Золотой тюльпан

— Симону разрешили остаться со мной здесь до тех пор, пока он снова не уйдет в море, — закончила Грета. Затем, чтобы Франческа не подумала, будто это означает лишний рот в семье, добавила: — Он плотник на судне и починит крышу, чтобы не текла, потом сделает мебель, которую поставим во внутреннем дворике, и в хорошую погоду можно будет есть на свежем воздухе. Он выполнит еще ряд поручений, я уже записала их.

— Я знаю, что ты никогда не выбрала бы в мужья лентяя! Надеюсь, он останется здесь подольше, и я уверена, что точно так же думают и все остальные члены семьи.

Грета не питала надежд насчет длительного пребывания вместе, зная, что вскоре ему снова придется уйти в море, но весело заявила об их намерении взять все, что можно, от предоставленного им времени. Затем Франческа пошла будить Марию, но при звуке ее шагов старая женщина открыла глаза, сразу же догадавшись, кто здесь.

— Ты дома, дитя мое! — радостно воскликнула она.

Грета поставила еще один прибор на кухонный стол, за которым они с Марией ужинали, когда хозяев не было дома.

Франческа ничего не имела против парочки тихих, спокойных часов в первый вечер возвращения домой. После ужина Мария рано легла спать, а к Грете пришел ее жених — румяный, светловолосый молодой человек — и они посидели часок на кухне. Франческа побродила по дому, замечая происшедшие перемены. В столовой появились новые кремовые шторы, а керамический цветочный горшок, в котором Питер принес гиацинт, пополнил коллекцию делфтского фаянса за стеклом в гостиной. В комнате для приема гостей она подняла крышку верджинала, внутренняя сторона которого была украшена голландским пейзажем с ветряными мельницами и танцующими детьми; Франческа, будучи еще маленьким ребенком, пришла в восторг, когда Анна первый раз показала ей эти сценки. Ей всегда казалось, будто крошечные фигурки танцуют под звуки звенящей музыки. Проиграв несколько тактов припомнившейся пьесы, она снова опустила крышку.

В спальне Франческа обнаружила дожидавшийся ее золотой браслет, присланный тетей Янетье в последний праздник Святого Николаса. Она надела его, восхищаясь тонким мастерством флорентийцев; он имел также особую ценность, потому что был подарен дорогим для нее человеком. Затем она вытащила два привезенных с собой платья. Одно — на свадьбу Греты, другое — на помолвку Сибиллы. Вытащив из упаковочного холста картину, Франческа понесла ее вниз, в студию. Там она остановилась перед портретом Анны, потом подошла взглянуть на последнюю работу Хендрика, стоявшую на мольберте. Ее прикрывал кусок полотна. Отбросив его в сторону, Франческа увидела перед собой наполовину законченный пейзаж с несколькими величественными деревьями. Вряд ли он обнаружил их растущими вот так вместе. Хендрик делал наброски каждого из них в разных местах — обычный прием пейзажистов, которые могли убрать стену, если она заслоняла вид, или опустить дом или какое-то другое строение, если они не придавали выразительности их картинам. И крайне маловероятно, что именно такое небо Хендрик увидел над выбранным им пейзажем. Как-то раз, прогуливаясь с отцом, Франческа восхитилась необычно красивым небом чистейшей голубизны и необходимым, чтобы привлечь взгляд художника, наличием облачков. Хендрик презрительно щелкнул пальцами.

— Мои небеса намного лучше, — самодовольно сказал он.

Но для него всегда было предметом гордости то, что на полотнах он мог совершенствовать природу. Франческу крайне удивило, что краска на холсте — твердая и сухая. Должно быть, прошло несколько дней с тех пор, как Хендрик в последний раз прикасался к ней кистью.

Хендрик и Сибилла приехали домой в карете ван Янсов — в сопровождении Адриана — почти в одиннадцать часов. Франческа вышла в прихожую встретить их и с первого взгляда поняла, что по внешности и манерам Адриан — именно тот, о ком мечтала ее сестра. Хендрик, увидев ее, издал радостное восклицание, а Сибилла очаровательно вскрикнула. Последовал обмен теплыми приветствиями, затем ей представили будущего родственника. Он отвесил изящный поклон в пышной французской манере, приведшей Сибиллу в восторг.

— Для меня слишком большая честь познакомится с вами, Франческа, — сказал он. — Сибилла очень гордится вами как художницей и как сестрой. Алетта тоже здесь?

— Нет. Она не смогла приехать. Я прибыла одна.

Сибилла надула губки, но не слишком сильно, чтобы не испортить очертания свежего ротика.

— Как жаль! Я так хотела, чтобы она присутствовала на вечеринке. — Она печально взглянула на Адриана, который произнес подходящие утешительный фразы. Будь они наедине, она бы выдавила пару слезинок, а он осушил бы их поцелуями. Она знала, как пользоваться нужными моментами.

Франческа могла с уверенностью сказать, что Сибилла, несмотря на устроенную демонстрацию чувств, питала крайне слабую надежду на приезд сестры.

Что касается Хендрика, то появившееся на его лице выражение облегчения свидетельствовало о радости по поводу отсутствия Алетты. Пора было передать Сибилле послание, переданное у ворот дома де Веров:

— Алетта желает тебе всего самого наилучшего.

Затем, пожелав всем спокойной ночи, Адриан покинул их. Не успел он скрыться за дверью, как Сибилла, ликующая и сияющая, бросилась к Франческе с распростертыми объятиями.

— Ну? Как твое мнение? Разве он не самый красивый мужчина из всех, что ты видела?

Франческа улыбнулась.

— Полагаю, что да.

— Ага, я знала, что он произведет на тебя впечатление! Все женщины обожают его, но он мой! Мой! Я так счастлива, правда, отец? — Она бросилась к Хендрику и сжала его руку.

— Да, а я счастлив за тебя, малышка. — Он погладил ее по голове, будто ей семь лет, а не семнадцать. — Ложись спать. Уже поздно, и я хочу поговорить с Франческой, хотя она, должно быть, тоже устала.

Оставшись с отцом в семейной гостиной, Франческа первым делом спросила его о руках. Он сжал пальцы, показывая, что все хорошо.

— Они побаливали зимой, но уже не так сильно, как прежде.

Хендрик сгорал от нетерпения узнать о ее успехах и о работе Вермера, он расспрашивал Франческу, позабыв о времени. Когда она заговорила о пейзаже на мольберте, отец ответил, что оставил его на время работы над крупным заказом — портретом служащих городской стражи, который установлен в углу церкви Зейдеркерк.

— Он отнимает не очень много времени от работы в мастерской, потому что я нанял одного молодого художника, Ханса Румера, написать почти все, кроме лиц и кое-каких деталей. Он только что закончил ученичество и представляет харлемскую школу, а в Амстердам приехал разбогатеть! — Хендрик рассмеялся от такой дикой для художника мечты юноши.

— Ты выбрал его, потому что вы оба — из одной и той же Гильдии?

— Осмелюсь заметить, что это повлияло как-то на мой выбор. И мне понравились образцы работ, которые он показал мне.

— Я завтра же взгляну на это полотно.

Хендрик откашлялся.

— Этот заказ мне принес Питер.

Франческе не удалось скрыть волнение:

— Вы помирились с ним? Ты его простил?

—Да.

— Я так рада. Значит, ты ждешь возвращения Алетты домой?

— Нет! Это совсем другое дело.

Франческа не стала продолжать. По крайней мере, сделан один шаг — примирение с Питером. Она была уверена, что со временем Хендрик смягчится и по отношению к сестре.

— Питер не упоминал в своем последнем письме о встрече с тобой. Говоря откровенно, отец, ты ведешь себя порой непредсказуемо. Поэтому Питер промолчал, не очень надеясь, что твое отношение к нему вновь не переменится.

Хендрик взглянул на нее из-под нахмуренных бровей.

— Значит, вы переписываетесь?

— Мы также и встречаемся.

— Это было запрещено.

— А разве что-нибудь могло удержать тебя от встреч с мамой, когда ты полюбил ее?

— То был совсем другой случай. Между нами никто не стоял.

— Фрау Вольф делает все от нее зависящее, чтобы выполнить твои немыслимые указания. Ты не должен винить ее. Я понимаю, ты впал в меланхолию, когда я уехала из дома, и забота о моем благополучии переросла все границы, но те соглашения, которые ты заключил от моего имени, были совершенно не нужными. Питер не является преградой между мной и живописью. — Голос Франчески дрогнул. — Он вдохновляет меня. Я могу сказать, что с того момента, когда я почувствовала, что люблю его, моя работа стала улучшаться. Это было на праздник Святого Николаса. Ты, конечно же, заметил, как выросла моя техника, пока я рисовала тот гиацинт?