Золотой ребенок Тосканы

— Ничего себе, вот это толчки! — воскликнул он. — С тобой все в порядке?

— Вроде бы да. Но даже двинуться было невозможно, ужас, да?

Он кивнул со словами:

— Надеюсь, что в городе никто не пострадал. — А затем добавил: — И что лестница не упала и мы не оказались здесь в ловушке.

— Очень весело, — сказала я, и он засмеялся. Я встала и попыталась подойти к нему. Камешки осыпались под моими ногами. И вдруг я увидела нечто, заставившее меня остановиться.

— Ренцо! Сюда! Смотри!

Он подошел и посмотрел туда, куда я указывала. В полу возле правой стены теперь зияла дыра. И более того, под ней обнаружились ступени.

— Должно быть, это был склеп, — сказал Ренцо.

— Как ты думаешь, мой отец мог прятаться там?

— А почему же все это оказалось так запрятано?

— Ты сам сказал, что после его ухода были землетрясения.

— Да, все может быть. Хочешь спуститься и посмотреть? Правда, пол здесь держится на честном слове и может обрушиться при первом же толчке.

— Давай просто спустимся немного и посмотрим, что там, — сказала я. — Ты же куришь? У тебя есть спички?

— Да, в кармане. Я пойду, если ты пойдешь тоже.

Он подошел к провалу и начал спускаться по лестнице. На ступенях валялся щебень. Ренцо отпихнул обломки ногой, расчистив мне дорогу. Я следовала за ним — ступенька за ступенькой. Когда мы оказались почти в полной темноте, Ренцо чиркнул спичкой. Я слышала, как он сказал что-то, похожее на ругательство на итальянском языке.

Я, наконец, увидела, что его так поразило. Это была идеальная маленькая подземная часовня с резным алтарем, статуями святых в нишах и несколькими большими картинами на стенах.

— Ты только посмотри на них! — сказал Ренцо, поднося спичку к ближайшей картине. — Они великолепны. Как же нам повезло, что немецкие солдаты не нашли их! Они забирали все, до чего могли дотянуться их лапы.

Спичка погасла. Я подождала на полпути вниз по лестнице, пока он не зажег другую, а затем спустилась к нему. Пахло сыростью. Холодный сквозняк, странный и пугающий, обвивался вокруг лодыжек, будто хотел схватить нас. Я подошла поближе к Ренцо.

— Есть какие-нибудь признаки, что мой отец был здесь?

Он обошел помещение, тщательно осматриваясь.

— Здесь есть дверь. Может, за ней мы найдем какое-нибудь местечко, где мог прятаться твой отец.

Он повозился с дверью и сумел открыть ее примерно на фут.

— Похоже, проход за ней завален, — проговорил он.

— Дай я попробую, может, у меня получится туда пролезть. Я стройнее тебя.

— Только осторожнее.

Я протиснулась в дверь.

— Ты прав, — сказала я. — Проход засыпан, но что-то мешает открыть дверь. Подожди минуту. Зажги еще одну спичку и посвети мне.

Ренцо так и сделал. Я наклонилась, чтобы поднять предмет, лежащий у моих ног.

— Кажется, это картина, — сказала я. Я пыталась поднять ее изо всех сил, но она прочно застряла между дверью и огромной грудой щебня.

— Я не могу сдвинуть ее с места, — сообщила я. — Погоди, я попробую убрать парочку камней.

Но чем больше камней я убирала, тем больше сыпалось вниз, только ухудшая дело. Я рисковала устроить небольшую лавину и оказаться в капкане за этой дверью.

— Не получается…

Я попробовала еще раз высвободить картину резким рывком и чуть не упала, когда она внезапно подалась и очутилась в моих руках.

— Получилось! — торжествующе закричала я.

— Давай ее мне, — сказал Ренцо.

Я хотела было так и сделать, но внезапно меня охватил страх. А вдруг он только этого и ждал? Сейчас возьмет картину, закроет дверь, и меня никто никогда не найдет. «Это смешно», — сказала я себе. Когда-нибудь все равно придется снова доверять людям. Я просто должна была ему поверить, сделать шаг в неизвестность. Я передала Ренцо картину. И, протискиваясь обратно из-за двери, я услышала его восторженный вздох.

— Мы нашли его, Джоанна! Нашли их прекрасного мальчика.

Глава 39 ДЖОАННА Июнь 1973 года

Мы отнесли картину туда, где солнечный свет падал на ступеньки.

— О! — выдохнула я и потеряла дар речи. Сияющий ребенок, смеясь, протягивал свои пухлые маленькие ручки к парящим херувимам, — я никогда не видела ничего подобного.

— Значит, они были здесь, — наконец вымолвила я. — Могу поспорить, они спрятали эту картину, чтобы никто не мог ее найти до окончания войны. Они рассчитывали вернуться сюда потом, чтобы спасти ее.

— Да, — кивнул Ренцо. — Совершенно верно. Спрятали за дверью, которая никуда не ведет. В безопасное место, по их мнению. Только кто-то такой же стройный, как ты, мог пролезть туда.

— Безопасное, говоришь? — послышался голос сверху. Козимо стоял на верхней ступеньке, его крепкая фигура закрывала солнечный свет.

— Отец, как ты сюда попал?! — воскликнул Ренцо, пораженный.

— С трудом. Я подъехал поближе на «Лендровере» и поднялся по ступенькам. Просто хотел убедиться, что с вами всё с порядке после землетрясения. — Он говорил спокойно, ровно, но я затаила дыхание. — Принеси мне картину, мой мальчик.

— Она невероятная, отец! Здесь есть и другие картины, но эта — самая красивая из всех, что я когда-либо видел. — Ренцо поднялся на несколько ступеней, вынося картину на свет. — Посмотри. Разве она не великолепна? — Он повернул ее к Козимо.

— Это точно. Потом решим, что с ней делать. А теперь быстро иди сюда.

Я подняла голову и увидела, что в руке у Козимо зажат пистолет.

— К сожалению, юная леди не пережила землетрясение, — пробормотал он. — Ее же предупреждали, что не стоит лезть сюда. Здесь так опасно!

— Что ты несешь, отец? Убери пистолет! — испуганно воскликнул Ренцо. — Что происходит, зачем ты это делаешь?

— Она задает слишком много вопросов, — ответил Козимо, — и хочет правды о том, что произошло на войне. Почему она задает эти вопросы?