Зомбированный город

— Так точно, товарищ полковник, напрямую в отряд. Бригада — это место постоянной дислокации бригады спецназа ГРУ. Нас сейчас отнесли еще и в подчинение командующего военным округом, но при этом из подчинения ГРУ не вывели, и потому мы одновременно называемся и военной разведкой округа, и спецназом ГРУ. По должности мне не дано знать, чем закончится реформаторство бывшего министра обороны, но, чем бы оно ни закончилось, летучая мышь все равно останется на нашей эмблеме. Так нам сказали. А это значит, что мы по-прежнему — спецназ ГРУ. Как в старой русской поговорке: «Хоть горшком назови, только в печь не ставь…»

— А ваша фамилия, капитан, разве русская?

— Вообще-то, как говорят, русская с тюркскими корнями. Было такое тюркское имя — Чаныш. Означает — Сын Волка. А вообще мои предки утверждали, что наш род берет свое происхождение от Чингисхана. Прямым нашим предком являлся Алтун-хан, правнук Чингисхана, так было записано в родословной князей Чанышевых, датированной тысяча восемьсот двадцать восьмым годом. Первый князь Чанышев — Владимир Александрович до крещения — звался Сулейманом Ибрагимовичем. Это была последняя тюркская кровь в нашем роду. Дальше все были русскими.

— А вот моя фамилия вроде как бы и не фамилия вовсе, — сказал профессор.

— Это как? — не понял капитан.

— В Древней Руси даже крестильное имя человека старались держать в тайне, чтобы не допускать к человеку злых духов. И людям давали прозвища, которые за ними и укреплялись — Страх, Злоба, Плакса, Нелюдим и прочие. Когда людям давали фамилии, они от отца, как известно, часто шли. Так и получился Страхов сын. Или просто Страхов. Кстати, а отряд что собой представляет?

— Отряд… Временное подразделение, сформированное для выполнения конкретных задач на определенный период. Бывают отдельные отряды, составленные из подразделений одной бригады, как, например, наш. Бывают сводные — когда набирают из разных бригад, а иногда и так случается, что в отряд к спецназу ГРК, например, добавляют часть спецназа внутренних войск или спецназа ВДВ. Но основные действия все равно производятся чаще всего в составе взвода, редко — двух или нескольких. Правда, точек применения сил бывает много. И разные части отряда разбрасываются в разные места и друг с другом не контактируют. А взвод или, скажем, два взвода одной роты — это уже чувство локтя между солдатами, когда все хорошо знают друг друга. В бою это сказывается. У меня вот из роты четыре взвода вошли в отряд, а два остались в бригаде. Командир роты, естественно, там, где большая часть. Значит, и я в отряде. Вот, обратите внимание, товарищ полковник, то самое место. Еще не успели восстановить между полосами ограждение.

Игорь Илларионович выглянул в ту сторону, куда указывал капитан. Металлическое ограждение между встречными полосами было разорвано и раздавлено тяжелыми колесами. Чанышеву, наверное, было тяжело смотреть на место, где произошла авария, и он резко прибавил скорость. И потом еще долго не снижал ее.

— Если хотите, могу угостить кофе. Моя дочь всегда крепкий заваривает. Для человека за рулем в самый раз.

— Извините, откажусь, — мотнул головой Чанышев. — Я пью только воду…

На всякий случай Игорь Илларионович захватил с собой права. Он имел право даже водить восьмиместный микроавтобус. Но, зная свою неуверенность за рулем, не предложил Чанышеву сменить его. Дважды их останавливали посты ГИБДД. Чанышев предъявлял документы, выписанные в ГРУ, о запрещении досмотра багажа, следующего в сопровождении капитана, и все обходилось благополучно. Дорожная полиция вела себя непривычно скромно и не лезла, куда ей лезть было не положено. Может быть, играла роль нарукавная эмблема капитана, где было написано: «Спецназ ГРУ», и полицейские не желали связываться. Может быть, играли свою роль и полковничьи погоны Игоря Илларионовича, выходившего из машины, чтобы размять уставшие в дороге ноги. Но никто в дороге им не мешал, и ехали быстро. Так что около пяти часов вечера уже были рядом с Ростовом-на-Дону. Однако в город заезжать не стали, поехали по объездной дороге. Так, наверное, доберутся быстрее.

— Куда дальше?

— Невинномысск, Пятигорск, Нальчик… Нам чуть ближе Нальчика… В поселке Кирпичный Завод воинская часть. Там мы арендуем казарму. Два этажа трехэтажной казармы. На третьем этаже над нами авторота. Не самое приятное соседство, но соседей, как и родственников, не выбирают, с ними обычно просто знакомятся.

— Не устали? — поинтересовался Игорь Илларионович.

— Не бегом же бегу… — спокойно ответил Чанышев.

Капитан вообще своим поведением, уверенностью в своих действиях заражал и окружающих. И даже профессор Страхов уверился, что капитану действительно не трудно дается эта дорога. Тем более что микроавтобус был, кажется, легок в управлении. Но по мере появления горных участков дороги Чанышев стал сбрасывать скорость. В здравом отношении к условиям дороги ему было не отказать. И вообще претензий по качеству вождения профессор высказать не мог.

Дорога заметно поднималась в горы. Сначала горы были округлыми и сильно поросшими лесом. По большому счету, они мало отличались от подмосковных холмов, на которых, правда, еще несколько веков назад вырубили леса. Потом дорога перестала между этими холмами вилять и шла ровно между возвышавшихся с двух сторон от нее отвесных каменисто-земляных стен. И чаще стали попадаться сначала валуны, а потом и небольшие скалы. И скоро скал стало больше, чем холмов. Проезжали через небольшие селения, в большие города капитан Чанышев по-прежнему предпочитал не заезжать. Странность местной дороги слегка удивила Игоря Илларионовича. Если дорога шла понизу, вокруг уже стояла темнота. Но стоило дороге подняться выше, и сразу же становилось значительно светлее.

Снижение скорости на горных участках пути сказалось на общем времени. Только в одиннадцать вечера машина просигналила около краснозвездных ворот военного городка. Вышел часовой, за ним офицер, дежурный по КПП. Капитан Чанышев разговаривал с ними недолго. Офицер ушел в будку, откуда позвонил и, видимо, получил приказ пропустить машину.

— Приехали… — сказал Чанышев.

— Вы, наверное, позволите себе основательно после этого отоспаться, — предположил профессор Страхов.

— При всем желании не могу себя заставить спать больше четырех часов. Это уже в крови. Я же, кажется, уже говорил, товарищ полковник…

Как и предполагал капитан Чанышев, командир батальона подполковник Разумовский уже находился в отряде и лично занялся устройством профессора на новом месте. Капитан же только доложил Разумовскому о благополучном прибытии, выставил часового около машины, которую не рискнул ставить в гараж, где кто-то может добраться до оборудования, и ушел в расположение своей роты.

Игорь Илларионович подумал, что капитан после такой длительной дороги, которую даже профессионалы-дальнобойщики преодолевают в два, а то и в три дня — как-никак, почти полторы тысячи километров пути, — пойдет отдыхать, и удивился, когда Чанышев появился в штабе отряда. Но до этого подполковник Разумовский в том же здании штаба отвел профессора в выделенную ему комнату на втором этаже, которая была когда-то, видимо, чьим-то кабинетом, поскольку стены украшали не календари с полуобнаженными девицами, а плакаты по гражданской обороне, оставшиеся здесь с советских времен. В кабинете было два письменных стола, один из которых отодвинули к стене так, что за него невозможно было сесть, а второй оставили на месте, чтобы Страхов не испытывал неудобств с местом для работы. У стены же поставили для профессора раскладушку и даже постель застелили. Судя по аккуратности, с которой была застелена постель, делали это солдаты. Комбат сам проводил полковника в конец коридора и показал, где находится туалет, неровно облепленный белым, как в больнице, кафелем, и умывальник.

— Устраивайтесь, товарищ полковник, а потом попрошу вас подняться на этаж выше в наш штаб. Обсудим кое-какие действия на завтра. Дверь кабинета будет открыта, чтобы не заблудиться.

Устроиться профессору Страхову было недолго. Он выложил вещи, поставил на письменный стол свой ноутбук и умылся после долгой пыльной дороги. Душа, к сожалению, в штабном корпусе не было, хотя хотелось бы смыть пыль со всего тела. Но чего нет, то ему не принесут, решил Игорь Илларионович, закрыл дверь на ключ и отправился в штаб отряда, как и просил его подполковник Разумовский. И уже на лестнице профессора нагнал Чанышев.

— Что не отдыхаете, капитан? — поинтересовался Страхов.

— Времени на отдых нет. Завтра с утра начинаем операцию. Надо готовиться.

— В штаб?

— Так точно.

— Тогда показывайте дорогу.

Капитану пришлось сдерживать шаг, чтобы более пожилой и тяжеловесный профессор не отстал.

Когда профессор с капитаном вошли в штабной кабинет, присутствующие офицеры встали.

— Полковник Страхов, — представил профессора подполковник Разумовский.

— Командир отдельного отряда спецназа ГРУ полковник Стукалов Михал Михалыч, — пожимая Игорю Илларионовичу руку, представился сухощавый офицер с простоватым морщинистым лицом и носом картофелиной.

— Начальник штаба отдельного отряда спецназа ГРУ майор Стаканко, — представился второй, круглолицый и внешне добродушный офицер с «гарными» украинскими усами. — И попрошу не прислушиваться к словам некоторых жалких, ничтожных личностей, уродующих мою фамилию в Двестиграмко, — майор посмотрел на Чанышева с усмешкой. — Или на других отдельных товарищей офицеров, говорящих Подстаканко, — теперь он усмехнулся, взглянув на комбата Разумовского. — Я просто Стаканко и не собираюсь отказываться от фамилии, которую оставил мне батя…