Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Золотые пилигримы
Шрифт:

Покатавшись по ночному городу, он остановился в тихом переулке, активировал симку и набрал номер. Надо было немного подождать. Первые в этом году снежинки таяли, едва коснувшись теплого стекла, и вместе с каплями дождя стекали вниз неровными полосками, напомнившими ему вены на ногах Земцова. Он включил дворники и посмотрел на часы. Вот-вот должен был появиться некто Филипп, его правая рука, единственная надежная ниточка, связывавшая его с настоящим андеграундом. Прошло еще пять или семь минут, прежде чем мужчина в черном пальто и джинсах, заглянув в окно и убедившись, что Самсонов приехал один, сел на переднее сиденье.

– Что за срочность? Есть движение по нашему делу? – спросил он Сергея, повернувшись к тому вполоборота.

– Если не срочно, на кой ляд я приехал бы ночью? – ответил тот, протягивая ему папку с оперативным делом. – На, ознакомься, потом объясню диспозицию.

Мужчина молча взял папку и, включив

маленький фонарик на брелке с ключами, начал внимательно читать. Сергей терпеливо ждал, пока тот закончит. Филипп – это было ненастоящее имя – был не просто его человеком. Их связывала какая-то тайна, нечто большее, не ограниченное формальными рамками. Самсонов обращался к так называемому Филиппу крайне редко и только для самых важных и элегантных фальсификаций, следы которых ни при каком варианте не должны были привести к истинному бенефициару. В простых, если можно так выразиться, ординарных заказах, в немалом количестве поступавших от враждующих коммерсантов, обманутых супругов и просто мстительных чиновников, для таких целей использовались старые дела. Под предлогом, что в отложенном расследовании появились новые, неизвестные ранее обстоятельства, полученные от штатных стукачей, подтягивали совершенно непричастного к этому делу человека, о котором надо было собрать материал. После этих манипуляций на совершенно законных основаниях к делу подключались все оперативные возможности его ОРБ. Вся информация добросовестно проверялась. Ее дальнейшая судьба зависела от поставленной задачи и финансовой составляющей. Одним словом, для решения поставленных Земцовым задач можно было обойтись и без этого загадочного человека. И все же Сергей посчитал нужным выдернуть на встречу именно Филиппа, и никого другого. Ночной выезд и все проведенные приготовления с сим-картами могли показаться излишними дилетантам и самоучкам, но только не этим двоим асам краж, подлогов и фальсификаций, легко перевоплощавшимся из одной ипостаси в другую. Они оба были наглядной иллюстрацией к закону «единства и борьбы противоположностей», который догматы материализма считают краеугольным камнем всей философии.

Дождавшись, когда Филипп закончит читать, Сергей протянул в обмен на возвращаемую ему папку конверт с установочными данными Низовцева и Хайруллина.

– Посмотри этого парня, завтра встретишься с опером, твоим куратором, и дашь информацию. Найди ему правдоподобную роль в этом уголовном деле, – он протянул ему еще один конверт. – Здесь сразу расчет. Запомнил? Давай обратно бумаги.

Самоуверенность часто подводила Самсонова. Брезгливо отстранив протянутый конверт в сторону, сидящий рядом с ним человек заговорил, стараясь тщательно подбирать каждое слово.

– Это не те деньги, которые могут меня заинтересовать. То, что я иногда помогаю тебе давить фраеров, ничего не значит. Это ты работаешь на меня, хотя кому-то может показаться все наоборот.

О том, что Филипп, устав от вынужденного безделья, начал против Адама Магера самостоятельную игру и фигура Низовцева попала в фазу его активной разработки несколько часов назад, Самсонов не имел ни малейшего представления.

– Не круто берешь? Хайруллин – фигура серьезная, проблем не будет? – спросил Филипп.

Он знал о людях этого города гораздо больше, чем полагал наивный подполковник.

– Раньше не было и теперь не будет, не подведи меня. Сделаешь – обещаю ускорить решение нашего вопроса, – стараясь придать уверенность своим словам, ответил Самсонов.

В тишине возникшей паузы было слышно, как плохо закрепленные листы железа на одном из ближайших гаражей бьются один о другой при каждом порыве ветра. Дождь усиливался, и намокшие от него листья, не в силах удержаться на ветках, улетали куда-то вдаль.

Услышанные имена были хорошо знакомы Филиппу. Такие совпадения не так уж редки в закрытых сообществах, где число избранных и посвященных ограничено необходимостью сохранять осторожность и не выставлять способы своих заработков на показ. Сейчас он говорил с недоверием, нахохлившись, как от холода. Решение не спешить с подачей известной ему информации пришло в момент поспешного ответа Сергея. Они встречались крайне редко, и все разговоры по телефону ограничивались назначением мест для встречи. Все названия были условными, и каждому соответствовало количество часов, автоматически прибавляемых или вычитаемых из озвученного в трубку. Первое время Филипп сопротивлялся такому уровню конспирации, но Самсонов был непреклонен. Главным и решающим аргументом в спорах стало количество задержаний и арестов Филиппа, явно свидетельствовавших не в его пользу. Предосторожности придавали нервозности каждой встрече. Невысказанное накапливалось, перерастая в раздражение, которое могло выплеснуться в непредвиденные последствия. Пауза затянулась, и Сергей уже надеялся, что сегодня его товарищ не станет возвращаться к теме, которая после встречи в Ницце надолго

объединила их обоих.

– Хорошо, что ты сам начал этот разговор, – наконец нарушил молчание Филипп. – Когда я пришел к тебе, все было по-другому. Я заплатил щедрый аванс, и все, что от тебя требовалось, – это помочь мне забрать причитающуюся мне долю…

Он хотел продолжать, но Сергей жестом остановил его.

– Не надо сейчас ворошить. Ты не хуже меня знаешь, чем все тогда закончилось. Только одному Богу известно, как нам повезло с тем, что меня спас и взял под крыло большой человек, – сказал Самсонов, стараясь быть как можно убедительнее в своем стремлении не возвращаться больше к этой теме.

– Земцов Виктор Павлович?! Ба-а-льшой чел-а-а-век? Это по каким понятиям? – на блатной манер растягивая гласные, почти пропел человек, называвший себя Филиппом.

Он стянул перчатку, и Самсонов, как ни старался отвести взгляд, не смог не посмотреть на наглухо зататуированную кисть его правой руки. Один из четырех перстней на тонких, почти как у пианиста, пальцах указывал на принадлежность его владельца к высшей воровской касте.

– Может, ты и себя, назначив полканом, или кто ты там, у ментов, по званию, все попутал и забыл, кто тебя оставил жить и не скормил свиньям в Ебурге? Да от тебя трупами смердит, учить меня вздумал! Я сам решу, чего ворошить, а чего нет. Бриллиантов тогда было не меньше, чем на пол-ярда в баксах. Страховки наверняка давно выплачены. И я знаю, у кого сейчас и камни, и деньги. И не я один, к сожалению: Леонардо умудрился выйти до срока и уже три года роет землю, чтобы добраться до горла ювелира из Тель-Авива. Только он не в Тель-Авиве и не ювелир. Адам был где-то здесь, в Москве, пока ты его не спугнул, а мы ходим вокруг да около, как лиса вокруг винограда. Надо решаться. Я нутром чую, неспокойно скоро тут станет. Предчувствия плохие, а у меня на них нюх.

– Ты закончил? – Самсонов перестал бороться с магической силой, словно притягивающей его взгляд, и теперь неотрывно смотрел на синие от перстней пальцы урки.

Все, что говорил Филипп, имело под собой достаточные основания. Оба начинали чувствовать взаимное недовольство, постепенно перерастающее в неприязнь, одновременно понимая бесперспективность разлада между ними. Когда-то давным-давно, так давно, что иногда им обоим казалось, что, возможно, этого никогда и не было, они жили в соседних подъездах длинной и унылой многоэтажки и даже ходили в одну школу. Внешне абсолютно не похожие друг на друга, они никогда не были, да и не могли стать ни друзьями, ни товарищами. Разница в возрасте – Сергей был младше на пять с половиной лет – тем более не способствовала появлению каких бы то ни было точек соприкосновения. Их детство и юность прошли в параллельных мирах, не способных проникнуть один в другой. Отец Филиппа, когда-то слесарь шестого разряда на секретном машиностроительном заводе, после своей четвертой «командировки» получил звание ООР [18] вместо Героя Социалистического труда. Он сгинул в тюрьме, оставив в наследство своему единственному сыну «золотые руки», больную мать и лютую ненависть к ментам.

18

Особо опасный рецидивист.

Никогда и ничего наверняка не было между этими повзрослевшими теперь людьми, сидевшими вместе в машине. Не было и не могло быть. Поставь их рядом и спроси, кто хороший, а кто плохой, даже маленький ребенок, успевший послушать сказки про славных молодцев и всякую нечисть, безошибочно указал бы пальчиком, выбирая доброго дядю, на бравого подполковника. Кособокому и сейчас еще более тщедушному Филиппу, с почти лысой головой, суждено было играть роль негодяя на любой сцене. C’est la vie [19] , как говорят французы. Или все-таки что-то было? Они никогда не обсуждали потом их первую и последнюю встречу в том городе, из которого они разъехались кто куда.

19

Такова жизнь (фр.).

* * *

Свердловск, Россия. Лето 1987 года

Утром понедельника весть о краже из ювелирного магазина на углу улицы Скрябина разнеслась по городу со скоростью света. Во всех очередях и просто в общественном транспорте только и разговоров было, что о золоте и бриллиантах, доставшихся похитителям, можно сказать, даром. Скептики выражали сомнения в возможности реализации краденого по госрасценкам.

«Все сдадут по цене лома», – такой вердикт вынес пятидесятилетний Ваня Сапунов в курилке литейного цеха местного машиностроительного завода, хмуря брови, заросшие, как у сказочного фавна.

Поделиться с друзьями: