Золотой гроб

Дрожа от негодования, я еще пару раз свирепо треснул его башкой о сейф. После вчерашнего, свернуть шею ватному, источающему какие-то женские духи, полковнику со щегольскими усами было морально легко. Но у меня лопнули швы на плече, по груди опять потекла теплая кровь. Да и мелькнула трезвая мысль, - пусть это дерьмо плавает. Ну, что из-за него себе жизнь ломать? ...

Ушел. Меня скрутили через двадцать минут у палатки лазарета. Благо хоть спирту успел выпить.

Суд. Дело. Словом, с родной СА я расстался без выходного пособия 'За дискредитацию высокого звания советского офицера'. Даже второй орден, к которому был представлен за прежние переделки с духами, и тот не дали. Мой последний штрих - выполнения воинского долга в борьбе за интересы Отечества, закончился жестоким избиением полковника Особого отдела, за что и поплатился.

Приехал в родной Горький, несколько недель гулял и прожигал жизнь, отмываясь от афганской пыли, а потом поступил учиться в университет, где и встретил моего друга Мишку. Осенью Валера Тропцев прислал письмо. Он сообщал, что рядовой Ковалев перед смертью в госпитале успел сказать военному дознавателю, будто сержанту Мурзагалиеву было приказано взять свое отделение, войти в кишлак и разведать - нет ли там духов? Приказание беспрекословным тоном отдавал лично начальник штаба бригады подполковник Перов, который приехал на рассвете в расположение моей роты с незнакомым полковником...

Далее Валерий писал, что война в Афгане вот-вот закончится, и войска выведут в Союз. Что недавно Перова вызвали в Ташкент и арестовали за какие-то темные дела в этой войне. И Валерий подозревает, что наш памятный бой с духами в кишлаке у двуглавой скалы не был случайностью. Все было подстроено так, чтобы под шумок вывезти из расположения бригады наркотики, которые охраняло отделение Мурзагалиева? И что я могу написать апелляцию Министру обороны на пересмотр 'моего дела', чтобы вернуться в армию, и что сам он даст мне самые лучшие рекомендации....... В конце письма Валерий сообщал, что был тяжело ранен и, скорее всего его спишут, так как без ноги он служить родине физически не сможет. Куда ехать?
– пока не решил. Детский дом, где воспитывался, - позади, семьи еще не нажил....

Валере я отписал, что пусть он только скажет куда? И я приеду за ним, не раздумывая ни минуты, хоть на край света. Что у меня есть, где жить, что его тридцать лет - еще молодость, и вместе мы всегда найдем свое место на этой земле.

Написал, что гражданка и студенчество мне весьма по душе. Что Афган я вспоминаю как кошмарный отрезок моей жизни, и возврата к этому не будет никогда. От него осталось чувство непоправимой вины перед матерями Гусева, Тиханцова и еще десятком матерей моих солдат, оставшихся без сыновей. Осталось два белых шрама на плече и груди, чувство братской любви к своему командиру и другу Валерию Торопцеву, Еще остался мой самый первый боевой орден, который лежит в коробочке, и я его еще ни разу не надевал.

Больше писем от Валеры не было. Я еще трижды писал по его обратному адресу, но никто не ответил.

МАКАРОНЫ ПО ФЛОТСКИ

Меня треснули по спине веслом.

– Тебе что, бутылкой по голове угодило? Мне из-за твоей задумчивости еще час одному грести?

– Ой, Минька, прости, это я, тык-скыть, впал в романтические переживания

– Ну ты же не Ленский после дуэли с Онегиным?! Переживай гребя!

– Все Миня, понял дорогой, гребу

– Гребу - ворчал сзади Мишка - надо же, - сколько хитрости в людях и лености? Все от Лукавого. Мы даже от пацанов отстали.

Пацанов мы догнали через минуту. За поворотом нам встретилась резиновая лодка с рыбаком. Лодка стояла в лопухах посередине небольшой заводи. Она была привязана веревкой к торчащей из воды коряжине. На ней восседал благообразный старичок и держал удочку.

– Ну, чего, дед, клюет?
– спросил его Саня, проплывая мимо. В это время поплавок у рыбака лег на воду, старик засуетился, поднялся, дернул удочку и через секунду из воды выскочил здоровый серебристый подлещик..

– Клюет-клюет - беззлобно пробурчал дед, укладывая рыбину под свое сиденье. А вы тут плаваете, да только мешаете.

– А что, ребятки, не порыбачить - ли и нам?
– засуетился Саня, вдохновленный успехами деда.

– Уха отменяется из-за наличия петуха - ответил Михаил. И вообще, у нас сегодня другие планы.

И Мишка сообщил об изменившемся плане похода. Буквально перед самым отъездом Михаилу позвонил наш с Мишкой однокашник Валерка Майоров, который также по плану должен был присоединиться к нам в Хахалах. Валерий жил в городе, но сам был хахальским парнем. В этой деревне у него по-прежнему жила мать и все родственники, которых он навещал каждую субботу.

Валерий уточнил время прибытия экспедиции в Хахалы и пригласил отночевать в своей деревне.

– Тем более, тут свадьба у соседа намечается, заодно и погуляем - сказал он Михаилу.

– Так что предлагаю совместить полезное с приятным: ознакомиться с сельским бытом и качественно отгулять на свадьбе, - заключил Михаил.

– Да, но он же только тебя на свадьбу приглашал - сказал Игорь, а мы что будем делать, - с бытом знакомиться?

– Не боись, старина - ответил Михаил, - ты горожанин далек от народа. Свадьба в деревне - это праздник для всех, в том числе и для проезжающих туристов. Приплывем в деревню - сам увидишь. И это даст тебе толчок к творческому поиску. А то вы поэты пишите, пишите. Сами, не зная о чем. Поэт должен быть в гуще людской, жить этой жизнью, чувствовать ее и творить во имя ее - весело наущал он Игоря.

Игорь с усмешкой слушал наставления болтливого критика

За очередным поворотом на правом берегу среди сосен показались крыши разноцветных строений. Судя по шуму-гаму, это был пионерский лагерь. Хотя, в пионеры теперь вроде уже и не принимали, но лагерь работал исправно. Была слышна музыка, ребячья разноголосица, над деревьями взлетал волейбольный мяч. Кто-то пробовал горнить. Горн издавал противные однотонные звуки.

– А я, между прочим, в детстве четыре раза был в пионерлагере и всегда назначался горнистом - похвастался Саня.

– Не лги - одернул брата Вовка - горнистом назначался я, а тебе изредка давал потрубить 'Бери ложку, бери хлеб... ' Он лжет - сказал Вовка, обращаясь к нам- горнист он никудышный. Я, так сказать, в лагере пользовался авторитетом среди молоденьких пионервожатых и поэтому, у меня не всегда было время по утрам будить лагерь. Ну, я Сане и доверял трубу, когда боялся проспать...-

Сам не ври - возмутился Саня - Ты и трубить-то не умел по-настоящему, фырчал как кот...

– Ладно, вы горнисты! Распетушились!
– прикрикнул Мишка. Скоро Хахалы, время до вечера есть, может, позагораем малость?

Все согласились и решили, через полчасика сделать привал для загару. Плыли дальше.

Иногда реку до половины русла перегораживали, упавшие в воду деревья - любимое место рыбаков без лодок. Я и сам любил, бывало, посидеть с удочкой на таком дереве, забрасывая крючок поглубже. Иногда с дерева за своим отражением в воде и отражением облаков, можно было увидеть толстую спину неповоротливых язей, хлопочущих в глубине. Появлялось желание отрешиться от всего бренного, стать такой же солидной и спокойной рыбиной, быть властелином волшебного подводного мира, плавать среди его красот, а на ужин иметь до золотой корочки зажаренного язя (!?) Ой, чего-то я говорю не то....
– Нда-а, но это уже опять из земного и бренного.