Золотое дно. Книга 2

И всё.

Хрустов растерянно обернулся к Никонову. А где же колонна, митинг, как бы спрашивали его тоскливые глаза.

Никонов вскочил, замахал длинными руками:

— Йотыть, они обещали… может, ночью покажут… они же в два-три приема показывают…

Я вспомнил, как по знаку Сергея Васильевича уходили к джипу московские журналисты, отключая телекамеры, но ничего не стал говорить. Зачем лить масло в огонь?

— Пр-редатель!.. — пробормотал Лев Николаевич и, сутулясь, как старик, шаркая тапочками, ушел в спальню.

— Я-то при чем?! — завопил вослед Никонов.

— Левочка… всем надоела политика… они же красиво тебя показали… — мягко сказала Татьяна Викторовна. Ответа не было.

Галина Ивановна молча скользнула за своим мужем.

Никонов сомкнул длинные губы, мрачно кивнул жене — и они снова пошли прочь.

И я остался в большой комнате один. На экране вновь бегали и убивали друг друга какие-то смутно знакомые по прежним сериалам люди…

21

К вечеру явился некий молодой человек, ничего не объясняя, попросил и унес чемоданы Никоновых.

Галина Ивановна заморгала, готовая вновь заплакать. Но ее окликнул из спальни негромко Хрустов, и она ушла к нему.

Я глянул на часы.

Туровский не звонил и не появлялся.

От Ищука также не было вестей. Если начальники и соберутся лететь в тайгу, Хрустова, очевидно, не возьмут. Зачем?! Телесюжетом Москва дезавуировала его попытки поднять народ за свои утраченные права и льготы…

Стало быть, и я там лишний. Кто я для них? Надо лететь домой.

Когда Галина Ивановна вернулась, я объявил о своем решении.

Она не стала отговаривать. Потерянно улыбнулась.

— Милый Родя… может быть, ближе к осени… если у вас будет возможность… у нас осень золотая, можно бруснику пособирать…

Тихо поблагодарив за гостеприимство, я откланялся. Хрустов проститься со мной не вышел. Может быть, и не слышал нашего разговора…

Последним автобусом из Виры — он отправляется в двадцать — я покатил в Саракан, а оттуда полуночным поездом добрался домой.

Встреча в сентябре

22

Прошло недели три. Я уже думал, что больше не увижу ни Льва Хрустова, ни его друзей по юности. Но однажды среди ночи затрезвонил телефон.

— Родион Михайлович?.. — запыхавшись, басил в трубку Илья Хрустов.

— Что случилось? — воскликнул я. — С папой?

— Нет, всё нормально. Он как раз и зовет… и я тоже… у нас с Инной завтра свадьба, в три часа дня, приезжайте. Тут и дядя Леша Бойцов прилетел.

— Спасибо. — Я понял, что не смогу не поехать. — Буду.

Узнав, куда я опять собрался, жена ахнула:

— А подарок?!

— Какие подарки?!

— Но нельзя на свадьбу без подарка.

— Может, в Саракане на бегу что-нибудь куплю. — Я быстро складывал в чемоданчик фотоаппарат (в тот раз забыл, дубина!..), трико, рубашки, галстук, электробритву…

— Во сколько самолет?

— В семь утра. А второй рейс уже вечером.

Аня попросила достать с верхней полки в кладовке тяжеленный старый чемодан. Там лежали всякие неиспользованные, роскошные по прежним временам ткани, но будет ли юная Инна шить из них что-нибудь? Да и ткани-то старомодные… лен… крепдешин…

— Впрочем, сейчас снова мода вернулась на лен, — бормотала жена, копаясь в чемодане. — Вот нераспакованная скатерть. Скатерти всегда нужны. Не синтетика. С другой стороны, стирать такие скатерти сложно… Что же подарить?

— Я деньги подарю, — вспомнил я. — Получил же я премию три тысячи… ее и отдам? Так делается.

Аня поморщилась (мы собирались купить металлический электрочайник, да ладно, обойдемся пластмассовым!). На этом решении и остановились…

23

В двенадцать часов дня я уже шел торопливо по Вире. Здесь было очень тепло, хоть и начало сентября, куда теплее, чем в моем городе. Только что прошелестел дождь, от тайги и моря на поселок наплывал белый пар…

Вот бетонный дом, где живут старшие Хрустовы, с огромным словом на торце «ТРУД». Дико волнуясь, я взбежал на третий этаж, нажал на кнопку звонка. И тут же подумал, что надо было мне до своего появления здесь устроиться в гостинице… куда они меня положат… наверное, гостей тьма…

Но в дверях уже стояла Галина Ивановна в голубом пышном праздничном платье, сжав в кулачки искореженные временем пальчики:

— Очень рады… мы вас ждем… проходите…

Я зашел, продолжая держать в руке чемоданчик. В квартире было тихо. На диване, где я спал в прежний приезд, лежали разноцветные картонные коробки, перевязанные ленточками, — видимо, подарки молодым.

Я вопросительно посмотрел в сторону спальни. Галина Ивановна в ответ закивала и шепотом пояснила:

— Только что уснул. Спрашивал вас. Ему надо набраться сил. Через час разбужу. Идемте, я чаю вам заварю..

Я скинул ботинки и в разорванных чужих тапочках прошел за Хрустовой на кухню. Она прикрыла дверь.

И пока кипятила воду, заваривала зеленый (— Вам же зеленый? С жасмином?) чай, рассказала, что Алексей Петрович Бойцов прилетел вчера, сейчас он с Никоновыми у Туровского. Кстати, Никоновы улетали и вернулись вновь через Москву.

— Как Илья с Инной?

— Да всё слава богу. — Она пытливо глянула мне в глаза. — Вы, наверное, хотите спросить, как Лев Николаевич с ними… Ой, и стыдно, и смешно.

Оказывается, неделю назад Хрустов-старший, сказав, что хочет показаться в Саракане врачам, тайком проехал в Минусинск, где служит знакомый священник отец Михаил. Все-таки решил попробовать переговорить с ним. Отец Михаил когда-то на стройке Южно-Саянской ГЭС был комсоргом у шоферов. Быть не может, чтобы нельзя было снять эту порчу. Так объяснял потом свой визит Лев Николаевич Галине Ивановне.

— Говорит, Михаил посоветовал к патриарху Алексию обратиться. Я плакала, неделю уговаривала. Не ест, не пьет. Но на свадьбу согласие дал.