Золото

И все разрывается разочарованным вздохом заполненного до отказа стотысячника. Чанов прыгнул, как и должен был, но немного не дотянулся. Тут вообще лотерея — я или попаду или нет, вратарь или дотянется или нет, а может и нога изменит направление мяча в любую сторону. Но все сложилось в мою пользу и мяч чуть не порвал сетку.

— Гол. — Констатирую я и вновь табло подтверждает мою правоту:

* * *

ГОЛ Латин, № 15, «Нефтяник» Баку, 85 мин. ГОЛ

* * *

И мы продолжаем играть, вот теперь, за пять минут до конца Киев идет в ва-банк. Практически всей командой уходят вперед, на своей половине остались Балтача и Бессонов.

Причем Сергей с опаской поглядывает на меня, кажется вот-вот скажет:

— Ты постой не много, подожди. Отдохни, отдышись. Зачем тебе куда-то бежать?—

И у меня так и просится ответ на невысказанный вопрос:

— Извини брат, не могу. Молодой, дурной. Как вижу мяч и ворота, все забываю, только вперед—

И он похоже понимает наш молчаливый диалог и так же молча меняется с Бессоновым местами, теперь Владимир приглядывает за мной, а Сергей его страхует.

Бессонову понятно, все равно. У него по моему вообще не бывает ни нервов, ни страха, ни усталости. И ответственный до невозможности. Скажут стоять и будет весь матч стоять, а тренер соперника потом заявит:

— Я вообще не понимаю, что у вас делал на поле Бессонов?—

А тот стоял, потом в конце матча подключился, когда про него по моему уже все забыли и отдал. И забили, и выиграли.

— Была такая история, была. — Думаю я, глядя на человека с двумя, нет это Демьяненко, ну значит с тремя сердцами.

А наши все отошли к своим воротам и довольно успешно защищаются. Ширинбеков и Пятницкий вычищают зону перед штрафной, Гусейнов и Добровольский помогают защитникам на флангах, а Пономарев ждет скидки, чтобы отдать мне.

А я стою и поглядываю на киевлян, стоящих рядом. Иногда делаю легкие забеги, помахивая ребятам, чтобы присоединялись. Они немного злятся, но бегут рядом, наверно, с мыслями:

— И что этому молодому психу не стоится на месте. Мы же так хорошо стояли.—

А я в ответ думаю:

* * *

Эх ребята, Вы с моим дворовыми одноклассниками не играли. Те могли не стоять, те могли лежать на поле. Когда мы сильно надолго запирали соперника на его половине. Такая живописная картина образовывалась, глянешь назад, а там лежат двое, болтают, иногда в карты начинали играть. Потом смотришь, а к ним ее и вратарь присоединился, сидят, в дурачка перекидываются. Так что, не удивите вы меня. А мы побегаем, холодновато все таки стоять, я же человек южный тепло люблю и ласку, от девушек конечно. И меня ждут, так что я побегаю, а то замерзнет и отвалится.

Потом все на вас свалю, на Беса с Серегой, скажу заморозили, довели бедного Дана. Будете потом сами с моими девчонками объясняться, но не так как вы думаете, мне замены не нужны.

* * *

И с этими бредовыми мыслями, я так и бегаю, от одного фланга поля до другого, а Бес с Балтачой, как приклеенные следуют за мной.

В итоге Бес не выдержал и спросил:

— Дан, ты чего мельтешишь?—

На что я не нашел ничего лучшего, чем честно ответить:

— Бес, холодно у Вас в Киеве, матери городов русских. А у меня еще встреча интересная, боюсь сперва себя заморожу, а потом и ее—

Бес ржет, он в курсе моих амуров и отвечает:

— Рыжая что-ли приехала? Или кого еще нашел?—

— Чур тебя, Бес. Куда еще? И так уже четыре или пять, я пока точно не сосчитал. — Смеюсь я в ответ и тут вижу, что все бегут к центру поля.

— Не ужели закончили? — Думаю я и смотрю на табло:

А там:

* * *

ГОЛ Беланов, № 11, «Динамо» Киев, 90 мин. ГОЛ

* * *

— Вот зараза, Игорек, снова забил — Понимаю я и бегу к центру поля с мыслью:

— Надо попробовать, сделать красиво—

Но, похоже эта мысль посетила всех и судью тоже. Он дает начать с центра, потом ровно три наши передачи и финальный свисток, завершающий наше противостояние.

Мы, довольно тепло прощаемся с киевлянами и уходим с поля, но по пути, меня неожиданно перехватывает Лобановский и немногословно произносит:

— Хорошо отыграл, Дан. Жду тебя в сборной на матч со шведами, вызов пришлем. Счастливо. —

И уходит, а я в шоке:

— Чтобы великий Лобановский, поздравил игрока соперника с победой и лично позвал в сборную. Не слышал такого. Признал значит — Понимаю я простую истину и ухожу в раздевалку. А на табло остается источник шока киевских болельщиков:

* * *

* * *

— Киев, Киев — Думаю я, вечером, стоя на Крещатике — У меня вся ночь впереди, до полудня, практически, когда специальным рейсом мы вылетим домой—

И я вот стою и жду мою рыжую, мою Машку. Я ведь не видел ее с того самого злополучного матча в декабре. Получается три месяца с лишним.

— Как она и как они? Наши отношения? — Думаю я и неожиданно всплывают чужие воспоминания:

* * *

Москва, Метро, февраль. Влюбленный, стою и жду свою любовь. И вижу вон выскочила из метро и идет, но какая-то напряженная, чужая. И по сердцу будто ржавым ножом полоснули, оставляя больные раны, которые уже не заживут ни когда.

Подошла, глянула, вся какая-то виноватая и то же главное рыжая. Очень похожа. Холодно поцеловала и сказала:

— Пойдем к тебе.—

И мы пошли, молча.

Пришли и с порога:

— Мы расстаемся, не спрашивай, так надо.—

А стою, как будто ударенный чем-то и не понимаю, что говорить, что делать?

Навязываться, просить. Я не умею, я не навязываюсь и ни о чем не прошу, ни когда, и ни кого. Я такой, какой есть.