Золотой гроб
Шрифт:
почто так пьет поэт?! Негоже!
– . Михаил на секунду задумался, чтобы в достойной поэтической форме охарактеризовать положение родственника. Но его опередил сам нарушитель винного протокола. Он открыл один глаз и в тон Сане ответил:
– Все потому, что нету сил,
смотреть на ваши глупы рожи.
На трезвую голову, - добавил он прозой. Неожиданный стихотворный диалог вызвал громовой хохот. Смеялся и сам Игорь.
– Ну, все!
– отдышавшись, сказал Мишка.
– Поэта - алкаша надо беречь для творческого Отечества. Отныне
– Скатертью дорожка!
– ответил Игорь, - Топайте!
Его нарочито высокомерный и беззаботный тон мог обозначать лишь одно, что Игорь причастился к фляге всего несколько минут назад, и на некоторое время испытывал благородное чувство моральной и физической независимости.
Мы сидели у дымящегося костерка, пили захваченное Валеркой пиво. В байдарке у девчонок оказалась гитара, которую тут же потребовал Владимир. Честно говоря, я даже не знал, что брат так хорошо умеет играть на гитаре.
– Где же ты познал великое струнное искусство?
– спросил я Владимира.
– В летном училище. В длинные, зимние вечера, когда сампо (самоподготовка) уже позади, от нечего делать я и открыл в себе талант гитариста, - скромно, поведал Владимир.
– О, вы еще не знаете, - встрял в разговор Саня.
– Мой брат и на балалайке с легкостью сыграет играет 'Лунную сонату' Бетховена. Все засмеялись.
В небе появился пожарный самолетик, который коршуном спускался прямо на лагерь. Ревя мотором, самолет проплыл над верхушками сосен и над нами, от него отделился темный предмет и упал неподалеку на поляну.
– Ого!
– сказал Саня - Послание из поднебесья. Оригинально-с! Он сбегал к тому месту, где упало послание. Это оказался полиэтиленовый пакет. Внутри для тяжести лежала гайка, завернутая в бумагу. На блокнотном листе было неряшливо написано: 'Приятного аппетита и отдыха, ребята! Привет вашим девочкам. Но, рекомендуем немедленно затушить костер. В противном случае, мы будем вынуждены принять меры. Инспектор пожарной охраны...' Далее стояла неразборчивая подпись.
– Здрасьте!
– сказал Михаил.
– А на чем мы будем готовить?
Самолет улетел за Керженец и пошел на посадку.
– Может, нам и вправду затушить костер?
– сказал Саня. А то сейчас прибегут с огнетушителями, неприятностей не оберешься?!
– К черту!
– ответил Михаил.
– Как же без костра? Именно костер на берегу утоляет жажду жизни туриста. Костерок- это стержневой элемент, суть речного отдыха. Только костер на берегу с его ритуальными песнями и танцами шаманов возвращает нас к беззаботной нравственной чистоте и стерильности помыслов! Не-ет, ребята, я грудью лягу на эти тлеющие угольки, но затушить костер не дам - продолжал он выпендриваться словоблудием перед девушками.
Девушки оценили пафос сказанного и улыбались. Михаилу было приятно.
Костер мы тушить не стали из принципа. Я был солидарен с Михаилом. Понятно, что сухо и что жара, но ведь костер под наблюдением?! И без костра у реки, действительно, терялась всякая романтика. Мы пришли к ироническому, но правильному выводу, что пожарникам просто делать нечего,
кроме как летать по безлюдному небу, поэтому, они домогаются до безобидных туристов.Владимир отложил в сторону гитару, взял у костра палку, пошел на пляж и нацарапал на песке большую вытянутую восьмерку в два человеческих роста.
– Восьмерка это что, что, - масонский знак?
– спросил Михаил.
– Для тебя, простого человека, измучившего и себя и других скучными цифрами это восьмерка. Для летчика, - это знак того, что внизу свои.
– Как он определит, что внизу свои?
– Для летунов это не цифра, а изображение винта, уважаемый!
– ответил за брата Александр. А винт это устройство для приведения в движение летательного аппарата, посредством вращения лопастей. Понимать надо.
– Вот оно что?
– притворно удивился Михаил. Теперь буду знать, что винт - это самое главное в самолете!
– Отнюдь. Самое главное в самолете, - надеть привязные ремни и сохранить в сухости штаны.
Старая шутка всех развеселила.
Вовка включил приемник, нашарил какую-то музыку. Над лагерем висела легкая дымка. Мишка встал, вдохнув полной грудью, уловил аромат вечерней реки и пошел прогуляться по поляне. Косые лучи заходящего солнца пробивались между высокими стволами на другом берегу, и отражались в чистой и спокойной воде. За лесом снова зарычал самолет, собираясь совершить заключительный на сегодня полет в поисках очагов возгорания.
– Пойдемте к реке?
– предложил я Наташе. Девушка согласилась и встала. Мы прошлись к дубовой аллее.
– Когда-то, бескрайня тишина этих лесных окрестностей, оглашалась колокольным звоном, а над деревьями блистали золотом купола церкви - сказал я Наташе.
– Да, я знаю, здесь был монастырь, а богобоязненные монашки ходили с выражением томной печали на лице, - в такт мне с иронией ответила Наташа.
Я засмеялся, понимая комичность моей лирики в разговоре с девушкой, которая, судя по всему, обладала незаурядным чувством юмора.
Мы сели на берегу. Я косил глазом на Наташу и только здесь понял, - как она божественно хороша. У нее была чудесная фигура, манящие вишневые губы, нежные щеки, голубые глаза, длинные ресницы и вьющиеся белокурые локоны волос. На нее хотелось смотреть и любоваться ею бесконечно. Вероятно, Наташа догадалась о моих неожиданных чувствах? Она улыбнулась. Ее улыбка озарила все вокруг, как солнце в звонкое летнее утро. А в ее мимолетном взгляде на меня я почувствовал взгляд заинтересованной женщины.
– Чем вы занимаетесь?
– спросила Наташа, наверное, для того, чтобы как-то разрядить минутное молчание.
Я сообщил. И в свою очередь, попросил девушку рассказать о себе?
– Боюсь, что моя биография крайне проста, - ответила Наташа.
– Школа, а теперь третий курс истфака в университете.
– Почему именно истфак? Любите историю?
– Безумно. Еще со школы. Разумеется, люблю не только историю, но и все, что связанно с ней. Люблю живопись, музыку, архитектуру. Ведь не зря говорят, что архитектура - это застывшая музыка, а музыка, - застывшая история. Мне во всем нравится ощущать время и его шаги.