Золотые ослы

Выбежав из административного здания Кафнюк высморкался в улицу, как в носовой платок и увидев рабочих, которые поднимали на плечи трубу, тут же подключился как руководитель:

– Что стоим? Почему не торопимся? Там люди задыхаются без этих труб. Давайте-давайте-давайте… Берите и несите… Я бы сейчас сам все взял и перенес, если бы не бумаги… Не стойте, работайте, – сказал он и побежал дальше.

В его деловых качествах не могли усомниться даже животные, мимо которых он каждый день пробегал с озабоченным видом.

Пробегая мимо осла, который стоял около клумбы и спокойно ел цветы, Кафнюк остановился и закричал:

– Уберите осла! Почему осел объедает клумбу? Он ест наши деньги!!..

И как только осел лягнул ногой в его сторону, тут же побежал дальше.

Олимпий Петрович посмотрел через открытое окно вслед убегавшему и сказал:

– Вениамин, осла от клумбы действительно нужно убрать…

– Куда я его уберу, если Хаха цветы любит? – спросил Веня. – И потом поедание цветов с клумбы это у него не только способ существования, но и форма протеста тому, что его не поставили на довольствие.

– Как вы его называете? – спросил профессор, глядя через окно на осла.

– Хаха, – ответил Веня.

– Забавно… – задумчиво сказал Олимпий Петрович. – Ладно, ребята, вы идите, мне нужно над рецензией поработать. К вашим вопросам мы вернемся немного позже.

Веня с Верой вышли из административного здания

– «Форма протеста», как ты интересно это придумал, – сказала Вера.

– Я не придумал. Он сам мне это сказал… – Веня пропустил Веру вперед спускаться по лестнице и увидел, как дрогнула ее левая мочка и шевельнулась в улыбке щека.

– Прямо так и сказал? – спросила с улыбкой Вера.

– Да, он слишком разговорчивый, – ответил Веня и, пользуясь тем, что оказался сзади, внимательно и с удовольствием смотрел на ее мочку и фигуру.

«Она неплохо сложена», – подумал он, угадывая под тонким по-летнему просвечивающимся платьем стройное тело. Особенно его тронула открывшаяся вдруг спелая округлость бедер. Такие скромные девушки носят обычно свободные платья, которые не передают, а, наоборот, скрывают привлекательность фигуры. Вера обернулась к нему, и он с верхней ступеньки в скромном декольте невольно увидел раздвоенность верхней части ее груди, которая наполнено выдвигала ее платье вперед. Он уже дорисовал то, что мог бы увидеть и это захватило его воображение целиком.

– Еще что он говорит? – спросила Вера.

Веня ничего не мог сказать, потому что рука страсти в этот момент схватила его за горло и самое сокровенное, отчего он невольно покраснел. Если бы сейчас Вера посмотрела ему в глаза, то сразу бы все поняла. А этого Веня не хотел и поэтому отвел глаза в сторону.

– Что еще он говорит? – снова спросила Вера.

– Кто? – спросил Веня, потеряв нить разговора.

– Хаха…

– А… Да, он иногда как начнет болтать, так его не остановишь, – сказал Веня.

Вера засмеялась и сказала:

– Ты сам болтун. Так красиво врешь…

«У нее обаятельная улыбка, – подумал Веня, не желая ее разубеждать насчет болтовни Хаха. – Улыбка может украсить любого человека, если она искренна».

Вера его чем-то привлекала. Он пока не понимал чем. Она почти всегда ходила в очках. Ее глаза передавали ее серьезное отношение ко всему вокруг. Ему казалось, что глаза ей даны, чтобы смотреть из одной книжки в другую. Сейчас они смотрели на него с интересом и как будто передавали радость зарождавшегося счастья. В это мгновение она показалась ему даже очень красивой. Он снова невольно посмотрел на ее грудь, которая выглядела наполненной нежностью и в то же время казалась остро привлекательной.

– Забыл, где у тебя родители? – спросил он.

– В Венгрии. Работают в посольстве, – ответила она. – В конце лета собираются приехать.

– Послушай, а как у тебя с диссертацией? – спросил Веня, желая настроить себя на серьезный лад, потому что слишком разволновался.

– Заканчиваю.

– Может, ты как-нибудь пригласила меня в гости… – сказал он и в этом месте запнулся. – Дала бы почитать…

Вера посмотрела на него и покраснела. Стало ясно, что она поняла его слишком правильно, как будто прочитала его мысли.

– А то я никак не могу свою начать писать, – сказал Веня, убеждая, что он имел в виду совсем другое, и взял Веру за руку.

Рука ее оказалась горячей. Похоже, она ждала его внимания, что придавало ему уверенности.

– Я подумал, может, нам в кино сходить? – спросил Веня, переходя к интенсивным действиям по завоеванию девушки.

– Интересный кинофильм?

– Очень… – сказал Веня и услышал, как за спиной кто-то хмыкнул.

Он обернулся, увидел осла и сделал ему кривое лицо, мол, что тебе-то надо?

В этот момент им навстречу попался шагающий Кочкин и двое хорошо одетых людей.

– Кого это Кочкин привел? – спросила Вера.

– Не знаю, – ответил Веня.

Кочкин торжественно вошел в административное здание, подвел Мудрилу и Пробивного к двери директора зоопарка, от избытка чувств подскочил на месте и, повернувшись к гостям, попросил:

– Подождите здесь…

Он постучал в дверь и надутый гордостью и важностью до чрезвычайности вошел в кабинет.

Кочкин ступил в кабинет директора немного боком, приподняв как можно выше грудь и готовый удалиться по первому требованию.

– Здравствуйте, Олимпий Петрович. У меня к вам очень важное дело…

Олимпий Петрович никак не мог закончить рецензию, но вид вошедшего рассказал ему, что рецензию ему придется заканчивать дома.

– Слушаю вас, Виталий Серафимович… – сказал вежливо он, приподняв глаза от рецензии.

– Я нашел спонсоров… Да-да! Я их нашел!– постучал себя кулачком в грудь Кочкин. – Я!.. Никто не мог их найти. Ни Кафнюк, ни Фонюк, а я нашел. Поэтому прошу учесть и отметить…

– О ком вы говорите? – спросил Олимпий Петрович и нахмурился. – Что это за люди?

– Они здесь. За дверью… Бизнесмены… Новые русские.

– Я не готов с ними встретиться, – сказал растерянно Олимпий Петрович, вставая из–за стола. – Визит не запланирован. В конце концов, я не одет должным образом.

– Нельзя упускать… Они же уйдут. Они не будут ждать. Как же? – засуетился Кочкин. – Уйдут к другим и все.

– Хорошо-хорошо, – задумался Олимпий Петрович, – будем считать, что это предварительная и неофициальная встреча. Зовите…

Кочкин странным видом с легкостью подскочил к двери, открыл ее шире и тоном хозяина положения сказал: