Золотой гроб

Мишка первым протиснулся через препятствие и посветил в темь.

– Нормально, - сказал он, - далее путь свободен.

Соблюдая осторожность и царапая о выступающие камни плечи, мы миновали это препятствие, прошли еще метров двадцать и оказались на каком то подземном перекрестке. Он стал конечным пунктом нашего путешествия по найденной галерее. Все три хода, ответвляющиеся от него были обрушены и завалены землей и камнями.

Под ярким светом трех фонарей, разрушенный перекресток производил впечатление неправдоподобной сценической декорации по произведениям Шекспира. И мы бы не удивились, если среди потемневших каменных стен и угрюмых коричневых сводов всплыла тень отца Гамлета, а трубный загробный голос произнес 'Какого черта вы пришли сюда и нарушили покой мертвых, дети мои?'

– О, блин!
– воскликнул Саня, светя на кирпичную стену и внимательно разглядывая ее.
– Да здесь наскальные рисунки!

– Возможно, мы на месте стоянки человека эпохи неолита?
– осторожно предположил Мишка, подходя к моему брату.
– Я уже чувствую дыхание земли и топот мамонтов.

Старая кирпичная стена была испещрена всевозможными надписями. Чаще встречались незамысловатая, но важная информация, нацарапанная острыми предметами: типа 'Здесь был Петя', 'Вася', 'Федька - дурак'.

Ближе к обвалу высокими и глубокими буквами, высеченными скорее всего лопатой, был обозначен венец всей информативной политики в мире. Он представлял собой сильно бранное слово, которое с незапамятных времен по употребляемости лидирует на Руси абсолютно во всех областях деятельности человека и состоит всего из трех букв.

Далее хода нигде не было. Земля и камни завалили все проходы до потолка. Скорее всего, галерея, по которой мы шли, была более поздней постройки, чем встретившаяся и идущая перпендикулярно. Наша галерея была выложена кирпичом. А стены и сводчатый потолок перпендикулярного хода построены из булыжных камней. Кое-где землю на стенах подпирали черные от времени бревна, а на трех углах перекрестка в потолок упирались толстые деревянные столбы. Мишка ткнул один столб ножом - крепкое! Наверное, это дуб. В подземелье было сухо, и царь деревьев дуб прекрасно сохранился.

Правый угол подземного перекрестка был наполовину обрушен. Из нагромождения камней, гнилых досок и осколков кирпича зияющей пастью открывался черный проем. Михаил осторожно полез к нему.

– Здесь колодец!
– заключил он со стены, посветив вниз.

– Я, старясь не задеть свисающие камни и колья и не вызвать новый обвал, забрался наверх к Мишке и опустил голову в проем.

Колодец был метра четыре в диаметре и напоминал перевернутую воронку, его глубина составляла около пяти метров. Стены были выложены из булыжников, по которым вниз уходила узкая, своеобразная лестница. Выяснилось также, что в этот колодец мы проникли сбоку, так как кладка его ствола уходила и вверх. Я посветил вверх, и увидел, что потолок колодца, выложен бревнами, а сбоку под потолком чернел еще один проем, вероятно, служивший входом в колодец. Ступенями лестницы служили, выступающие почти на метр из стен толстые бревна, распиленные пополам вдоль. У этой лестницы не было видно даже признаков перил. Наверное, древние обитатели монастыря спускались по ней, прижимаясь плечом к стене.

Было хорошо видно основание колодца, которое на дне значительно расширялось. Пол был усыпан битым кирпичом и осколками камней. Мы решили не испытывать крепость древней лестницы и сбросили вниз капроновую веревку, на которой предварительно навязали узлов. Веревку примотали к одному из угловых столбов. Михаил первым спустился вниз. На дне колодца оказалась достаточно широкая площадка. У одной ее стены лежали какие-то конические бревна. Михаил по привычке ткнул одно из них ножом, - нож уперся в твердое.

– Ого!
– крикнул нам снизу Михаил - знаете, что я обнаружил?

– Ну, говори?
– нетерпеливо прокричал вниз Саня.

– Это, ребята, самые настоящие доисторические пушки! Пять штук.

Я тоже спустился к Мишке в яму.

Это были ушастые, толстые стволы, сложенные в стопку с налетом толстого слоя пыли. Сразу за ними у стены пирамидальной горкой были сложены серые от пыли, круглые ядра. Я дотянулся и поднял одно из них. Тяжелое. Не мене двух килограммов, а диаметр не менее десяти сантиметров.

– Интересно - произнес Михаил - раз основная задача монастыря дать приют и успокоение людям, которые решили всего себя отдать вере в Бога, то зачем пушки?

– За тем, что бы постояльцы чувствовали себя уютно, спокойно и защищено - сообщил сверху Саня - Между прочим, в этих местах Стенька Разин со своими разбойничками, когда-то баловал.... А пушечки то ничего. Можно или в музей продать, или еще кому.

– Ну, ты и спекулянт - произнес Михаил - разглядывая найденный арсенал - посадят тебя когда-нибудь за растрату народной собственности?

– Здравствуйте!
– сказал Саня, спускаясь по веревке вниз. Вы глубоко ошибаетесь. Не такой уж я материалист и хапуга, как вам показалось сгоряча. И не больший циник, чем вы сами, господа. Во-первых, какая же это народная собственность? Может быть, это и есть те самые сдерживающие средства, которым манипулировал доисторический царский режим, не давая нашим предкам выбрать дорогу к светлому будущему еще три века назад. Поэтому мы, - как потомки угнетенного народа, имеем полное право реквизировать царскую и, тем более, монастырскую собственность. А во-вторых, я так долго не могу позволить себе новые джинсы, что грех не воспользоваться случаем и не подзаработать на том, что теперь по праву принадлежит нам.

Но Мишка уже не слушал Санины разглагольствования. В стене колодца обнаружился овальный проем. В нем виднелась почерневшая от времени дверь. Я навел на нее луч фонаря. Дверь была сделана из толстых досок, которые крест-накрест были стянуты железными полосами. Мишка поковырял полосы ножом, они заблестели.

– Медь - сказал он.

На двери висел заржавевший старинный замок, который закрывал толстую железную накладку между самой дверью и мощным косяком.

Мишка попробовал вытащить дужку замка. Заперто! Или заржавела?! Попытка открыть его монтировкой к успеху не привела.

– Ну-с, выход один - в размышлении проронил Михаил - надо пилить.

– Чем пилить? Ножовка сломана?

– Сломана, - подтвердил Михаил. Но две то половинки полотна, я надеюсь, Вовка не выбросил в тот момент, когда сломал пилу?
– спросил он Саню

Наступила пауза.

– Ладно, - сказал догадливый Саня.
– Неужели вы думаете, будто я не понимаю, что в ваших ленивых мозгах крутится вопрос - кто пойдет наверх за ножовкой?

Хорошо, ждите!

С этими словами, он взялся за веревку, юрко вскарабкался наверх и исчез.

Пока ждали возвращения Александра, вернулись к пушкам. Стволы были одинаковыми по длине и калибру. Михаил достал ядро, примерял его к жерлу.

– Подходит! Он толкнул круглый металлический шар, и он скрылся в стволе.

Интересно, - сказал он, на какое же расстояние такое могло улететь?

– Зависит от заряда - сказал я - и положения ствола. Если ствол поднять под 40-50 градусов, ядро могло улететь и на километр и на три, - продолжал я блистать перед другом военными знаниями.
– Только толку от этого? Все равно, что по комарам. Наибольший смысл в навесной стрельбе появился, когда изобрели фугасные снаряды. Ими можно было поражать противника, стреляя поверх леса, например, или через возвышенность -