Золотой дождь
Шрифт:
В течение всего дневного заседания я сижу, словно воды в рот набрав. Рейски разглагольствует допоздна, а на закуску преподносит свое мнение: он считает, что страховая компания вообще никаких серьезных нарушений не допустила. По лицам присяжных я вижу, как они рады, что Рейски наконец замолчал. И я доволен – несколько лишних часов перед перекрестным допросом мне отнюдь не помешают.
В обществе Купера Джексона и трех других адвокатов мы с Деком наслаждаемся продолжительным пиршеством в старомодном итальянском ресторанчике «У Гризанти». Хозяин, «Долговязый Джон» Гризанти – весьма
Вино восхитительно нежное, и впервые за долгое время мне удается стряхнуть напряжение и расслабиться. Должно быть, этой ночью я сладко высплюсь.
Ужин обходится более чем в четыре сотни, но Купер Джексон буквально выхватывает счет из руки официанта. Слава богу! Пусть наша фирма и стоит на полпути к богатству, но в настоящее время мы находимся на грани нищеты.
Глава 47
На следующее утро Пейтон Рейски едва успевает угнездиться на свидетельском месте, как я вручаю ему копию «дурацкого» письма и прошу зачитать вслух. Затем спрашиваю:
– Скажите, мистер Рейски, можно ли, на ваш просвещенный взгляд, считать это письмо достойным и вразумительным ответом со стороны компании «Прекрасный дар жизни»?
Его, несомненно, предупредили.
– Нет, конечно. Это просто возмутительно.
– Чудовищно, да?
– Совершенно верно. Правда, насколько я знаю, автора этого письма уже уволили.
– Кто вам это сказал? – спрашиваю я, прикидываясь удивленным.
– Ну, точно не помню. Кто-то из служащих компании.
– А не поведал ли вам этот безымянный служащий заодно и причину увольнения мистера Крокита?
– Точно не скажу, – хмурится Рейски. – Кажется, она как-то связана с этим письмом.
– Кажется? – переспрашиваю я. – Вы все-таки уверены или просто строите догадки?
– Нет, я не уверен.
– Благодарю вас. А не сказал ли вам заодно этот служащий, что мистер Крокит оставил свой пост за два дня до того, как должен был выступить свидетелем по этому делу?
– По-моему, нет.
– И точную причину его увольнения вы не знаете?
– Не знаю.
– Хорошо. У меня создалось впечатление, будто вы пытались намекнуть присяжным, что его уволили из-за написанного им письма. Это так?
– Нет.
– Благодарю вас.
Накануне вечером, потягивая восхитительное вино, мы с Джексоном и его приятелями решили, что не стоит особо приставать к Рейски со злополучными руководствами. По нескольким причинам. Во-первых, оба фолианта уже приобщены к делу в качестве вещественных доказательств. Во-вторых, присяжные помнят, как эффектно я подловил Лафкина на отъявленной лжи. В-третьих, Рейски за словом в карман не лезет, и уличить его – задача не из простых. В-четвертых, времени на подготовку у него было предостаточно, и он будет обороняться до последнего. В-пятых, он наверняка воспользуется любой возможностью, чтобы попытаться сбить с толку присяжных. Но самое главное – я потрачу время. На дебаты с Рейски может уйти целый день, и в результате я ничего не выиграю.
– Скажите, мистер Рейски, кто выплачивает вам жалованье?
– Мои работодатели. Национальное страховое объединение.
Сокращенно – НСО.– А кто финансирует НСО?
– Вся страховая отрасль.
– И в том числе «Прекрасный дар жизни»?
– Да.
– Какую сумму вносит эта компания в общий фонд?
Рейски косится на Драммонда, который уже, стоя, выкрикивает:
– Я протестую, ваша честь! Вопрос не имеет отношения к существу дела.
– Протест отклонен. На мой взгляд, вопрос задан по существу.
– Итак, мистер Рейски, – уже увереннее спрашиваю я, – какова же эта сумма?
Видно, что вопрос этот Рейски не по нутру. Он жмется, но наконец отвечает:
– Десять тысяч долларов.
– Иными словами, вам компания «Прекрасный дар жизни» платит больше, чем Донни Рэю Блейку.
– Протестую!
– Протест принят.
– Прошу прощения, ваша честь, я беру свое замечание назад.
– Я ходатайствую об изъятии этой реплики из протокола, – сварливо заявляет Драммонд.
– Поддерживаю.
Дожидаясь, пока страсти улягутся, я перевожу дыхание. Затем смиренно говорю:
– Извините, мистер Рейски. – Голос мой преисполнен раскаяния. Чуть помолчав, я задаю следующий вопрос:
– Скажите, все ли средства вашей организации поступают от страховых компаний?
– У нас нет иных источников финансирования.
– Сколько всего страховых компаний оказывают финансовую поддержку НСО?
– Двести двадцать.
– И каковы объемы финансирования за прошлый год?
– Шесть миллионов долларов.
– И вы используете эти средства ради лоббирования интересов страховых компаний?
– В том числе.
– Платят ли вам за участие в данном процессе?
– Нет.
– Тогда почему вы здесь?
– По просьбе руководителей компании. Меня попросили выступить свидетелем.
Я медленно разворачиваюсь и указываю на Дот Блейк.
– Скажите, мистер Рейски, можете ли вы посмотреть на миссис Блейк, заглянуть ей прямо в глаза, и сказать, что компания «Прекрасный дар жизни» обошлась с её сыном честно и справедливо?
Рейски непросто заставить себя взглянуть на Дот, но выхода у него нет. Он кивает, затем скрипучим голосом говорит:
– Да. Безусловно.
Разумеется, я спланировал это заранее. Надеялся столь драматичным образом завершить допрос Рейски. Но того, что случится дальше, предвидеть я не мог. Миссис Беверди Хардэвей, коренастая темнокожая женщина пятидесяти одного года, наша присяжная номер три, которая сидит в середине первого ряда, услышав абсурдное заявление Рейски, от неожиданности громко прыскает.
Смех звучит с ошеломляющей внезапностью и тут же обрывается. Провинившаяся женщина обеими руками зажимает рот, стискивает зубы и испуганно оглядывается по сторонам. Тело же её продолжает сотрясаться от сдавленного смеха.
К огорчению миссис Хардэвей и великой моей радости, смех её оказывается заразительным. Сначала смешинка попадает в рот мистеру Рэнсону Пелку, который сидит прямо за спиной хохотушки. Затем хихикать начинает миссис Элла Фей Солтер, сидящая по соседству с миссис Хардэвей. Тут же смех подхватывает ещё кто-то, и в следующее мгновение от хохота покатываются уже буквально все присяжные. Некоторые, правда, поглядывают на миссис Хардэвей с мягкой укоризной. Остальные же смотрят на Рейски, пожимают плечами и недоуменно качают головами.