Золотое руно (сборник)

Портер удивлённо повернулся.

– Э-э… зелёного.

– Зелёного! Так вот как выглядит зелёный! Это… это круто , правда? Так приятно глазу. А ваша рубашка, док? Какого цвета ваша рубашка?

– Жёлтого.

– Жёлтого! Вау!

– Мистер Салливан, вы… вы дальтоник?

– Больше нет!

– Боже! Почему вы нам не сказали?

Почему я им не сказал? «Потому что вы не спрашивали» было бы правдивым ответом, но я знал, что есть и другие. По большей части я боялся, что если я об этом скажу, то они станут настаивать на воспроизведении этой особенности моей личности.

– Какого рода дальтонизмом вы страдаете… страдали?

– Дей-чего-то-там.

– Дейтеранопия? – подсказал Портер. – У вас недостаток М-колбочек?

– Да, вот это самое. – Почти ни у кого не бывает полной цветовой слепоты; другими словами, почти никто не видит мир чёрно-белым. Мы, дейтеранопы, видим мир в оттенках синего, оранжевого и серого, так что многие цвета, которые кажутся контрастными человеку с нормальным зрением, для нас выглядят одинаково: мы видим красный и жёлто-зелёный как бежевый; розовый и зелёный как серый; оранжевый и жёлтый как цвет, который, как мне говорили, был цветом кирпича; сине-зелёный и пурпурный как лиловый; индиго и бирюзовый как голубой.

Лишь синий и оранжевый выглядят для нас так же, как и для людей с нормальным зрением.

– Но теперь вы видите цвета? – спросил Портер. – Потрясающе.

– Это точно, – восхищённо согласился я. – Всё такое… такое пёстрое. Думаю, я до сих пор не понимал толком, что значит это слово. Какое чудовищное разнообразие оттенков! – Я перекатил голову на другую сторону, в этот раз практически не задумываясь. И обнаружил, что смотрю в окно.

– Трава – о Господи, только посмотрите! И небо! Какие они разные !

– Мы покажем вам что-нибудь красочное на видео сегодня вечером, и…

– «В поисках Немо», – перебил я его. – Это был мой любимый мультик, когда я был маленький – и все восхищались тем, насколько он богат красками .

Портер рассмеялся.

– Как пожелаете.

– Здорово, – сказал я. – Счастливый плавник! – Я попытался поднять руку в немовском рыбьем жесте «дай пять», но она не пошевелилась. А, ну да – «это придёт со временем»; меня же об этом предупредили.

И всё-таки, как же это здорово – быть живым и свободным.

– Попробуйте снова, Джейк, – сказал Портер. И изумил меня, когда сам поднял руку в жесте из мультика.

Я сделал ещё одну попытку, и в этот раз у меня получилось.

– Вот видите! – сказал Портер, энергично задвигав бровями. – Всё будет в порядке. А теперь давайте вытащим вас из постели.

Он ухватил меня за правую руку – я ощутил это как матрицу из тысяч точечных прикосновений вместо одного сплошного – и помог мне сесть. У меня иногда случаются приступы головокружения, и иногда становится дурно, когда я резко встаю из горизонтального положения. Но сейчас ничего подобного не было.

Я пребывал в очень странном сенсорном состоянии. Во многих отношениях мои органы чувств испытывали недостаток раздражителей: я не ощущал никаких запахов и, хотя я и имел понятие о том, что сижу, что означало наличие некоторого чувства равновесия, не чувствовал никакого ощутимого давления на заднюю поверхность бёдер и ягодицы. Однако органы зрения, атакованные новыми, невиданными цветами, едва справлялись с потоком сигналов. А если я смотрел на что-то однородное, скажем, на стену, я почти начинал различать решётку пикселов, из которых состояло поле моего зрения.

– Как самочувствие? – спросил Портер.

– Нормально, – ответил я. – Отлично!

– Я рад. Тогда, наверное, пришло время рассказать вам о секретных заданиях, которые вы должны будете выполнить.

– Что?!

– Ну, вы знаете. Бионические конечности. Шпионаж. Секретный агент-киборг и всё такое.

– Доктор Портер, я…

Брови доктора Портера ликующее заплясали.

– Простите. Полагаю, когда-нибудь мне это надоест, но пока я не никак могу удержаться. Единственным вашим заданием будет выйти из этого здания и вернуться к своей прежней жизни. Что означает, что вас нужно поставить на ноги.

Я кивнул и ощутил его руку у себя под мышкой. Снова ощущение было не такое, как обычное давление на кожу, но я без сомнения чётко осознавал, где именно он меня касается. Он помог мне повернуться так, чтобы ноги свесились с края каталки, а потом с его помощью я принял вертикальное положение. Он подождал, пока я кивну в знак того, что со мной всё в порядке, и потом осторожно отпустил меня, оставив стоять на собственных ногах.

– Ну как? – спросил Портер.

– Нормально, – ответил я.

– Головокружение? Дурнота?

– Нет. Ничего такого. Но не дышать – это очень необычно.

Портер кивнул.

– Вы к этому привыкнете – хотя иногда могут случаться неожиданные приступы паники, когда мозг начинает орать «Караул, мы не дышим!» – Он улыбнулся своей добродушной улыбкой. – Я бы посоветовал вам в подобных обстоятельствах сделать глубокий вдох и успокоиться, но вы, разумеется, не сможете. Так что просто подавляйте это ощущение или просто подождите, пока оно не пройдёт. Сейчас вы чувствуете панику из-за того, что не дышите?

Я подумал об этом.

– Нет. Нет, сейчас всё нормально. Хотя и странно.

– Выждите время. Нам некуда торопиться.

– Я знаю.

– Не хотите попытаться сделать шаг?

– Конечно, – ответил я. Но прошло ещё несколько секунд, прежде чем я воплотил слова в жизнь. Портер явно был наготове, чтобы подхватить меня, если я запнусь. Я поднял правую ногу, согнув колено, приподняв бедро и перенося тяжесть тела вперёд. Это был весьма неуверенный первый шаг, но он сработал. После этого я попытался поднять левую ногу, но она шагнула слишком далеко, и…

Да чтоб тебе…

Я обнаружил, что заваливаюсь вперёд, совершенно утратив равновесие, и что плитки пола, цвет которых был новым для меня, и я даже не знал, как он называется, несутся мне прямо в лицо.

Портер поймал меня за руку и снова проставил вертикально.

– Похоже, нам ещё предстоит большая работа, – сказал он.

– Сюда, пожалуйста, мистер Салливан, – сказала доктор Киллиан.

Я подумал было о том, чтобы сбежать. Ну, то есть, что они могут мне сделать? Я хотел жить вечно, без висящей над моей головой судьбы худшей, чем смерть, но этого не будет. По крайней мере, не будет для этого меня. Я и моя тень: мы стремительно расходились. Она… нет, он – без сомнения, находился где-то в этом же здании. Но правила таковы, что я никогда в жизни его не увижу. Не столько для моей, сколько для его пользы; он должен считать себя истинным и единственным Джейкобом Салливаном, и если он будет видеть рядом с собой меня – плоть там, где у него пластик, кость там, где у него сталь – ему будет трудно поддерживать эту иллюзию.