Зорькина песня
Шрифт:
Николай Иванович выпрямился, внимательно оглядел насупленные лица ребят.
— Ну, что будем делать?
Анка подняла голову, расстроенно шмыгнула широким приплюснутым носом.
— Снимать.
Галка глянула на неё исподлобья и пробурчала:
— Они же первые… Тоже нашлась справедливая…
— А что, нет, что ли? Пусть висит, глаза колет, да?
Галка ехидно улыбнулась.
— Вроде ты не дралась?
— А я, как все! — запальчиво сказала Анка, но тут же опомнилась, растерянно махнула рукой и, отступив, спряталась в толпе.
Ребята рассмеялись. Улыбнулся
— Ой-бой! Хорошо! Не надо их наказывать, таксыр!
— Видишь ли, Рахия, — серьёзно сказал Николай Иванович, — иногда наказать человека — значит выразить уважение к нему. — Он неторопливо оглядел всех вокруг, увидел выжидающие, нацеленные на него глаза, пригладил редкие седые волосы и положил руку на плечо Галки. — Но, учитывая, так сказать, обстоятельства… Надеюсь, это больше не повторится? Как ты считаешь, Галя?
И подтолкнул Галку к Рахие. Но Галка отвернулась, не обращая внимания на открытую улыбку Рахии, и вперила сердитые глаза в хлюпающего носом Ташена.
— А зачем он сказал, что мы от войны бежали?
— Верно! — зашумели ребята. — За такие слова ещё не так надо дать!
Ташен испуганно попятился, скрылся за спинами местных ребят и закричал оттуда тонко и обиженно:
— Сами первые обзывались! Зачем обзывались, а? Зачем к нам тогда приехали? Мы вас звали, да?
Рахия ахнула, зажала рот рукой.
Среди местных послышались гневные крики. Несколько смуглых рук вцепились в Ташена и вытолкнули его вперёд. Высокий плечистый мальчишка в военной гимнастёрке с завёрнутыми рукавами, стоявший впереди всех, что-то презрительно и быстро сказал Ташену, плюнул и добавил по-русски:
— Ишак!
Ташен оскорблённо выпрямился, прикусил губу и завертел головой из стороны в сторону. Но в это время другой мальчишка, русоволосый и тонкий, подскочил к нему:
— Ты не казах! Правильно Бабатай сказал — ишак ты!
— Сам Арсен ишак! — закричал Ташен, замахиваясь на русоволосого мальчишку рукой с зажатой в кулаке тюбетейкой. — Свою овцу от чужой не отличаешь, да?
— Ташен! — глухим от сдерживаемого гнева голосом сказал Николай Иванович. — Для казахского народа нет своей и чужой земли. Есть одна земля — наша Родина! И поэтому борются сейчас с фашистами на Украине, откуда мы приехали, тысячи казахов. — Он помолчал и раздельно, как будто ставил после каждого слова точку, приказал: — Уходи отсюда!
В тёмных глазах Ташена блеснули слёзы. Трясущимися руками он надел тюбетейку, потом снял её, снова надел и зашагал прочь.
Николай Иванович хмуро смотрел ему вслед. Рахия подошла, подёргала его за рукав телогрейки.
— Таксыр, — словно извиняясь, сказала она, — не надо…
Их окружили ребята. Они поглядывали на местных с чувством превосходства.
— А здорово вы его! — весело сказала Галка.
Николай Иванович посмотрел на неё печальными глазами.
Наташа и Генька притащили лозунг. Зорька ткнула в буквы пальцем.
— Написали,
а сами! Тоже нашлись какие хозяева! Пусть теперь только полезут, мы им всем покажем!— Э-э! — вдруг сердито сказала Рахия. — Пустую голову глупые глаза украшают, глупые уста пустыми словами сыплют!
— Ты чего? — опешила Зорька, растерянно мигая.
Но Рахия, не отвечая, повернулась и пошла к воротам.
Следом за нею потянулись местные, кидая на детдомовцев неприязненные взгляды.
— Рахия! — позвал Николай Иванович.
Рахия остановилась, постояла минуту, словно раздумывая, потом повернулась к Николаю Ивановичу. За её спиной независимо, сунув руки в карманы, стояли Арсен и Бабатай.
— Иди к нам, Рахия, — снова позвал Николай Иванович.
У Зорьки даже в носу защемило от зависти и обиды.
— Подумаешь, — пробормотала она, ревниво поджимая губы, — тоже нашлась принцесса на горошине… То одно, то другое…
Рахия шагнула вперёд.
— Если один баранчук больной, зачем всю отару резать? Глаза есть? Смотреть надо! Справедливо надо!
Николай Иванович кашлянул в кулак и сердито посмотрел на своих ребят.
— Ну что, друзья хорошие, получили? Стыдно? Мне на вашем месте тоже было бы стыдно… Будницкая, ты что-то сказала, или мне послышалось? Говори громче, не стесняйся, здесь все свои.
Зорька опустила голову. Она считала, что ничего плохого не сделала, и в то же время почему-то чувствовала себя виноватой.
— Что же ты молчишь, Зорька? Или ты считаешь правильным отвечать на «добро пожаловать» кулаком в зубы?
— Мы не хотели, оно само получилось… — сказала Зорька, не поднимая головы.
— Точно! — поддержала её Галка. — Мы что, Николай Иванович, мы такие: нас не трогай — и мы не тронем!
— Да ну?! — удивился Николай Иванович. — А то я вас не знаю, невинные овечки…
Ребята смущённо засмеялись. На лицах местных тоже замелькали улыбки.
— Ээ-э, что говорить, таксыр, все хорошее пополам, — сказала Рахия. Она подошла к Зорьке и протянула руку. — У нас говорят: «Чем сто человек знать в лицо, лучше одного по имени». Тебя зовут Зорька, меня Рахия, давай теперь знакомиться будем. Эй, Бабатай, Арсен идите сюда, вы у нас тоже… невинные овечки!
Глава 16. Боевое задание
Послеобеденная половина дня прошла в хозяйственных хлопотах. Пока Саша и Петька растапливали громадный котёл в мазанке на задворках дома и наспех приспосабливали мазанку для бани. Вера Ивановна с девочками затеяли генеральную уборку.
Из района привезли на двух грузовиках узкие железные кровати, похожую на громадный шкаф дезинфекционную камеру, или, попросту, «вошебойку», и фанерные, крашенные серой масляной краской тумбочки.
Дезкамеру установили за мазанкой. Здесь командовала Анка Чистова. Мальчишки тащили сюда одеяла, белье, матрацы, подушки, одежду. Анка хозяйственно пересчитывала вещи, записывала в тетрадь и направляла в «вошебойку».
Девочки мыли окна. До желтизны, с кирпичом драили деревянные некрашеные полы. Расставляли в спальнях смазанные керосином кровати и тумбочки.