Зона мутации
Шрифт:
Но Маша будто не слышала его слов. Положила ладонь на сильное плечо, склонилась к уху охранника.
– А кто мне сейчас помогать будет, потом любую награду…
– Все, хватит!
Он вскочил, толкнул ее спиной о дверь, загоняя в дом. Повалил на стол, схватив за горло.
– Думаешь, меня легко одурманить? Видал я таких. Нечего застить мне глаза своими медовыми обещаниями!
Отпустил, отступая к выходу. Но грудь его часто вздымалась и глаза сверкали – не остался Хромой равнодушен к тому, что она говорила. Спрятал внутри себя, запретил думать об этом. Только зернышко посеяно и никуда ему теперь от этого не деться.
Маша
– Еще бы выпить чего и вечер можно считать удачным.
Она заснула с улыбкой на лице.
Дверь приоткрылась, впуская порыв осеннего ветра и что-то еще – темное, бесформенное. Оно приблизилось к кровати, склонилось над девушкой. Рука закрыла ей рот и крик пробудившейся вышел глухим, едва слышным. Маша отчаянно отбивалась, пока накидка не сползла с головы Хромого.
– Да замолчи же ты! – процедил он сквозь зубы. – Не дергайся.
Убрал руку, убедившись, что она не собирается больше кричать.
– Одевайся.
Маша поднялась, стала искать одежду. Прошептала:
– Нужно зажечь лампу, я ничего не вижу.
– Найдешь и без лампы. Не хватало только показывать всем, как мы суетимся.
Больше она вопросов не задавала – и так понятно, что охранник украдкой зашел в дом и потащил ее в ночь не ради шутки. Значит, решился на что-то. “Это хорошо. Это значит – против своей гнездовой системы пошел, какие-то правила нарушил. А то, что ради меня – вдвойне хорошо”.
Куда они направлялись, Маша не сообразила бы даже днем, а уж ночью и подавно. Ступали осторожно, стараясь ничем не выдать своего присутствия. В лесу это почти невозможно – везде сучья, сухие ветки… Но сейчас под ногами была утоптанная дорожка, которой местные часто пользовались. Два раза Хромой останавливался, вслушиваясь в ночные шорохи, потом двигался дальше.
Ей показалось, что они вышли к подножию огромной скалы. “Какая еще скала? Не может здесь быть ничего такого”. Подняла голову, всматриваясь в темную громаду. “Ах, ну да, конечно…”
Двенадцать этажей уцелевшего здания. Вспомнились предсмертные слова отца: “последние устройства были самые надежные”. Видимо, не только устройства.
Хромой провел ее через вход, поросший кустарником, они стали осторожно подниматься по лестнице. После третьего пролета Маша решилась подать голос:
– Что здесь? Что это за дом?
– Люди его называют башней. Священное место, почти как костер. Она всегда здесь была, со времен основания гнезда.
Поднялись еще на четыре пролета.
– Ф-фух… Высоко еще?
– Хотя бы до десятого, оттуда уже видно.
– Что видно?
Он остановился, перевел дух.
– Я тебе вот что скажу, Пришедшая. Ты дурацкие разговоры прекращай разговаривать! Я имею в виду там, внизу, особенно у дома. В гнезде всюду глаза и уши. Я бы, может, и сошелся с тобой в чем-нибудь, но у нас за такие дела камнями забивают. Пошли дальше!
В прошлые времена лестницу со всех сторон окружали стены, только на площадках можно было через балкон попасть на этаж. Сейчас от стен мало что осталось, все продувалось и просматривалось насквозь. Было страшно сделать неверный шаг, сорваться вниз, поэтому Маша ступала след в след за Хромым.
– Ладно, выше нет смысла.
Вывел спутницу в коридор, из которого
можно было попасть в тесные клетушки древних обиталищ – судя по всему, дом был жилой.– Отсюда должно быть хорошо видно.
– Да что видно-то?
– Логово Говорящего.
Маша силилась разглядеть внизу хоть что-то, но было еще слишком темно. “Что же это за логово, если его видно на большом расстоянии и даже деревья спрятать не могут?”
– Следом за нами никто не поднимется?
– Я же говорю – башня священная. Люди к ней стараются не подходить. Бабки вообще пугают, что за наши дурные дела она когда-нибудь рухнет и придавит все гнездо, – он тихо засмеялся. – Надеюсь, что не сегодня.
Небо окрашивалось в нежно-розовый, приближался рассвет. Маша представляла себе людей, которые здесь жили. Чем они занимались? Что любили? О чем мечтали? И кто покинул дом последним? Был ли он еще человеком, или уже мутировал?
– Хромой.
– М?
– Почему ты решил привести меня сюда?
– Говорю же – показать, куда он ходит.
– Я поняла, но почему решил показать?
Он кашлянул, взъерошил волосы.
– При Белом – так прошлого руководчика звали – жизнь лучше была, понятнее. Говорящий же новые порядки заводит… Плохо сейчас в гнезде. И если смириться, если каждый отсиживаться будет в своей хижине, то совсем худые времена настанут. А ты человек со стороны, не запуганная, да с головой на плечах. Хочешь Говорящего потеснить? Думаю, тебе в этом помочь надо.
Маше казалось, что он чего-то недоговаривает. Но если человек сам не признается, то как из него вытянешь? Тут настороже надо быть!
– Туда смотри.
Хромой вытянул руку и она проследила взглядом в указанном направлении. Там, среди зеленого моря деревьев, подернутого желтизной, в свете разгорающегося восхода, торчала вышка, увенчанная антенной спутниковой связи.
Пришедшая почувствовала, как заколотилось ее сердце. Она тут же вспомнила выученную наизусть череду цифр и обещание чего-то важного, скрытого в архиве, который сама же и загрузила на один из немногих действующих спутников. Работает ли он до сих пор? Можно ли с ним связаться из этого места?
– Мне нужно туда попасть!
– Хорошо. Выберем подходящую ночь и тогда…
– Сейчас!
Хромой посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
– Не дури. Ты про него ничего толком не знаешь. И про то, чем он там занимается.
– А ты? Знаешь?
Охранник повернулся в сторону логова.
– Оборотней он из людей делает.
– Мутантов?
– Нет. Оборотней.
Глава 5
– Ты хоть на чуть-чуть понимаешь – сколько еще идти?
– Ни сном ни духом. Как придем, так и придем.
Тянулся седьмой день утомительной и тревожной, особенно по ночам, лесной прогулки. Конопатая шла впереди, показывая бодрым видом, что гадать о сроках и шагах бестолково.
– Мы же от дороги не уходили, правда? Вон она, за деревьями – овраг, бугор, еще овраг… Дорога на месте! Значит, мимо базара не промахнемся.
– А такое ощущение, что промахнулись, – ворчал Крил.
Но он в своей прошлой жизни не расспрашивал друзей и знакомых о том, как найти большое южное поселение. Поэтому недовольно качал головой, оглядывался в нетерпении, но покорно следовал за девчонкой.