Зона Притяжения

– Никак нельзя, - отрицательно помотал головой Титов, - приказ!

Предчувствуя разоблачение, я мрачно кивнул головой и неторопливо пошел вслед за Титовым на экзекуцию.

Мы прошли почти что на ощупь по темным коридорам и очутились в кабинете, где нас встретил среднего роста лысый мужичек лет сорока пяти.

– Присаживайтесь, - сразу же предложил подполковник, едва заметив нас.

Единственным источником света в комнате была керосиновая лампа, стоявшая посреди стола, на котором лежали какие-то бумаги и карта. За окном уже окончательно стемнело и ее света едва хватало, чтобы выхватить из темноты несколько квадратных метров вокруг стола. Остальное тонуло в ночи.

– Титов вы свободны, - буркнул подполковник и принялся разглядывать меня.

– Подполковник Хоменко, Сергей Иванович. С кем имею честь беседовать? – задал он свой первый вопрос, как только Титов вышел.

– Олег Добрынин, бортинженер.

Я еще не представлял, какую мне выбрать тактику. Поэтому решил, как и раньше, отвечать односложно и уклончиво. Впрочем, эта дурацкая игра порядком мне надоела. Но скажи я сейчас правду, то он наверняка примет меня за придурка… Космонавты просто так, где попало, не шляются.

– А звание?

– Я гражданский специалист.

– Хорошо, к какому отряду вы приписаны?

– К отряду космонавтов! – взял да и ляпнул я.

На лице Хоменко не дрогнул ни один мускул. Он медленно отдалился от стола и, почти исчезнув в темноте, громко произнес:

– Ну ладно молодой человек, держу пари, что никаких документов у вас нет, а этот комбинезон вы сняли с убитого или раненого!

Вот именно этого я и страшился – нарваться на такого дебила, подумал я, ощущая как учащенно забилось в груди сердце. Вся обстановка давила на меня словно километровая толща воды: и этот придурковатый подполковник, и темнота, и духота, и неистребимый запах дыма. И никакой надежды на скорое избавление. Кругом одна только неизвестность.

– Ага, вы еще скажите, что я диверсант и меня к вам забросили.

Хоменко вновь показался из темноты, облокотившись на стол обеими руками.

– Нет, молодой человек, вы не диверсант. Вы слишком глупы для диверсанта! Скорее всего вы просто банальный мародер!

Дать бы ему сейчас по морде, - подумалось мне, - но это только ухудшит мое положение.

– И сдается мне, где-то я вас видел, – продолжил свою мысль подполковник.

– Определенно в разделе уголовной хроники «их разыскивает милиция».

– Знаете, что Олег или как вас там… шутки я люблю, но только в мирное время. А сейчас мне не до шуток!

– Может, вы все-таки дадите мне высказаться?

– А мне некогда слушать ваши сказки. Хватит и того, что рассказал старший лейтенант Титов.

Я застыл, ожидая самого худшего. Сердце было готово вырваться из груди. Видимо придется бежать, прикинул я.

– И что же вы собираетесь со мной сделать? – спросил я, приготовившись к прыжку…

И десять минут спустя устало рухнул на койку. Ничего подполковник со мной не сделал, как впрочем, и я с ним. У меня лишь забрали вещи, а затем отвели в казарму. Кроме того Хоменко распорядился не спускать с меня глаз. Больше всего я опасался, что подозрение вызовет тот странный диск с непонятными иероглифами. Но Хоменко увидев его, буркнул что-то про японские штучки. Вероятно решив, что это какой-нибудь талисман. Ну и как говориться, слава богу.

В казарме кроме меня находилось еще десятка два гражданских. Как объяснил один из солдат охранявших меня, это были родственники военнослужащих решившие укрыться на территории части.

– А куда делись солдаты? – спросил я, обратив внимание на то, что в приоткрытой тумбочке стоявшей рядом с моей койкой лежали какие-то вещи.

– Здесь была вторая рота. Они уехали на работы еще прошлым утром. До сих пор никто не вернулся, - ответил сонным голосом сержант Шапиев.

Освещения в казарме, как и во всем гарнизоне не было. Резервная электростанция то ли не работала, то ли полковник приказал беречь соляру. Поэтому все пользовались свечами и невесть откуда взявшимися керосиновыми лапами. Вначале обитатели казармы проявили ко мне определенный интерес. Первым подошел маленький мальчик и спросил: - Дяденька, а вы не видели моего папу?

– К сожалению, нет, - помотал головой я.

За мальчишкой тут же подбежала молодая женщина, и, подхватив его на руки, сказал:

– Петя, не мешай, дяденькам, они устали.

– Ну, где же папа? Где папа? – не унимался малыш.

– Извините, - сказала женщина и унесла сына.

Потом подошли еще пару человек. Но, не узнав ни от меня, ни от солдат ничего нового, они перестали нас беспокоить. Несмотря на то, что люди располагались в противоположном конце казармы, я сумел подслушать отрывки некоторых разговоров. Надежда еще не покидала их, но голоса оптимистов звучали уже не так уверенно. Все чаще проскакивали словосочетания: «третья мировая», «конец света» и тому подобные. Говорили о том, что в городе хаос и кругом шастают мародеры. Матери боялись за детей, жены за мужей, которые по-прежнему не вернулись в часть. Но все еще ждали и надеялись, что завтра будет ясное утро, подует ветер, который разнесет в клочья проклятый удушливый смог и, в конце концов, все образуется.

Вскоре казарма погрузилась во тьму, и люди забылись в тревожном сне. Я лежал на койке и размышлял о том, что буду делать завтра, когда проснусь. Решение «сдаться» подполковнику Хоменко уже не казалось мне единственно верным. Я мог убежать, но какой-то подспудный импульс заставил меня поступить именно так. Интуиция, черт бы ее побрал! А если интуиция ошибается? Вдруг меня завтра расстреляют, как вражеского диверсанта? Да, ну бред это все!… Никто меня расстреливать не будет. А если даже попытается, то ничего этим не добьется.

– Боже, как я мог забыть об этом! – с ужасом подумал я, едва вспомнив про свою невероятную живучесть.

Пошли уже вторые сутки с тех пор, как со мной произошли странные изменения. Пока это дало только плюсы. Но, кто знает, что будет со мной завтра. Какова расплата за воскрешение?

А вдруг это никакая не мутация?! – неожиданно подумал я, - вполне возможно виной всему тот «укол»! Вдруг какая-нибудь «пиявка» все же проникла в мое тело? И теперь внутри живет чудовище – «нечто», ради существования которого «носителю» временно даются невероятные способности к выживанию. И потом когда плод созреет, мне конец…

Или, черт возьми, я опять напридумывал всякого бреда и сам себя запугиваю!? Но ведь было же! Было! Раны действительно заживают на мне за считанные минуты.

Что дальше? Не знаю. Ничего не знаю. Хотелось бы надеяться, что завтра все проясниться. В этом я ничем не отличался от людей в другом конце казармы. Но они уже спали, а я никак не мог сомкнуть глаз. Меня охватил страх, что это произойдет во сне. Я представил, как чудовище, если они и вправду живет во мне, вспарывает живот, затем вылезает наружу и принимается за остальных…

До самого рассвета мое сознание дрейфовало между сном и бодрствованием, подкинув мне массу нелепых, а подчас пугающих видений. И вот, когда за окнами стало светлеть, я почувствовал сильную режущую боль в животе. Меня стало трясти…

Я в ужасе открыл глаза и увидел над собой испуганное лицо подполковника Хоменко. Оказалось, это он тряс меня за плечи.

– Господи, я думал у вас приступ! Вы расцарапали себе весь живот! – отпустив меня, произнес Хоменко.

Онемев от страха, я был не в силах даже поднять голову и посмотреть расцарапанный живот.