Зов крови

Конечно, твари не умерли. Но моя атака оказалась для них совершенно неожиданной, и проколотые лапы подвернулись, а кровь из многочисленных порезов, становясь послушной моей воле, проникала в дыхательные пути, заливала глаза и прорастала тонкими иглами. Через пару секунд очнулись стрелки, и ослепленных, задыхающихся тварей изрешетили пулями.

Над одним из крысоволков сформировался кристалл характеристики «Скорость». Но когда его забрали в общую копилку, я не стал спорить. Скорость совсем не вписывалась в мой набор характеристик, а если попадется что-то интересное, после рейда я обязательно стребую у Шецхофена свою часть добычи.

Нож посылал мыслеобразы грусти и голода, предупреждая, что без подпитки на такие объемы крови можно не рассчитывать. Да, за свою жизнь он успел выпить очень много, но дело в том, что хранить он может всего литров шесть. Остальное поглощает, пуская на какие-то свои нужды. И даже это для меня огромное подспорье, ведь всего во мне литров пять крови, из которых я могу использовать от силы литр. Можно использовать и два. От этого я не умру, если меня донесут до безопасного места. Но продолжать бой с такой кровопотерей не смогу. Вот и идея для следующей эволюции выносливости. Надо бы найти анатомический атлас, а лучше найти лекаря и спросить совета.

Отбив массированное нападение, и добравшись до оставшегося без охраны холма, жандармы начали действовать. Оказалось, что Шецхофен тоже способен манипулировать энергией, и работает он с землей, что значительно облегчало борьбу с крысиными домами, ведь под землю к ним лезть никто не собирался.

Вместе с охраной Шецхофен поднялся на вершину холма и начал буквально выкачивать землю, формируя не широкую, но глубокую скважину. Земля поднималась из скважины, забираясь по рукам и налипая на тело мага, превращая того в земляного голема. Кажется, это не полноценная манипуляция, и суть способности именно в создании земляной псевдоплоти, а Шецхофен просто нашел ей интересное применение. Как бы то ни было, сейчас его способность пришлась очень кстати.

По-видимому, достигнув нужной глубины, отряд закинул в скважину связку бомб с длинными фитилями и поспешил убраться прочь. Глухо бахнуло, земля под ногами вздрогнула, а совсем не маленький холм содрогнулся. Из нор повалила пыль, и через секунду земля осела, похоронив под собой тех крыс, что не участвовали в нападении. Большую часть энергии получил Шецхофен и его команда, что метала бомбы, но и обычные зрители получили свои крохи с господского стола.

«Вот как он развивается», — подумал я, вспомнив, что это далеко не первый разрушенный холм. Так мы и шли, все дальше углубляясь на территорию крыс, отбивая постоянные атаки и разрушив еще пару холмов. После убийства тех двух крысоволков я практически не участвовал в боях. Только выходил вперед, чтобы прирезать очередную крысу и запастись кровью на случай серьезного нападения.

Каждый боец нес в инвентаре запас патронов и провиант для себя и своей группы, поэтому лишний груз тащить не приходилось. Но под постоянными атаками крыс неподготовленные люди быстро выдыхались. И физически, и морально. Кроме того, многие уже получили ранения, а царапины и вовсе никто не считал. Поэтому решено было остановиться на привал.

«Кажется, они недооценили опасность и размер осколка, — размышлял я, глядя на уставших людей. — Сколько они еще пройдут? Сколько раненых умрет от заражения крови, пока мы выполним задачу?» — спрашивал я самого себя.

Сейчас мы были в двух часах от перехода и отдалялись все дальше, отрезая себе путь к отступлению. Я-то могу уйти в любой момент, использовав «Камень возврата». Может быть, они есть у кого-то еще. Но после бегства сильнейших бойцов остальные обречены на верную смерть. Люди устраивались на привал. Часть стояла в охранении, пока другие ели и отдыхали, сидя прямо на земле. А я решил подойти к Гюнтеру.

— Тебе не кажется, что все пошло не по плану? — прямо спросил я.

— Очень даже кажется, дружище, — без привычной усмешки ответил он, меланхолично разглядывая заляпанные грязью, крысиной кровью и налипшими потрохами доспехи. — Этот проклятый осколок оказался гораздо больше, чем мы привыкли. У нас уже кончаются бомбы.

— Он стабильный и уже не первый день. Возможно, растет. Рождает больше крыс или еще что, — высказал я свои предположения, вызывая Гюнтера на откровенность.

— Вот дерьмо. Может ты и прав. Мы-то свои быстро закрываем. Не даем проснуться, так сказать.

— Нужно возвращаться, — к нам подошел Шецхофен, похоже, пришедший к тем же выводам. — Надо признать поражение и отступить. Здесь потребуется полноценная войсковая операция. Придется строить опорные пункты, укрепленные лагеря и прочее. А сейчас раненым нужна помощь, — быстро перечислил он свои доводы, не пытаясь приказывать или давить авторитетом.

— Хорошо, — не стал возражать Гюнтер. — Скажите своим людям, пусть доедают. Через десять минут выходим.

***

Мы шли тем же порядком. Но сбились плотнее, окружив пока еще пустые волокуши. Раненые еще держались на ногах и не замедляли отряд, а последние бомбы поместили в инвентари группы Гюнтера. Но далеко мы не ушли. Не желая отпускать добычу, «Сердце осколка» бросило на нас, казалось, все свои силы. Из-за вездесущих перелесков видимость была затруднена, и крысиная армия оставалась незамеченной. До того момента, как стало слишком поздно.

Крысы напали с двух сторон, более не скрываясь за широкими стволами деревьев. Не более десятка секунд им потребовалось, чтобы преодолеть расстояние до нашего строя и лавиной обрушится на уставших людей. Группа Гюнтера успела разделиться, принимая первый удар и закрыв своими щитами ополченцев. Но вскоре жалкое подобие строя распалось под натиском врага, образовав отдельные островки сопротивления. В стороне от меня стоял Шецхофен. Нарастив вокруг себя псевдоплоть, он превратился в настоящего гиганта. Возвышаясь на добрые три метра, в плечах он превосходил двоих человек.

Я быстро оказался в окружении крыс и потерял из виду других людей. Крысы прыгали, повисая на руках и целясь в горло. Я резал, давил тварей ногами и хлестал кровью, но безнадежно завяз в лавине серых тел. И в эту минуту случилось нечто. Воля, услышав мои отчаянные призывы, вышла за пределы своих возможностей. Щит крови — тот самый, что я так долго и безуспешно пытался создать, двумя полусферами отгородил меня от неминуемой смерти. Пусть мне приходилось постоянно удерживать его своей волей, пусть он требовал литры крови на поддержание формы и целостности под градом атак. Но сейчас вокруг меня было целое море крови, жаждущей откликнуться на зов.

Теперь я резал тварей, чтобы удержать щит. Стягивал к себе ручейки крови и подпитывал его, как любимое дитя, что с каждой секундой наливалось силой. Этот конструкт был за пределами моих возможностей. Тем не менее, он был и всё продолжал быть, щедро принимая мои подношения. Поток тварей не ослабевал, а крови вокруг становилось все больше.

Здесь и сейчас первостихия была так сильна, что, казалось, способна была призвать из небытия какого-нибудь древнего Бога. И в один момент мне напрочь сорвало башню. Я крутился в самой гуще врагов, где под крысиными трупами не было видно земли, а реки крови и вихри эссенции кружились вокруг меня. Каменный нож порхал в моей руке, вместе со мной крича от восторга и захлебываясь дармовой кровью. Больше я не экономил, не опасался внезапных нападений, не задумывался над конструктами. Больше я не думал о защите. Я нападал.