Зов одинокой души

— Я могу вести машину.

— Я так не думаю.

— Вы же сказали, что ничего страшного, — напомнила она ему, заметив, что он несет ее без особых усилий. Очевидно, эти мускулы настоящие.

— У вас в некотором роде шок. Вам нельзя садиться за руль.

Шок или нет, но ей не нравилось ощущение, будто ее уносят в неизвестном направлении. Она предпочитала быть хозяйкой своей собственной судьбы. Кроме того, были и другие соображения.

— Вы оставили мой носок и кроссовок, — сказала она. — И свой пиджак.

— Я принесу их, когда разберусь с вами.

— А как насчет кошки?

Ее спаситель посмотрел на нее взглядом, который говорил, что он сомневается в ее нормальности. Ей жутко не нравилось, когда такое происходило.

— Той, что под деревом. Думаю, она рожает. Я видела ее, когда падала. Мы не можем оставить ее там. Найдется у вас коробка и какие-нибудь старые полотенца? Или, быть может, вначале газета, а потом полотенца. Во время родов выделяется много жидкости.

Он ступил на выложенную камнем дорожку и направился к небольшому домику на въезде в усадьбу. Уиллоу оставила тему кошки и уставилась на симпатичное строение. Состоящее сплошь из окон и дерева, оно идеально вписывалось в окружающий пейзаж.

— Эй, куда это вы меня несете? — возмутилась она, внезапно представив мрачную темницу, цепи и наручники на стенах.

— К себе домой. У меня есть аптечка.

А, ну да. Это разумно.

— Вы живете на территории поместья?

— Так удобнее.

— Сокращает путь до работы и обратно, во всяком случае. — Она оглядела двор. — Южная сторона. Вы можете выращивать здесь все что угодно. — Садоводство было ее самым любимым времяпровождением. Она обожала копаться в земле.

— Верю вам на слово.

Он медленно опустил ее на землю, но продолжал поддерживать.

Он был выше шести футов и весил пару сотен фунтов. Он казался крепким как скала, и она подумала, что с этим мужчиной любая женщина будет чувствовать себя как за каменной стеной.

Он выудил ключи из кармана брюк, отпер дверь и внес ее внутрь.

— Если б мы встречались, это было бы романтично, — со вздохом сказала она. — Не могли бы мы притвориться?

— Что встречаемся? Нет.

— Но ведь я ранена. Я могу умереть, и, по правде говоря, это ваша вина. Это потому, что вы женаты?

Он опустил ее в кресло возле камина, затем положил поврежденную ногу на пуфик.

— Это вы убегали, — сказал он, — поэтому сами виноваты. Я не женат и не двигайтесь.

Он исчез в соседней комнате, по предположениям Уиллоу, в кухне. Итак, Кейн согласен побыть в роли спасителя, но не в восторге от этого. Ну, с этим-то она справится.

Она оглядела комнату, с интересом отметив высокий балочный потолок и приглушенные, теплые тона. Дом был просторнее, чем ей показалось снаружи, но тем не менее уютный. Большим окнам, выходящим на юг, явно недоставало комнатных растений.

На столе рядом с ней был журнал по Среднему Востоку. Всевозможные финансовые журналы были разложены на журнальном столике перед диваном. Интересное чтение для охранника.

— Помолвлены? — крикнула она.

Он пробормотал что-то, что она не расслышала, затем сказал:

— Нет.

— Значит, нежелание притвориться — это личное. Вы достаете лед?

— Да.

— Не забудьте про коробку для кошки.

— Никакой кошки нет.

— Кошка есть. На улице слишком холодно. Может, ей и ничего, но как же котята? Они новорожденные. Не можем же мы бросить их умирать.

— Да нет никакой кошки, черт возьми.

Кошка есть, угрюмо думал Кейн, уставившись в углубление поддеревом. Бело-серая с тремя котятами. Она выглядела тощей и облезлой.

Бездомная, решил он, недоумевая, за что ему все это. Он приличный парень. Добропорядочный гражданин. Он старается жить правильно. Все, чего он просит, это чтобы мир оставил его в покое. И, по большей части, мир соглашался. До сегодняшнего дня.

Поскольку шансы, что кошка залезет в коробку, были равны нулю, он поставил ее на землю и обдумал ситуацию. Он не любитель домашних животных, но ему хорошо известно, что у кошек имеются когти, зубы и дурной характер. Однако эта кошка только что родила, поэтому, возможно, слаба и таким образом, окажется более сговорчивой. Но она также новоиспеченная мама Хиа и, скорее всего, будет защищать себя и своих детенышей.

Так или иначе он знал, что прольется кровь, и это будет его кровь.

Он протянул руку в углубление и взял первого котенка. Кошка уставилась на него и положила лапу ему на руку. Когда он качал поднимать крошечное тельце, когти вонзились ему в кожу.

— Послушай. Я должен отнести тебя и котят в дом. Здесь холодно, а ночью еще и туман будет. Я знаю, что ты устала и проголодалась, поэтому просто заткнись и не возражай.

Кошка медленно моргнула. Когти убрались.

Он подхватил котят и положил их на полотенца, которые настелил на дно коробки, затем потянулся за кошкой. Она зашипела, затем встала, грациозно запрыгнула в коробку и клубочком свернулась вокруг котят.

Кейн схватил свой пиджак, носок и кроссовок Уиллоу и коробку и направился к дому.

Не так должен был проходить его день. Он сам выбрал тихую и спокойную жизнь. Он любит этот дом — он стоит в уединенном месте, и у него не бывает гостей. Уединение — его друг, и никто ему не нужен. Тогда откуда же это неприятное ощущение, что это вот-вот изменится?

Он вошел в дом и обнаружил, что Уиллоу разговаривает по телефону.

— Ну все, — сказала она. — Кейн вернулся с кошкой и котятами. Угу. Нет, отлично. Спасибо, Марина. Я очень тебе признательна.

— Вы кому-то звонили? — спросил он, поставив коробку возле камина.

— Вы же дали мне телефон. Разве мне нельзя было им воспользоваться?

— Я дал вам его на экстренный случай.

— Вы этого не сказали. В любом случае звонок был местный. Я звонила сестре. Она привезет кошачий корм и наполнитель. Да, и несколько мисок, потому что едва ли вы захотите использовать ваши для кошачьей еды. Могу поспорить, она позвонит маме и расскажет, что случилось, а это значит, что доктор Гринберг, скорее всего, захочет осмотреть меня.

— У вас есть домашний врач?

— Моя мама уже сто лет с ним работает. Он классный. — Она взглянула на часы. — Мы закруглимся совсем этим часам к двум или трем. Правда. Но если вам куда-нибудь нужно, не позволяйте мне вас задерживать.

Как будто он оставит ее одну в своем доме.

— Сегодня я могу поработать и дома.

— Ну, тогда хорошо.

И она улыбнулась ему так, словно все это было нормально. Словно она была нормальной.

— Вы не можете этого делать, — сказал он ей. — Не можете вторгаться в мой дом.