Золотой тюльпан

— Если только он тоже не уедет во Флоренцию.

— А это возможно? — Ей так хотелось верить, заглушить в себе опасения, что его предложение совершенно не осуществимо. — Он всегда утверждал, что не сможет жить нигде, кроме Амстердама, и намерен умереть в своем городе. Но оказавшись в таком отчаянном положении, он, конечно же, захочет уехать! — Франческа ухватилась за идею. —

Мария перешла бы к Сибилле, а Грета легко найдет новое место. Отец говорил о Флоренции как о городе Микеланджело. Он смог бы рисовать там!

— У меня нет никаких сомнений на этот счет.

Франческа уже строила планы, цепляясь за последнюю надежду.

— Он мог бы взять с собой то, что бережет больше всего — портрет мамы, Франса Халса и портрет Титуса, написанный Рембрандтом. Их легко вытащить из рамы и упаковать. Он ни за что не оставит свою любимую палитру и кисти, но они не займут много места, так что он сможет путешествовать налегке.

— Поговори с ним на эту тему в свой следующий приезд домой.

— Я приеду на свадьбу Сибиллы, что будет довольно скоро. — Франческа слегка нахмурилась, поджав губы. — Конечно, трудно предвидеть, как отец отнесется к этому разговору.

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, потребуется долгое время, чтобы уговорить его вырвать свои корни с обжитого места. — Никто лучше ее не знал, каким упрямым мог быть отец. — Он будет откладывать со дня на день, надеясь, что представится более приемлемое решение. И маловероятно, что мне удастся получить дополнительное обучение. Придется добиваться членства в Гильдии после двух лет.

— Почему так?

Франческу, казалось, удивил его вопрос.

— Подумай о долгах моего отца. Я не могу стать дополнительным источником расходов!

— Это обучение уже оплачено.

Франческа опешила.

— Что ты имеешь в виду? Питер улыбнулся ей.

— Не догадываешься?

— Тобой, Питер?

— Сейчас я могу рассказать тебе, как все произошло, чего не мог сделать раньше.

Услышав все подробности об оплате своей учебы, Франческа взяла руку Питера и прижала к губам.

— Значит, все, чего я достигла, и чего надеюсь достичь, я добилась только благодаря тебе. Это ты повлиял на мою судьбу. Но ведь ты едва знал меня, когда принял на себя эти обязательства.

— Я уже тогда любил тебя.

Франческа улыбнулась и снова поцеловала его ладонь, потом прошлась по комнате, осматривая окружающие ее вещи. Интуиция подсказывала ей, что нельзя тратить впустую ни единого мгновения из этих дорогих часов. Именно поэтому она и приехала. Людольф представлял собой столь злобную силу в ее жизни, что возможности побыть наедине с Питером, наверное, никогда больше не будет, несмотря на планы, которые они строили.

— Я смогу теперь представить тебя здесь, когда получу письмо из этого дома. Да, для тебя есть послание. — Она вернулась к стулу, на котором оставила свою сумку. — У меня письмо. Фрау де Хаут просила меня передать его. Прочти, не теряй времени.

Питер узнал почерк Нелтье и сломал печать. Пробежав глазами по листу бумаги, он снова сложил его и опустил на край стола.

— К счастью, ничего срочного, — сказал он.

— Где ты пишешь мне? — спросила Франческа.

— За столом в соседней комнате.

— Можно посмотреть на него?

— Пойдем.

Питер взял ее за руку. Комнаты располагались обычным образом — одна переходила в другую. В столовой, примыкавшей к кухне, на столе был оставлен холодный ужин, приготовленный одной местной женщиной, приходившел каждый день готовить и убирать, когда Питер жил в Харлеме. Франческа выразила желание умыться после поездки, и он проводил ее наверх, в спальню, где было все необходимое, включая и добротную старую кровать, окруженную пологом с трех сторон. Питер сказал, что во всех комнатах на верхнем этаже есть подобные кровати. Франческе рассказывали, что когда-то и в их доме были встроенные кровати, но когда ее родители поженились, Хендрик после очередного выигрыша в карты убрал их и заменил кроватями с пологом на столбиках, среди них было и то экстравагантное позолоченное ложе, которое он делил с ее матерью. Интересно, подумала Франческа, были ли на тех встроенных кроватях такие же резные навесы, что и над этой.

Питер спустился в столовую, поставил еще один прибор на стол и придвинул стул.

Франческа скоро появилась в темно-желтом бархатном платье, которое одевала на свадьбу Греты, а волосы связала лентой в пучок. Питер церемонно отодвинул стул, приглашая ее сесть.

— Если бы я знал, что ты сегодня вечером будешь здесь, я приготовил бы настоящее пиршество, — улыбаясь, сказал он.

— Да тут и так пир, — ответила Франческа.

Когда с блюд были сняты покрывающие их белые хрустящие салфетки, перед глазами предстали омары, копченое мясо, салаты, фрукты, хлеб, домашний миндальный торт и кувшин сливок.

Питер налил охлажденного белого вина, принесенного им из погреба.

— Обычно эта добрая женщина, что кухарничает для меня, готовит плотный ужин, но в те дни, когда я работаю до темноты, я прошу ее оставлять что-нибудь холодное на столе или какое-то горячее блюдо на плите в кухне.

— Мне не хотелось бы, чтобы еще кто-нибудь находился здесь, Питер. — Она взглянула ему в глаза поверх вазы с салатом, которую он протягивал ей, потом, положив себе немного на фарфоровую тарелку, опустила взгляд.

— Мне тоже, — мягко сказал Питер, когда глаза их снова встретились. — Мы никогда не оставались наедине раньше. Всегда поблизости был кто-то еще.

Они продолжали говорить за ужином, каждый хотел знать все, что случилось с другим с тех пор, как они в последний раз писали друг другу. Франческа поведала о трудностях Алетты в прислуживании Константину, рассказала о свадьбе Греты, и описала волнение Сибиллы в связи с предстоящей помолвкой, которую она предпочла пропустить ради встречи с ним. Питер рассказал о книгах, которые читал, пьесах, которые смотрел, и играх в гольф и в лапту, в которые неистово сражался с друзьями, пока работа не положила конец всем развлечениям. Он сообщил также о беседе с Нелтье, умолчав только о подозрении на убийство и о предполагаемом убийце, не желая омрачать первый вечер Франчески в его доме.

— Между прочим, это письмо, что ты привезла, от Нелтье. Она пишет, что случайно обнаружила брачный контракт подписанный твоим отцом и Людольфом.

Франческа криво улыбнулась.

— Она немного опоздала с известием.

Питер перевел разговор на более приятные темы, и она рассказала о портрете городской стражи, виденном ею, поддразнивая Питера, что увидела его раньше, чем он, хотя — так как он находился в запасе — его на портрете не будет.

— Значит, работа продвигается хорошо?

— О, да, — весело ответила Франческа, — там даже появится мышонок.

Питер посмеялся вместе с ней над дерзким намерением Ханса Румера, и они попытались угадать, где будет находиться мышь.

— Наверное, спрячется под чьим-нибудь кружевным воротником!

— Или будет выглядывать из-под пера на шляпе капитана!

И пока они беседовали и смеялись, их не покидало ощущение нежности и сознание, что время стремительно приближается к тому моменту, который был неизбежен после их первой встречи.