Золотые слезы

– Говорите яснее, – попросила ничего не понимающая Нина Викторовна.

Света чувствовала на себе вопрошающий взгляд Шаповаловой, но не смела поднять глаз на директрису.

– Не хочу никого обидеть, – заговорила Ира Говердовская, – но среди нас появился человек, который не способен отвечать нашим представлениям о чистоте и опрятности.

– И кто же этот человек? – поинтересовалась посуровевшая Нина Викторовна.

– Светлана Красовская, – в один голос ответили все три девочки.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Шаповалова, внимательно оглядев Свету, – Что-то не замечала, что Красовская у нас грязнуля.

– А вы спросите у педагогов, они подтвердят, что вокруг стола Светланы Красовской постоянно валяется мусор.

– Красовская, – обратилась к застывшей Свете Шаповалова, – неужели это правда?

У Светы хватило сил лишь на то, чтобы отрицательно покачать Головой.

– Понимаете, Нина Викторовна, – сказала Говердовская, – мы привыкли ставить сумки на пол, иногда мы что-то роняем, и все такое. А теперь нам постоянно приходится думать, что вокруг нас уже не так чисто. Мы понимаем, не все лицеистки имеют возможность приезжать в нашу школу, – Ира сделала ударение на слове «нашу», – на машинах и им приходятся ходить пешком по грязным улицам. Если бы у нас был такой же порядок, как в других, обычных школах, то есть, если бы мы носили в школу сменную обувь, то все было бы проще. Но так как у нас заведено по-другому, то мы хотим попросить вас как-нибудь решить эту проблему.

Нина Викторовна покраснела.

– К вашему сведению, Ирина, – обратилась она к Говердовской, – далеко не все из тех, кто работает в этой школе, приезжают сюда на автомобилях. К вашему сведению. Мне, как и Свете Красовской, приходится добираться общественным транспортом.

Зря Шаповалова надеялась таким образом пристыдить не в меру зарвавшихся лицеисток.

Карина, Люда и Ира переглянулись между собой с такими скорбными лицами, словно то, что они услышали, было для них неизбежным злом.

– Но вы все же не так часто поднимаетесь к нам на этаж, – ответила Говердовская без тени смущения, – а с Красовской нам приходится контактировать постоянно…

Этого Шаповалова уже не могла вынести.

– Знаете что, девушки, – отчеканивая каждое слово, проговорила Нина Викторовна, нравится вам это или нет, но то, что вы называете проблемой, не стоит и выеденного яйца. Давайте называть вещи своими именами. Вы просто не хотите, чтобы Красовская училась в этой школе. Вы, вероятно, считаете, что она недостаточно высоко стоит на социальной лестнице, чтобы учиться среди вас. Не так ли?

– Мы понимаем, что такая постановка вопроса не совсем этична, – сказала Карина, -: поэтому мы терпели присутствие Красовской. Но сегодня мы поняли – с этим нужно что-то делать.

Нина Викторовна была вне себя от негодования. Люда Зверева решила не обострять ситуацию.

– Мы не имеем ничего против Красовской, – с милой улыбкой произнесла она, – но нам не нравится, что с ее появлением нам стало не так комфортно; как раньше.

– Ну давайте откроем стерилизационную камеру, – горячась, сказала Нина Викторовна, – и будем заставлять всех, кто добирается в школу на общественном транспорте, перед тем как переступить порог, подвергаться химической обработке!

– Но это же несправедливо! – воскликнула Карина Тер– Петросян с видом оскорбленной невинности. – Почему шестнадцать человек должны страдать из-за одного?

– Ах, значит, вы страдаете! – вспылила Шаповалова. – Если так, мне придется немедленно созвать педагогический совет и поставить этот архиважный вопрос на обсуждение. Забудем об учебе, о предстоящих экзаменах и все силы бросим на сохранение стерильной чистоты в вашем классе.

– Мы только хотели, чтобы Красовская приносила с собой сменную обувь, – пискнула Говердовская, уже не настолько уверенная в себе, как в начале разговора.

– А заодно с Красовской и я, и Вера Сергеевна, и Валентина Михайловна, и все остальные преподаватели, которых не доставляют в школу на автомобилях! – Шаповалова повысила голос.

Все молчали.

– Мне стыдно за вас, – уже тише сказала Нина Викторовна. – Вы взрослые девушки, а ведете себя как маленькие дети, которые не подпускают к своей песочнице детей из других дворов. Это низко, – уже совсем тихо закончила Шаповалова.

В кабинете были слышны только всхлипывания Светы, которая не могла больше терпеть этого унижения.

– Извините нас, Нина Викторовна, – заговорила Говердовская, поднимаясь со стула, – мы, наверное, были не правы.

– Вам следовало бы извиниться и перед Светой, – сказала Шаповалова.

– Мы согласны взять назад свои претензии к ней, – высокомерно заявила Ира Говердовская, – но не больше.

– Это все, что вы можете сказать? – спросила Нина Викторовна.

– Да, – в один голос ответила вся троица.

– В таком случае я вас больше не задерживаю.

Сухо простившись с тремя лицеистками и дождавшись, когда за ними закроется дверь, Нина Викторовна поднялась и подошла к Свете, которая уже откровенно рыдала.

– Я предупреждала тебя, чтобы ты была осторожнее с Ровенской, – мягко упрекнула Шаповалова, положив руку Свете на плечо, – . она тебе не защитница.

.!..– За что? – сквозь рыдания говорила Света. – За что они меня так ненавидят?

– За то, что ты лучше их, несмотря на все деньги их родителей, – ответила Нина Викторовна.

Никогда еще Шаповалова не говорила со

Светой так откровенно.

– Будь ты серенькой мышкой, невзрачной, привлекательной, неумной, все было бы проще. Они гораздо терпимее отнеслись бы к твоему присутствию, может быть даже с сочувствием. А то, что ты яркая, красивая, умная, не дает им покоя. Ты – живое доказательство того, что не все в мире можно купить за деньги. Теперь ты понимаешь, почему это так их раздражает?•

– Что же мне делать?

– Тебе стоило бы заняться воспитанием своего характера, – проникновенно сказала Нина Викторовна, усаживаясь рядом со Светой. – Тебе не хватает независимости суждений, силы характера. Посмотри, как легко ты поддаешься влиянию. Как стараешься приспособиться, хотя прекрасно знаешь, что никогда не станешь одной из них. И этот сотовый телефон… – Нина Викторовна не договорила, но Света поняла, что она имела в виду. – Ты думаешь, почему они организовали всю эту травлю? – спросила Нина Викторовна, заглядывая Свете в лицо. – Потому что видят, какой у тебя слабый характер, как ты близко к сердцу воспринимаешь пустяки, о которых тебе не стоило бы и думать.

– Но как я могу об этом не думать, если я учусь среди них? – попыталась оправдаться Света.

– Я же говорила тебе с самого начала, что нужно приобретать авторитет на той ниве, где ты можешь составить им конкуренцию. Несмотря на весь снобизм, присущий большинству лицеисток, обучение в нашей школе поставлено на такой уровень, что любая из них способна по достоинству оценить высокий интеллект. А ты почти забросила учебу и тратишь все силы, стараясь выглядеть не беднее их. Неужели я в тебе ошибалась? Подумай, Света, может быть, тебе стоит перевестись в другую школу? В Москве много хороших школ.