Золотой шар

Все дружески похлопывали Костю по плечу, кто-то подхватил из его ослабевших рук винтовку, а Калита продолжал командовать:

— Венгловский и Жора — в авангард. Леня — замыкающим. Семен Тимофеевич, а вас попрошу не отвлекаться. Сергей, Чачич, присмотри за Костей! Он у нас герой! Все, входим в Зону! Всем молчать, быть внимательными, — и надел шлем с зеленым забралом.

Остальные тоже надели шлемы и стали похожими друг на друга, как братья.

— На, — Андрей Дубасов протянул Косте носовой платок.

Оказывается, из носа у Кости шла кровь. Он запрокинул голову, стараясь дышать ртом, так и пошел, поглядывая на дорогу искоса, боясь ступить в «ведьмин студень» или еще в какую-нибудь ловушку, о которых, впрочем, не имел ни малейшего представления.

Теперь он стал одним из них. Сталкером, что ли? Он почувствовал, что они приняли его в свою стаю. Вот так, через страх, через кровь, через жалость, думал он. Как это по-нашему, по-русски. А как бы ты хотел по-другому? Они всю жизнь учились у Зоны и выучились бросать щенков в реку. Зачем я поперся к этой «тени»? Ведь она могла меня запросто убить. Теперь я понимаю. Теперь я почувствовал, что такое Зона. В ней, не как в игре — повторов не бывает. А может быть, это и был повтор — фокус со временем? Может, она испугалась? Может, она влюбилась в меня? Нет, не может быть! Ерунда какая-то. От этой мысли у него мурашки побежали по телу. Он тут же захотел поделиться с кем-нибудь своим открытием и уже открыл рот, как вдруг подумал, что сталкеры наверняка об этом явлении знают, они же опытные люди.

Дубасов откинул забрало, спросил:

— Ну что, пришел в себя?

— Да вроде, — ответил Костя.

— А тебе повезло, — сказал Дубасов, отдавая Косте винтовку. — Обычно «тень» враз голову отрывает.

— Значит, повезло, — согласился Костя и понял, что его очень смущало — за деревьями, далеко-далеко в темноте светился одинокий огонек. Но они не пошли на него, а свернули в лес.

А, ну да, вспомнил Костя, в Зоне по прямой не ходят — только зигзагами и пятясь.

Глава 2. Лес и ловушки

— Забирай левее, — шепотом показывал Семен Тимофеевич. — Еще… еще… Я здесь вчера был… Тряпочки повязывал…

На кустах действительно белели полоски материи.

Все, конечно, знали, что там, где ты прошел сегодня, назавтра можно попасть в ловушку. Но Семену Тимофеевичу верили безоговорочно, потому что у него было чутье. А чутье в Зоне ценилось дороже золота.

— А почему? — не удержался и спросил Костя.

— Да потому что он здесь, почитай, тридцать лет лесничим служит, — ответил Куоркис. (Костя узнал его по голосу.) — И ни разу ни в одну историю не влип. Правда, в прошлом году случилось. А мы его спасли.

— Но он не виноват, — поправил Чачич.

— Я и не говорю, что он виноват. Просто так получилось. На его дом «грибница» напала.

— А ну, а ну, расскажите! — попросил Костя, стараясь запомнить каждое слово, чтобы потом написать репортаж.

— Это такая штука, — объяснил Чачич, — появляется ниоткуда, идет напролом через лес, и есть деревья со страшной силой, ну и мы…

Вдруг движение впереди замедлилось, и они остановились.

— Пойду узнаю, что там, — сказал заволновавшийся Чачич.

— Ты не обижайся на нас, — сказал Куоркис, снимая шлем, чтобы их никто не слышал. — Мы ведь все прошли Чернобыль. Психики у нас нет никакой. Так что терпи.

— Я и терплю, — покорно согласился Костя.

— Кажется, кого-то нашли, — прибежал Чачич. — Пошли!

Пришлось спускаться в овраг. Большой Куоркис едва не снес всю компанию, когда поскользнулся на склоне. Место накрыли плащ-палаткой и включили фонарик. Косте с трудом удалось втиснуть голову между чьих-то плеч. На земле в куче прошлогодней листвы и веток лежал труп в супер-форме сталкера и в полумаске. Костя даже сморщился, ожидая почуять запах тлена, но, к его удивлению, совсем ничем не пахло, кроме прелых листьев и мхов. Над трупом склонились Венгловский и Калита, обыскивая его. Лицо у трупа было черным и сморщенным, как у мумии, но не разложилось.

— Кажись, я его знаю, — покрутил головой Сергей Чачич. — Точно, это он!

— Кто? — чуть обернулся Калита.

— Майор Кальтер. Мы его три года искали. Ушел в Зону и не вернулся. Хитрый, гад!

— Фашист, что ли? — спросил Костя.

— Почему, фашист? Просто немец. Военный разведчик. Маскировался под нашего.

— Сволочь! — сказал кто-то и пнул покойника.

— Этот район когда-то принадлежал Украине. Немцы здесь вовсю шарили.

— Андрей Павлович, может, его наши уконтропупили? — высказал предположение Жора.

— Если бы наши, — выпрямился Калита, — от него за три года ничего не осталось бы. Скорее всего, на «шип» наступил. Есть здесь такая гадость. Растет как раз в таких сырых местах. Этот «шип» вспрыскивает в человека совсем мизерную дозу парализующего яда, но человек мгновенно теряет способность двигаться. «Шип» еще из живого человека выпивает все соки, пока не остаются кожа да кости. Даже собаки не едят.

— О, нашел! — воскликнул Венгловский и показал удостоверение.

Все увидели черно-красно-желтый флаг и убедились в правоте слов Сергея Чачича.

Труп забросали листвой и ветками. Андрей Дубасов плюнул и выбрался из оврага.

— Ни хрена! — сказал он. — Я эту сволочь хоронить не подписывался. Они у меня во вторую мировую под Витебском полдеревни родни сожгли. Мне их любить не резон.

— Вольному воля, — ответил кто-то, кажется, Жора Мамыра, который по молодости плохо знал историю.

Калита, Венгловский и Семен Тимофеевич устроили под плащ-палаткой совещание. Костя хотел было завалиться подремать, но вспомнил о «шипе» и лишь присел на траву. Светало, но в лесу все еще было сумрачно. Над черными верхушками елей скользила бледная луна.

— Костя… — позвал Калита. — Сабуров!..

Костя очнулся. Он все-таки успел задремать. Эти несколько минут сна вернули ему силы.

— Я здесь, — ответил он шепотом.

— Иди сюда.

Костя подлез под плащ-палатку. Ему было любопытно.