Золото. Назад в СССР 1

Купив билеты по пятьдесят копеек на танцы, мы решили сходить в местное клубное кафе. В это время года там подавали изумительные слоеные трубочки с заварным кремом, которые можно было забацать с кофе или чаем.

В помещение играла старая эстрадная музыка. Было шумно и накурено.

Найдя единственный свободный столик, мы разместились за спиной у компании, состоящей из двух молоденьких приезжих девушек журналисток и двух артельных старателей лет тридцати пяти.

Они пили шампанское, журналистки что-то громко обсуждали и смеялись, курили, несмотря на то, что таким поведением они привлекали внимание всех посетителей мужчин. Те время от времени бросали завистливые взгляды на девушек.

Сёма весело подмигнул, кивнув в их сторону, мол — видишь,есть еще девушки в русских селениях.

Я совершенно не собирался прислушиваться к их разговору, но они говорили довольно громко, так что слова и смысл их беседы доносился до нашего стола.

— И что вы собираетесь делать с этим вашим новым богатым месторождением? — спрашивала одна из журналисток артельщика, сидевшего рядом с ней

— Тссс, это тайна. Мы рассказали вам по секрету. Не нужно кричать, — артельщики улыбались, но нервно оглядывались.

Сёма тут вопросительно уставился на меня.

— И много там золота? — не унималась журналистка. Она совсем не понимала местной специфики.

Второй из артельщиков тревожно обернулся и посмотрел на нас. Он пытался узнать слышали ли мы с Семёном журналистку.

Мы с Сёмой без слов понимали друг друга и оба сделали вид, что нам нет никакого дела ни до слов журналистки, ни до самих артельщиков.

— Мальчики, ну что вы стесняетесь? Давайте мы сделаем про вас репортаж. Страна должна знать своих героев. Как называлась та река, где эти россыпи? Что там у вас написано? Приток Такин-Жам?

Она назвала местность, куда мы с Гибаряном ходили на геологоразведку.

Глава 8

1947 году физики Ингрем, Гесс и Гайдн

проводили эксперимент по измерению эффективного сечения

поглощения нейтронов ядрами ртути. В качестве побочного эффекта

эксперимента было получено около 35 мкг золота.

Таким образом, была осуществлена многовековая мечта

алхимиков — трансмутация ртути в золото.

Однако экономического значения такое производство

золота не имеет, так как обходится во много раз дороже

добычи золота из самых бедных руд

Она назвала местность, куда мы с Гибаряном ходили на геологоразведку.

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Я никогда не видел этих двоих старателей раньше. Но такое часто часто бывало и раньше.

В короткое лето, в период активной навигации, некоторые из них заработав денег, уплывают на Большую Землю. Другие наоборот, приплывают.

Наклонившись к Сёме я спросил:

— Ты слышал, что она сказала?

Он кивнул в ответ. Старатели ерзали, им было явно некомфортно от предложения журналистки.

— Это те двое урок, о которых ты говорил?

Он мельком бросил на них взгляд и отрицательно замотал головой.

— Нет, те постарше выглядят. И с татуировками на руках, эти чистенькие и зубы у них обычные.

Сёма имел ввиду золотые фиксы.

Мне захотелось вскочить, взять за грудки одного из них и трясти до тех пор, пока он не расскажет, где находится Гибарян. Таких случайных совпадений не бывает. Но я подавил свой первый порыв.

— А ты их тундре не видел? Может быть они там рядом с вами крутились? Присмотрись, — Сёма говорил тихо на ухо, так чтобы его никто кроме меня не услышал.

— Нет, — я силился вспомнить их лица, но тщетно, — их там не было. Это точно. Ну-ка помолчи. Давай послушаем.

Семен кивнул в знак того что понял. Я мельком рассмотрел старателей. Выходя «в люди», они приоделись в шикарные по тем временам серые шерстяные костюмы.

На Севере в магазинах, такого добра было навалом, в отличии от Материка. Зона очень хорошо снабжалась и тут можно было найти любой товар, начиная с импортных грампластинок, заканчивая дефицитными джинсами.

Сидя спиной к компании, я одновременно ощущал и гнев, и раздражение.

Меня не столько беспокоила сама расползшаяся информация, а сколько, то, что у этих субъектов, возможно, есть координаты золотоносных жил, которые они могли получить только от Гибаряна.

Девушки продолжали беседу, вторая которая до этого молчала спросила своих ухажеров:

— Ребята, но это же огромная куча денег, блин! Вы везунчики, говорят за месторождение платят двадцать тысяч!

— Нет, ну надо подумать, это вообще — столько денег! Катька, ты хоть раз в жизни тысячу рублей держала? — с широко раскрытыми глазами вопрошала журналистка, предлагавшая интервью.

— Откуда, Марин? Я в семье токаря и домохозяйки выросла. Не, ну мой отец хорошо зарабатывал. В детстве я слышала разговоры, что он и двести пятьдесят и триста рублей приносил маме, когда они своей бригадой план перевыполняли. Но чтобы тысячами такого никогда не было.

Ага, значит одна Марина, вторая Катя. Один из старателей не ответил на вопрос. Он явно хотел увести разговор в другую сторону.

— Девочки, вот здесь на Северах тысячами никого не удивить, мы тут далеко не самые удачливые старатели. Вот есть такой Андрюха Рябой, он один за сезон и так тысяч на десять-пятнадцать золота намывает.

Суммы которые можно было быстро получить, устроив нелегальный промысел в золотоносной провинции, намного превышали озвученные двадцать тысяч. Об этом знала каждая собака в Поселке.

Второй, поддерживая своего приятеля, поднял бокал над столом и произнес короткий тост:

— Выпьем! За… короче, за золото! Оно нас кормит, поит, обувает и одевает, давай Грэг.

Так второго парня называют на американский манер Грэг. То есть Григорий, Гриша скорее всего.

Они чокнулись и выпили. Но Марина не унималась:

— Коль, да подожди ты со своим Рябым, он мне не интересен. Мне вы интересны. Что вы будете делать с такой прорвой денег?

Грэг посмотрел на друга. Они уже жалели, что использовали самый грубый мужской прием обольщения — демонстрация своих финансовых возможностей.