Зонтик для террориста

– Почему?

– Я не знаю. А дальше совсем ничего не помню.

– Эх, – сказал я. – А что было до этого, помнишь? Около водопада лежала большая сумка.

– Лежала, – тут же ответила она. – Я села на нее верхом и играла, но папа накричал на меня. Перед тем как пришли тети, когда я играла одна, сумку забрал дедушка. Он лег на нее и уснул.

– Дедушка? А какой дедушка, не помнишь?

– Такой, как ты. В галстуке. Дядечка, только тебе совсем не идет этот галстук.

– Мне тоже так кажется. И для чего придумали эти удавки? Ты помнишь лицо того дедушки?

– Ну, у него был шрам вместо уха.

– Какая у тебя хорошая память.

– Еще бы. Ведь тот дедушка был такой странный. Как будто наполовину уснул. Может быть, пьяный? Дядечка, ты тоже бываешь пьяный?

– Бываю. Но днем я не сплю. Как же этот дедушка дошел до парка, если он спал?

– Его дядя привел.

– Дядя? Какой?

– Невысокого роста. А потом оставил дедушку, а сам куда-то ушел.

– А ты не помнишь его лица?

– Нет, не помню. Он тоже был в галстуке… А, вспомнила. На нем были темные очки.

В этот момент послышался стук открываемой двери. Я оглянулся – на меня уставилась пожилая медсестра с подносом в руках.

– Как же можно! Вы ведь обещали предупреждать нас, когда будете брать показания.

– Простите. Я заглянул на пост, но вы отсутствовали. – Я посмотрел на девочку. – Что ж, на сегодня закончим.

– Ты уже уходишь?

Я кивнул, уже вставая, а девочка сказала:

– Дядечка.

Я оглянулся:

– Ну, чего тебе?

– Ты придешь на мой концерт?

– Приду. Обязательно.

– Тогда скажи, какую музыку ты любишь.

Немного подумав, я ответил:

– Японские рок-группы шестидесятых.

– Японские рок-группы шестидесятых? А что это за музыка?

– Чем-то похожа на этно. Только они давным-давно распались.

– Я найду ноты и разучу. Ты еще придешь ко мне?

– Да. Приду в ближайшее время.

Ощущая на себе холодный взгляд медсестры, я помахал рукой у двери. Девочка радостно улыбнулась мне с кровати.

Я вышел в коридор. На глаза мне попался полицейский в форме, шагавший в мою сторону. Наверное, увидел, как я выхожу из триста шестой. Он окликнул меня:

– Ты кто такой?

– Я Синто из первого отдела расследований Управления полиции. Приходил взять показания у свидетеля.

Похоже, эта фамилия была известна и среди патрульных участка Синдзюку. Полицейский вытянулся по струнке.

– Виноват. Простите.

– Ничего страшного. Спасибо за службу, – сказал я, повернулся к нему спиной и медленно пошел.

За поворотом я ускорил шаг, а по лестнице вообще побежал.

Я запыхался, выскочив на улицу. Поймал такси, назвал адрес: Западный Симбаси. Мне необходимо было сейчас снова связаться с Асаи. Позвоню, когда выйду из такси. В это мгновение диктор сказала по радио бодрым голосом:

«Сегодня опять будет ясная погода».

Я посмотрел в окно. Точно. Сегодня опять будет ясно.

19

Здание «Фартека» выглядело современно, десять с лишним этажей. Наверное, это так называемые умные здания, [70] модные в последнее время. Я вошел внутрь, остановился у стойки. Увидев меня, две девушки встали. Необычный прием в наши дни. Я сказал одной их них:

– Хочу встретиться с директором-распорядителем Канеллой.

– У вас назначено?

Я покачал головой. Она осмотрела меня с головы до ног и учтиво ответила:

70

Умные здания– intelligent buildings, современные постройки, в которых используются передовые информационные, коммуникационные технологии, автоматизированные службы контроля и проч.

– Прошу извинить, но, к сожалению, Канелла не встречается ни с кем без предварительной договоренности. Таков принцип.

– Вы не могли бы передать, что пришел Тосихико Кикути. Думаю, принципы господина Канеллы позволяют исключения. Может, у меня ничего не получится, но я не думаю, что с ним так сложно связаться.

Наверное, ей не понравился мой тон. Я нахмурился, а она с подозрением посмотрела на меня, но взяла трубку внутреннего телефона и начала говорить по-английски. О чем она говорила, я не понял. Закончив разговор, она с удивлением посмотрела на меня. Видимо, ответ, который она получила, относился к разряду больших исключений. Она ответила, скрывая изумление:

– Он согласен встретиться с вами.

Она попросила обратиться в приемную на десятом этаже, где располагались кабинеты сотрудников. Я поблагодарил ее и направился к лифтам.

В лифте я оказался один. Я прокручивал в памяти разговор с Асаи, то, что услышал от него непосредственно перед тем, как войти в здание. Новая информация из отдела по борьбе с бандитизмом. Причина спешки главного штаба. Пока я раздумывал об этом, лифт остановился. Я вышел, передо мной опять была приемная. Видимо, здесь уже все знали обо мне. На этот раз мне ответил мужчина в пиджаке:

– Кабинет в конце коридора справа.

Я пошел по бесшумному коридору.

На двери висела табличка. На золотом фоне черным была выгравирована фамилия. «Альфонсо Канелла». Я постучал.

– Входите, пожалуйста, – ответил мне по-английски низкий голос.

Я тихо открыл тяжелую дверь.

Просторная комната. Отделка из какого-то материала, о котором я и представления не имел. А уж о его цене и подавно. Справа – дверь. Во всю стену, напротив двери, через которую я вошел, – стекло. Точно, сегодня опять ясный день. Сверкающие солнечные лучи светят через окно. У окна – стол. На нем – ваза с белоснежными космеями. Между столом и окном – худая спина мужчины, он смотрит на город, простирающийся перед ним. Безумно дорогой костюм. Мужчина стоит в тени. Я ступил на мягкий ковер с длинным ворсом, который будто хотел проглотить меня, и подошел к столу.

Мужчина оглянулся.

– Двадцать два года прошло, Кикути, – тихо сказал Кувано.

Он слегка улыбнулся. Такая же мягкая улыбка, как раньше. Двадцать два года. Время вполне достаточное, чтобы изменить все. Но человек, даже полностью переменившись, может улыбаться по-прежнему. Легко.

– А по-моему, совсем не так много, – сказал я. – Мы с тобой виделись четыре дня назад. В парке. Не поздоровались, правда.

Он заморгал: