Золотые ослы
Шрифт:
– Я как яркий представитель мужского пола могу сказать, что мне нравятся разные девушки, – улыбнулся Веня. – Не нравятся только худые… Совсем не в плане физиологии, а в плане эмоций. В которых, сколько не вкладывай чувств, времени, обаяния, толку мало. Можно сказать, мне нравятся душевные девушки…
– Вера внимательно посмотрела на него и спросила:
– На что ты больше обращаешь внимание, когда смотришь на девушку?
– Честно?
– Честно.
– Обижаться не будешь?
– Нет.
– На грудь… – признался он и почувствовал облегчение.
– Вера смутилась.
– Женская грудь для меня это самая упоительная часть женского тела. Извини, но это действительно так. Я от нее
Вера покраснела.
– Я с детства хотел работать главным мамологом страны. Да-да! Чтобы утром женщины по очереди подходили ко мне и я каждой, пожимая грудь, говорил: «Здравствуйте! Ну, как здоровье? Как самочувствие?» И потом: «Отлично! Я рад за вас! У вас очень и очень все в порядке! И у вас тоже! Заходите еще! А вас я попрошу остаться для подробного изучения и тщательного обследования». Я хотел, чтоб моя рука всеми женщинами воспринималась не иначе, как орден женской груди. И я бы раздавал награды: «Получите! На здоровье! На здоровье! У вас все будет в порядке. Получите! И у вас. И у вас…» И все рады, все довольны, все смеются. Рабочий день закончился.
Веня не заметил, как Вера перестала краснеть и начала смеяться, зажимая рот ручкой.
– Болтун, – всхлипнула она, пряча улыбку.
– Я серьезно. У меня даже экспромт родился:
«Изнежен женской грудью с детства.
Я так люблю ее соседство,
Что кажется – ее не будь,
Не пикнуть мне и не вздохнуть!»
– И стихи пишешь?
– Пописываю. Нет, серьезно. Ты смеешься, а это действительно так. И это отношение мое к женской груди, похоже, культивировалось во мне еще в детстве. Мама никак меня не могла отучить от груди. Впечатление от овладения грудью осталось до сих пор такое яркое и незабываемое. Оно питает мое воображение и дает пищу для жизни. Я сосал грудь до года. Мама только в год отняла меня от груди. И ощущение до сих пор такое, что я потерял главное в жизни. Именно тогда ушло ощущение счастья. Я бы и сейчас кажется…
Вера смотрела на Веню с восторгом и тихо всхлипывала от смеха.
«Ее скромная улыбка просто очаровательна», – подумал Веня.
– Давай сменим тему, – предложила Вера с улыбкой. – Тем более, что я тебе ничем помочь не могу.
– Не возражаю, – сказал Веня с загадочной улыбкой. – Хотя должен тебе сказать, что ты не знаешь еще своих способностей.
Она сошли с трамвайчика и стояли на набережной. Ситцевый пейзаж голубого неба с нежным облачком над рекой покорил Веню. С одной стороны неба солнце склонилось к горизонту. С другой стороны тонкий и почти незаметный, легкий, невесомый, месяц появился на небе. Веня мечтательно поднял голову и под впечатлением увиденного произнес:
– И легкий месяц – белый парус, скользит по небу голубому вослед светилу золотому…
– Чьи стихи? Опять экспромт?.. – догадалась Вера и посмотрела на небо. – И правда, как парус.
– Считай, что я волшебник. Скажи, куда бы ты хотела пойти?
– Я люблю классическую музыку…
«Это надо же, как мне повезло, – подумал Веня и вспомнил о Юрии Алексеевиче, который работал администратором в музыкальном театре.
Юрий Алексеевич жил по соседству на одном этаже с Веней. Когда-то он работал в Большом Театре и, будучи холостяком, приглашал ма пойти к нему в театр. Ма отказывалась, потому что от классической музыки у нее болела голова. Веня же иногда ходил на спектакли к нему в театр и все никак не мог познать глубины музыки, которую там слышал. Именно Юрий Алексеевич пробудил в нем желание ходить на концерт органной музыки и симфонической. После таких походов у Вени всегда появлялось
впечатление, что он прикоснулся к чему-то грандиозному.– Поедем в центр, – предложил Веня. Кажется, сегодня я для тебя смогу стать волшебником.
– Куда мы идем? – спросила Вера, когда они вышли из метро и направились вверх по Неглинной.
– Скоро узнаешь… – ответил он и у входа в музыкальный театр попросил его подождать на улице.
Веня прошел в кассы и спросил Юрия Алексеевича.
– Юрий Алексеевич отошел, – предупредила кассирша очень вежливо и необыкновенно воспитанно, чем отличались почти все театральные работники.
Веня постоял у касс и скоро услышал:
– Юрий Алексеевич, вас молодой человек спрашивал.
Занавеска на окошке администратора тут же раскрылась и появилось заинтересованное лицо соседа.
– Здравствуйте, – сказал Веня.
– О! Какие люди…
– Я не один…
– Я все понял. Сейчас все сделаем. Контрамарку на двоих. Сегодня опера «Снегурочка».
Веня кивнул.
– Подходите к служебному входу.
Веня вышел из театра.
– Нас ждут, – сказал он, производя должное впечатление. – Мы идем на оперу.
– Нас не пустят. Мы не одеты.
– Пустят, – сказал Веня, взял Веру за руку и повел к служебному входу.
– Юрий Алексеевич, это Вера, большая любительница классической музыки. А это Юрий Алексеевич заслуженный деятель культуры, – представил он соседа и Веру.
– Очень приятно, – сказал Юрий Алексеевич, поклонился и галантно поцеловал руку Веры, чем ее просто сразил.
«Этот прием нужно будет взять на вооружение» – подумал Веня, наблюдая, как дамский угодник и волокита с учтивостью оказывает его даме внимание.
– Только мы не совсем по театральному одеты, – предупредил Веня.
– Это ничего, зайдем в зал, когда свет погасят. Я вас проведу.
Юрий Алексеевич провел их на второй этаж и оставил в служебной комнатке. Перед самым началом он появился и сказал:
– В первом ряду в центре есть два места. Свет погасят, и я вас посажу…
Веня и Вера сели на свободные места в первом ряду.
– Я так близко никогда не сидела, – сказал она.
Веня кивнул. По предыдущим спектаклям он знал, что это самые престижные места. Но ближние места к сцене имели свои минусы: слишком слышно как переговариваются артисты второго плана, когда поют солисты. Это как-то вынимает тебя из действия спектакля и отвлекает от музыкальной канвы.
В перерыве Юрий Алексеевич появился в боковой двери и поманил их за собой. Он провел их за кулисы, спросил, как им понравился спектакль и оставил в служебном буфете. Артисты в перерыве запросто подходили к буфету и заказывали кофе, пирожное, бутерброды. Буфетчицу они все называли запросто и душевно Лизой.
После спектакля Юрий Алексеевич за ними не пришел. И тогда Веня с Верой сами пошли его разыскивать, чтобы поблагодарить и попрощаться. Юрий Алексеевич стоял за кулисами в коридоре и разговаривал с каким-то известным солидным человеком. Веня помахал ему и кивнул головой. Юрий Алексеевич тоже ему кивнул и продолжил разговор.
– Теперь можно уходить, – сказал Веня и повел Веру к выходу.
Чем ближе они приближались к дому Веры, тем чаще целовались. У ее дома они целовались на каждом шагу. Делали шаг и целовались. Делали еще шаг и целовались. У подъезда Вера на мгновение остановилась, открыла дверь и вошла. Веня пошел за ней. Вера поднялась на второй этаж и повернулась к нему. Они молчали.
– Я не хочу расставаться с тобой, – сказал он.
– И я… Я тоже, – сказала она.
Он принялся ее целовать. Она прислонилась затылком к двери, опустила руки и принимала его поцелуи. Он поцелуями уговаривал ее принять его целиком. Она как будто не собиралась этого делать.