Зов чести

— Может, хоть ты признаешься? — обратился ко мне Константин Ильич.

— Так ведь… Вы же и так всё знаете, Ваше Сиятельство. — удивился я заданному вопросу и непонимающим взглядом зашарил вокруг, пытаясь отыскать глазами "предмет" конфликта. Но той поблизости не оказалось. — Разве что не "баба". А баронесса Бладштайнер. Этот невоспитанный модник в кружевах её оскорбил.

— А ты, значит, вступился… Молодец! — покивал головой Константин Ильич. — А в бубен ему, зачем зарядил?

Неожиданная постановка вопроса вынудила меня закашляться. Скрыть ироничную улыбку за обострившейся простудой не удалось. Однако князь только добродушно улыбнулся и как-то неопределённо взмахнул рукой, словно призывая меня не медлить с ответом.

— Нечего было угрожать и дёргаться. — пояснил я, разглаживая на обнажённом торсе пластырь, прикрывающий очищенную и зашитую рану на рёбрах. — У нас в Империи с этим строго. Не думаю, что в этом обычаи хоть сколько-нибудь различаются.

— Он спровоцировал меня! — взвился оскорбленный Эдуард, но, натолкнувшись на пристальный взгляд князя, тут же осел на занимаемое им кресло обратно.

— Да. И что? Разве ты стал бы слушать подростка? — лениво парировал я. — А теперь слушаешь как миленький. И перед баронессой повинишься. Ты чего вообще к ней прицепился?

Атмосфера в гостиной довольно резко изменилось — со всех сторон ощутимо пахнуло любопытством. Деланное безразличие на лицах и безучастные тихие разговоры между собой не просто не маскировали его, наоборот, оттеняли настолько, что интерес окружающих чувствовался ещё сильнее.

Высший свет везде одинаков. Что в Японии, что в России люди одинаково падки на сплетни…

— Не твоё дело, Хаттори. — огрызнулся Шереметьев.

— Это МОЯ женщина. — неожиданно для самого себя заявил я. — А значит и МОЁ дело.

Человек говорит правду в тот момент, когда не понимает, что именно он говорит.

— Шустрый малый! — хмыкнул князь, поглаживая свою бороду. — Когда ты всё успеваешь, Леон?

— Этого не может быть. — категорично мотнул головой Эдуард и вскочил на ноги. — Её отец дал согласие на наш брак!

— А она? — автоматически спросил я, с трудом удерживая прежнее выражение лица.

Мой недавний противник заметно стушевался. И тогда его добил князь:

— А за баронессу в качестве приданного прииски, поди, дают?

У Шереметьева заалели уши. Мужчины в гостиной стали переглядываться и своеобразно ухмыляться. Ехидно и насмешливо.

— Это неважно! А ты, Леон Хаттори, не смей называть баронессу Бладштайнер своей женщиной!

— Иначе что? Вызовешь меня на дуэль?

— Довольно! Охолоните, молодые люди! — прервал наши пререкания князь. — Баронесса, внесите, наконец, ясность…

Как и когда она появилась в гостиной, так и осталось для меня тайной. Спокойная, отчуждённо прекрасная и недоступная, Алекса медленно приблизилась к князю и склонилась перед ним с изяществом опытной придворной дамы:

— Ваш Сиятельство, рада приветствовать Вас. Позвольте спросить: о какой ясности Вы говорите?

Старый князь задумчиво смерил девушку взглядом, учтиво кивнул в ответ на её приветствие и, повернувшись ко мне и Шереметьеву, сказал:

— А у вас губа не дура, молодые люди…

Алекса медленно выпрямилась и терпеливо ждала, когда князь снова заговорит с ней. А я… Я откровенно любовался ей, пользуясь моментом, и вёл внутренний диалог, пытаясь понять причину такой своей реакции на неё.

— Ясность, баронесса, требуется не мне. А этим молодым и горячим забиякам, что чуть не испортили праздник. Один утверждает, что является Вашим женихом, другой, так и вовсе объявил Вас своей женщиной! — тем временем говорил князь Морозов. — Боюсь, если Вы не расставите всё по своим местам, они рано или поздно повторят поединок. И не факт, что всё закончится малой кровью…

***

— Нелёгкий выдался год, Леон? — участливо спросил меня Константин Ильич, усаживая напротив себя за обеденный стол, и жестом указывая на тарелки, полные самых разнообразных блюд.

Разбор полётов к тому времени давно завершился. И мы остались вдвоём, если не считать пары слуг и замершего в углу столовой секретаря. Настало время аудиенции.

— Нелёгкий, Константин Ильич. — согласился я, придвигая к себе блюдо с жареными куропатками и парочку соусниц. И иронично добавил после короткой паузы: — А ведь ещё и будни правителя впереди.

— Это ты точно подметил. Будни. Скучные, серые, рабочие. И ответственность. Ответственность за тех, кто попросился под твою руку. Очень интересное событие, стоит заметить. Нерядовое. А уж как оно было обставлено. Внедорожник твой друг так и бросил на дороге, оставив его на попечение дорожной службы.

Голос князя сочился иронией. А улыбка только выглядела добродушной. Сидевший передо мной человек жаждал получить ответы.

— Они меня похитили. — честно признался я. — Побоялись, что с их представителями я даже разговаривать не стану. Согласитесь, Константин Ильич, сложно всерьёз воспринимать посольство каких-то кочевников, что появляются из ниоткуда и просят возглавить их народ в случае войны, обещая за это золотые горы и невесту в придачу?

Князь чуть не поперхнулся вином, слушая излагаемую мной версию событий. Его чутьё матёрого хищника от политики молчало, не сумев уловить ложь в услышанных словах.

— Похитив меня, они возжелали удостовериться в моей силе. Демонстрация вышла несколько более опасной, чем заведено у нас, но прошла успешно. Алексей же не мог знать их намерений, как не знал их и я. И потому, движимый долгом чести, совести и дружбы, собрал наличные силы и выдвинулся на выручку. — продолжая объяснять произошедшее, я после некоторых колебаний принялся за жареную птицу голыми руками, чем заработал одобрительный взгляд князя. — Я бы и сам вернулся обратно. Не так скоро, но вернулся бы.

Константин Ильич откинулся в кресле и молча изучал мою предельно честную физиономию. Долго и тщательно, мысленно взвешивая каждое сказанное мной слово и заново переосмысливая известную ему историю.

— Ты понимаешь, что я не могу не прореагировать на похищение одного из учеников моей офицерской школы? — спросил он после этой длительной паузы.

— Вы прореагировали. Ещё как. Дипломатический вертолёт в сопровождении дюжины "Аллигаторов".
– заметил я, не отрываясь от изумительно вкусной куропатки. — Вожди были впечатлены тем, какие у них потенциальные союзники. И уполномочили меня заключить полноценный военный союз между Сибирским Княжеством и Забайкальским Ханством.