Золотое сечение Иуды

Иуда притих и как-то сразу осунулся, положил на колени руки и опустил голову. Вид его в ночном колпаке и махровом халате больше был смешной, чем печальный. Он посмотрел на собеседника глазами, полными печали. Ванин вздрогнул.

– А Вы, брат мой, предавали кого-нибудь, когда-нибудь?

Ванин не ожидал такого поворота событий после разговора о Лизе. Ему не хотелось слышать ни о чем подобном, но он ответил:

– Один случай ты уже знаешь.

Иуда печально улыбнулся.

– Я все ваши случаи знаю, начиная с момента вашего рождения. Я Вам все их расскажу, как бы Вам этого не хотелось, брат мой Сергей.

– Но зачем? – вскрикнул перепуганный Сергей Арнольдович. – Кому это надо?

– Вам, – резко остановил его Иуда и продолжил. – Вы же хотите идти дальше? Поэтому необходимо произвести ревизию сделанного: отобрать лучший опыт, избавиться от слабостей и сделать глубокий анализ ошибок, иначе двигаться вперед невозможно. Но это только в том случае, если плохое Вы называете плохим, а хорошее называете хорошим. Потому как может получиться так, что ваше хорошее для людей плохое. Вы со мной согласны?

Ванин думал, и потом, помолчав еще какое-то время, ответил:

– Наверное, это будет не очень приятно, тем более, что такие вещи в памяти долго не живут, но ради дела я согласен.

– Вот и договорились, – почему-то радостно воскликнул Иуда, подходя к картине и вновь обращаясь к Ванину, – Посмотрите внимательно на картину. Здесь изображены 12 апостолов и Учитель Иисус Христос. Спросите любого человека на Земле, кого он знает из всех, изображенных на полотне. Я гарантирую Вам, брат мой, укажут Его, Иисуса, и меня, Иуду из Кариот.

– Это правда, – согласился с ним Ванин.

Но Иуда продолжал:

– Все эти фрески, различные религиозные изображения, они, безусловно, очень важны в жизни истинно верующих людей, и имеют огромную чудодейственную силу, особенно иконы. Отдельные из них с изображением ликов святых, намоленные столетиями, могут даже вызывать истинное чудо, а порой и исцеление. Но мало что из них имеет отношение к той реальности, которая существовала и в которой мы жили за много веков назад. Мало кто знает, что мы с Иисусом на самом деле знали о существовании друг друга с детства.

Уже много позже, после того как Иисус принял на кресте мученическую смерть, в народе был распространен слух, будто бы меня, больного пятилетнего ребенка, страдающего падучей болезнью, родители привели к юному Иисусу. Ему было в то время больше восьми лет. Он был уже известен своими чудотворными делами. А я в припадке падучести якобы укусил его за бок, в который потом стражник воткнул копье.

– Чушь собачья, что здесь правда и что ложь? – Иуда говорил все это, странно жестикулируя руками, будто пытался доказать еще кому-то, незримо присутствующему в зале, свою правоту. – Правда то, что одним прикосновением руки Иисус избавил меня от хвори, и с тех пор я забыл, что такое болезнь. Все остальное – это выдумки больного воображения злопыхателей, завистников или одуревших фанатиков.

– И вот еще что, – продолжал Иуда, – современники относились к Иисусу не как к Богу, а как к кудеснику, к волшебнику и потом уже как к мессии, который нес божье слово людям. Он был первый, кто донес до нас правду о Боге, о сути веры в него. Тогда все его искали и ждали. И в то время, как бы сейчас сказали, было поголовное увлечение различными сектами. А еще больше было самозванцев, которые дурачили людей. Но Иисус – это было нечто совершенно иное. Кто хоть раз услышал его проповеди, становился его вечным рабом и послушником. Он говорил людям прописные истины, и эти истины в его устах превращались в чудодейственную силу. Люди открывали после его речей сами себя, свой внутренний мир. Естественно, что у такого человека, при жизни ставшего чуть ли не божеством, не могли не появиться враги. И я с тех самых пор моего исцеления и до самой его мученической смерти был с ним рядом, за исключением нескольких кратких расставаний. Мне и в голову не приходило, что я стану когда-то одним из его учеников. Но человек предполагает, а Бог, то бишь Он, располагает.

Шли годы. Слова Иисуса вышли далеко за пределы Иудеи. Его проповеди передавались из уст в уста, переписывались. Слова его становились молитвами. А я, как бы это сейчас сказали, был повстанцем. Партизанил против римских оккупантов. Идеи и мысли Иисуса были очень близки порабощенному народу, уставшему от вечных исходов с родной земли. И он, Иисус, фактически был духовным лидером нации, народа. Повзрослев и поумнев, я присоединился к нему и к его апостолам, то есть ученикам. Естественно, что Он принял меня как родного, ведь мы знали друг друга с детства, что многим из его апостолов не понравилось. По тем временам у меня было весьма недурное образование. Я увлекался математикой, хорошо знал латынь, а апостолы постоянно ревновали меня к нему. Но как бы там ни было, я был его давним приятелем и ближе других по понятиям. Мы часто оставались вдвоем, вели всякие задушевные разговоры. И Иисус был абсолютно убежден, что народ Иудеи с божьей помощью избавится от поработителей. Надо только набраться терпения. Речи и мысли его настолько были понятны и завораживающи, что я готов был сутками не отходить от Него. Нет ничего удивительного в том, что простой люд, услышав его однажды, передавал его слова из уст в уста. Однако, что бы там не говорили, Он жил среди нас в образе и подобии человека, и жизнь его повседневная тоже была человеческая. Другое дело, что он обладал божественным даром и не одним.

Между тем, где бы Иисус ни появлялся, собирались гигантские толпы людей. Естественно, что это было не безопасно. И люди, как могли, помогали ему, скрывая от преследования. Но Он-то знал, что век его на Земле короток и что крест его ждет для принятия мученической смерти и положит конец жизни земной, возродившись в жизни небесной. Он знал, что надо беречься не ради самого себя, а ради учеников и последователей своих. Некоторые из апостолов, такие как Петр, считали, что у Иисуса не хватает смелости поднять народ на восстание. «Глупо иметь такую поддержку и влияние на людей и отказываться от царства земного», – говорил он. Вот тогда-то Иисус и поручил мне заведовать апостольской казной.

– Сейчас бы это назвали партийной кассой, наверное.

Иронического замечания Ванина Иуда не заметил.

– Скорее всего да, но это было нечто совсем другое, – ответил он. – На деле это означало, что я становился его ближайшим помощником. Апостолы были людьми духовными, а святым духом только сыт не будешь. Вот и приходилось мне добывать средства для их кормления и оказания материальной помощи.

– Послушайте, брат мой Иуда, – остановил его Ванин, – я уже где-то что-то похожее слышал или в кино видел. Вы отклоняетесь от главного вопроса: предавали Вы Иисуса или нет?

Ванин уже откровенно начал давить на своего собеседника.

– Обязательно отвечу. Без этого нам с Вами никак нельзя. Но некоторое время спустя. Наберитесь терпения, брат мой. Вы не совсем понимаете, что на самом деле сейчас с Вами происходит. Согласитесь, не каждый день выпадает возможность пообщаться с человеком, который был соратником самого Бога, и тем более неприлично перебивать его повествование, особенно, если речь идет о событиях, имеющих вселенское значение. Я думаю, что ваше богатство не дает Вам такого права. Но я вас прощаю, брат мой. Вы ведь много еще не знаете и много чего еще не понимаете. Я же ваш гость, а Вы пока еще крепко спите.

Ванин пропустил последние слова Иуды и добродушно согласился с выказанными ему замечаниями кивком головы, и только сейчас обратил внимание на то, что Иуда опять сидит в пижаме и халате, таких же как и у него. И только эти трофейные римские сандалии.

Ванин вдруг вспомнил, что до сих пор не предложил гостю поесть.

– Одну минуту, извините, – и он вновь обратился к Иуде, который уже раскрыл рот для повествования. – Я Вас приглашаю к столу. Перекусим что-нибудь.