"Золотое руно"

Раз, два, три - ему это нравилось все меньше, он обижался, чаще уезжал к маме. Мама жалела, что они много ссорятся. Она считала, что неприлично звонить и, если зовут, не приехать. Однажды она в шутку заметила: "Кэти не умеет справиться со своими недостатками, она только учится этому. Когда ее недостатки преодолевают ее, мы видим эту борьбу". Саше понравилась эта мысль, он передал Кэти мамины слова - та разбушевалась. Саша увещевал ее:

– Ну а что бы ты делала, если бы у тебя был сын?

– Была бы умнее!

– Ты, как женщина, неспособна отрефлексировать свое положение. Ты меня ревнуешь к моей матери, а, как невестка, ты для нее - раздражающий фактор. Но когда ты сама станешь свекровью, тебя будет точно так же раздражать твоя невестка!

Кэти вспылила:

– Я тоже могу кое-что рассказать! Когда у женщины сын, она считает, что он достоин лучшей жены, да, Саша? Ведь твоя мама считает, что я тебе не подхожу? Тебе нужна заботливая и глупая, как пробка!

– Мама была бы против глупой - она женщина умная.

– Против умной она была бы тем более против! Когда у женщины сын, она считает, что ее ребенка окрутили, а он так молод, ему бы еще свободы...
– Кэти взглянула проницательно.
– Ему приходится слишком много работать для жены, он неухожен, похудел. Она плохая хозяйка! А что, если будет ребенок? Придется тратить время... на эту женщину и ее ребенка.

– Да, да, - подхватил он, - а если у женщины дочь, то дочке приходится слишком много работать на него. А ее дочь достойна лучшего мужа! Этот чужой муж не способен заботиться о ней, но может ее обрюхатить, а потом загулять на стороне и даже бросить ее - молодую и беспомощную - с ребенком!

– Это не про невестку и свекровь.

– У женщин идея меняется на полярную, но они-то этого не видят!

Так они спорили, пока Саша не съехал от Кэти. Мама подсказала ему здравую идею - дать ей время успокоиться.

Кэти вспомнила свои предчувствия в момент катастрофы - они не обманули ее - с тех пор они с Сашей никогда не жили одним домом. У нее задрожали руки, огнем вспыхнуло все внутри. "Он хорошо философствует, а слушает только чужой голос!" - полыхало в ней нестерпимой болью. Даже теперь, когда Александры не было в живых, Кэтин несостоявшийся, разрушенный чужими руками дом жаждал новых потрясений, ибо ее достижения до сих пор были ничто в сравнении с громадой ее обманутого ожидания.

– Полюбуйся, что мама сделала с нами!
– крикнула она ему тогда.

– Опять ты жертва обстоятельств! И рассуждаешь очень по-русски: свалилась неприятность, значит, кто-то виноват - государство, стихийное бедствие или родственник...

– Мамуля твоя - стихийное бедствие.

– И без моей мамы ты не хочешь принять ответственность за свою судьбу. Ты хочешь переложить ее на другого.

– Трудности великие...

– ...а проблемы мелкие! Их легко пережить, если знаешь конечную цель. Но люди цели не знают, поэтому любая проблема раздавливает их.

– Русские, Саша, все-таки бывают счастливы...

– Да, работают, жизнь свою улучшают. Но над головой как будто висит топор: счастье в России сиюминутное, хрупкое, по недосмотру судьбы.

– Если свалились напасти...

– ...но нет цели в жизни, то все вокруг тлен. Смерть. И люди становятся тлен.

– В тебе есть что-то жизнеутверждающее!
– засмеялась Кэти.
– А у меня проблемы.

– Это не твои проблемы - это другой виноват. Может против тебя заговор какой?

– Это не смешно. Вот твоя мама...

– Раздашь свои грехи - позовешь смерть.

Кэти вздрогнула, вспомнив эти слова. У него ведь случайно сорвалось, но не знал, что произойдет дальше... А может это не случайность?.. Кэти долго ехала, стараясь больше ни о чем таком не думать: в ее состоянии наступил момент, когда она могла наехать и переехать кого и что попало. Надо было немедля выравниваться. Она решила переключиться на пустяки и сказала:

– Взять хотя бы мелочи.
– Она вся развернулась к своей сестре и объяснила новую мысль: - Голову Саша может не расчесывать неделями. И не бреется тоже. Это раз. Дома у него все захламлено, он к моему приходу не готовится. А почему? В принципе, у меня дом ненамного лучше, но здесь разница огромная. Я это раньше не замечала, пока кое-что интересное не выяснилось. Совершенно машинально я его спросила, почему он со щетиной ходит? А он: пусть женщина любит меня таким, какой я есть. Я сначала этим словам особого значения не придала, пока к ним в дом не попала и во всем не разобралась.

– Кэти незаметно для себя соскользнула туда, куда ей было лучше не соскальзовать.
– Маму до ее смерти Саша боготворил, сразу видно, что так относиться он ни к кому больше не станет. Может, это и ничего, только мне-то что делать? И ему самому? Ведь и я ему как-никак нужна. Понятно, что меня лишиться он не хочет, но только после мамы!
– Кэти решила рассказать сестре все поподробней и взволнованно сказала вслух:

– Ты думаешь, он юлит, от меня что-то скрывает? Наоборот! Он как-то обнял маму и говорит: "Моя любимая женщина!", а я рядом стою и все это созерцаю!

Ладно, теперь про щетину. Здесь все издалека идет. Когда он был маленький, мама его в магазин посылала, уборку он делал и посуду мыл. А потом, - я слушала их рассказы и заметила, - когда он подрастать начал, все переменилось. Особенно в старших классах. Время идет - Саша по дому помогать перестал, и чем старше он и заметнее, ярче в нем вырисовываются мужские черты, не только там рост или усы, а вообще весь строй его меняется, превращается в настоящий мужской, тем меньше он что-то делает. А потом его и вовсе просить перестали.

Тут история случилась. Александра мне говорит: "Давайте, Кэти, кусты подрежем". Я повернулась к нему, щелкнула пальцами по своей привычке: "Саша, помоги!" Видела бы ты мамулино лицо! Улыбка самая располагающая, а мне шипит: "Что же вы, Катенька, ведь Саша - не мальчик!" А меня как стукнуло: с мальчиком, значит, так можно? А он-то кто ей?!
– Кэти разнервничалась, ни к чему включила дворники и, поглядывая сквозь них, сказала: - Стала я приглядываться да прислушиваться, тут все и открылось. Понимаешь, она в какой-то момент учуяла, что перед ней... мужчина. И она к нему не как к ребенку, сынишке относится, а именно как к мужчине своему! Вокруг него уже не только, как мать, а как жена вьется, на него любуется, ведь ничего другого у нее нет! И сама все по дому делает, гнездо ему вьет. Как же ему не говорить тогда, что она его любимая женщина! Так-то.

Я еще про щетину не договорила. Представь, живет так мужик год, другой, вообще бесконечно, и что у него с головой происходит? Все рыбке само в рот лезет, лучшая женщина с него пылинки сдувает. А все другие женщины интересны постольку, поскольку ему на них отмашку дают. Но вот наступает момент, когда он остается без мамы. Я знаю, бывают чудеса: один такой козлик не только жену перестал позорить при гостях, но даже уважать начал - в сорок лет. Только к моему это не относится. Он мне сразу дал понять, что я как раз так должна все делать, как умела его мать. А также получи в довесок: я буду и грязным, и нечесаным, и небритым хоть сто лет, а ты должна меня любить таким, как любила она!

Но это я позже от него получила. А тогда, после садоводства, он уехал из Города на два дня по делам. А я решила на свободе кое-что с мамой Александрой разъяснить.

Кэти наконец заметила, что дворники скребут посуху, но не выключила их, а помыла окно. Проехала немного, разглядывая места, и неожиданно сказала:

– Ты меня знаешь: у меня вообще долго не задержится, а тут я еще терпела сто лет, надеялась - все как-нибудь наладится. В общем, может и нехорошо получилось, да, конечно, нехорошо. Только что же мне было делать?