Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл

У него растянулись губы в улыбке:

–  Поживём - увидим. Помнишь, Ростиславе, мне одна половчанка нагадала? Буду императором под конец жизни - хоть и мало, но буду.

–  Хо! И ты поверил?
– усмехнулась Ирина.

–  Как ты думаешь, Ростиславе? Молодой человек сказал:

–  В жилах моих - кровь кудесника Чарга. Не могу не верить. Многие пророчества наших ясновидцев сбываются.

Гость повеселел:

–  Видишь, ма! Кстати, а жива ли внучка этого Чарга и твоя двоюродная тётка… как ея?.. та, с кем я вернулся с Руси?

–  Ты уже забыл имя?
– удивилась Янка.

Он потёр лоб ладонью:

–  Столько лет прошло… Настя, Настенька! Господи конечно! Где она? Вы ведь были подругами.

–  Мы подруги по-прежнему. И она живёт со мной в доме Кантакузина.

–  Да не может быть! Вот ведь удивительно… Значит, она одна?

Дочь Берладника вкратце обрисовала жизнь её товарки.

–  Мы должны встретиться, - заявил Андроник, странно оживившись.
– Если будет согласна, заберу Настасью с собой в Пафлагонию.

–  Как? А Феодора с детьми?
– поразилась мать.

–  Именно - с детьми! Не могу же я обрекать их на муки, зной и неудобства? Нет, они останутся тут, в Константинополе. Пусть растут и учатся…

–  Но Настасья собиралась возвратиться в Галицию, - вставил Чаргобай.
– К маленькому сыну.

–  От нея Галиция никуда не уйдёт. Я теперь важнее. Хороша ли она по-прежнему?

Янка произнесла сдержанно:

–  Годы не украшают нас… Но отец её дочери не поверил:

–  Это ты нарочно клевещешь, потому что ревнуешь.

–  Я? Ревную? Не смеши меня! Он отрезал:

–  В общем, решено: едем к тебе домой, и немедленно! Добродея покачала головой грустно:

–  Ты, мой мальчик, не меняешься совершенно. Будто бы юнец, а не убелённый сединами муж.
– Поднялась и поцеловала его.
– Неужели больше никогда не увидимся? Я похлопочу: может, Мануил разрешит перебраться поближе к Царю-граду?..

–  Был бы очень рад. Но боюсь, это невозможно. Ничего, мама, не печалься. И прости за всё. Я не лучший сын, часто попадал в дурные истории, но считал и считаю тебя самым дорогим человеком на свете.
– И поцеловал её с нежностью.

А она, прижавшись к необъятной его груди, повторяла мягко:

–  Береги себя. Не доставь мне несчастья получить известие о твоей смерти.

–  Постараюсь, ма…

Нет, Ирина доживёт до восьмидесяти лет и скончается на руках Андроника - императора Андроника I… Но случится это очень и очень ещё не скоро…

3

Настенька гуляла в саду с Янкиными детьми и учила их называть по-русски разные цветы, как служанка кликнула её в дом. Внучка Чарга ничего сначала не поняла, а потом, по дороге, обратила мысленный взор в тот заветный уголок подсознания, что порой посылал ей импульсы-наития. И в мозгу возникли четыре слова: «дальняя дорога», «море», «горы», «надежда». И сама себе задала вопрос: «Возвращение в Галич?» - и сама себе же ответила внутренним сомнением. Нет, не Галич. Может быть, потом. Не сейчас.

Поднялась по лестнице и попала в залу. А увидев профиль крупного лысоватого мужчины - волевой подбородок, нос горбинкой, - сразу ощутила сердцебиение. Он взглянул на неё - быстро, испытующе и, довольный, расплылся, не разочаровавшись; встал, пошёл навстречу:

–  Здравствуй, дорогая… - и хотел обнять, но она отстранилась:

–  Нет, прости… не желаю, не надо.

–  Всё ещё злишься на меня?

–  Вряд ли, ни к чему…

–  Я готов искупить вину. Оба мы стоим на руинах прошлого. Предлагаю начать сначала.
– Усадил её напротив себя и налил вино в чашу из кувшина.

–  Как - начать?
– продолжала теряться в догадках Настенька.

–  Взять тебя с собой в Пафлагонию. У неё на лице появилось недоумение:

–  Янка, слышишь? Почему молчишь? Та пожала плечами:

–  Все свои возражения я ему сказала по пути сюда. Он и слушать меня не хочет.

–  Слава, ты?
– обратилась к двоюродному племяннику. Ростислав ответил:

–  Я - как ты. Или вместе поедем на Русь, или вместе отправимся за Андроником в ссылку. Больше потерять тебя не хочу. Помогу, когда вы опять рассоритесь.

Будущий император хмыкнул:

–  Русские такие смешные! Из всего делают трагедию… Что ж, согласен ехать втроём. Назначаю Чаргобая собственным оруженосцем.

Молодой человек огрызнулся беззлобно:

–  Как-нибудь обойдусь без таких должностей… Послужили - хватит!

Выпили вина, и Андроник спросил!

–  Ну, так что ты решаешь? Внучка Чарга не могла поднять глаз:

–  Я должна подумать. Он проговорил с жаром:

–  Думать некогда! Мануил разрешил задержаться в столице только на сегодня, чтобы встретиться с матерью. Завтра на рассвете должен уезжать.

–  Не могу поступать столь скоропалительно…

–  Только так! Здесь тебя ничего не держит. А меня - тем более! Я войду в этот город как триумфатор - или не войду вовсе. В Пафлагонии дождусь своего заветного часа. Соберу немало сторонников. И хочу, чтобы первыми из них были вы с Чаргобаем.

Настя сделала ещё один крупный глоток из чаши. Улыбнулась невесело:

–  Но ведь ты не можешь на мне жениться, потому что состоишь в браке с первой своей супругой.

–  Разве это для тебя важно?

–  Из-за этого я рассталась с Исааком Ангелом.

–  Господи, сравнила! Он же холостяк и не захотел под венец, потому что всего боится. Я бы согласился немедленно, но меня вынуждают обстоятельства.

Галичанка в замешательстве посмотрела на Чаргобая:

–  Слава, ты действительно мог бы с нами отправиться?

–  Безусловно. Если уж называться оруженосцем, то твоим, и больше ничьим!

Растерявшись вконец, молодая женщина низко склонила голову и, прикрыв глаза, прошептала:

–  Право, я не знаю… Тут вмешалась Янка:

–  Умоляю, Настя, не поддавайся, выстой. Я тебя толкала в объятия Мануила и Исаака - потому что считала их порядочными людьми, но теперь говорю: одумайся! Ты же знаешь Андроника, он тебе изменит с первой же попавшейся юной пафлагонкой. А в моём доме будешь независима и спокойна…

Настя усмехнулась:

–  Приживалкой? Нянькой?

У подруги дёрнулась нижняя губа.

–  Ты неблагодарна…

–  Нет, прости, не хотела тебя обидеть - вы с Кантакузином сделали для меня очень, очень много, вашу доброту не забыть вовек… Но пришла пора делать выбор. Завтра на рассвете еду в Пафлагонию.