Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант (CИ)

– Да уж, после такой спортивной карьеры и оказаться простым охранником - это ж просто падение в пропасть...

– Вот побывает Лёша на Севере, понравится ему - глядишь, мы туда насовсем переберёмся. Я без работы не останусь - хорошие медсёстры везде нарасхват.

– А Ленка? Ей-то что на ваших Северах делать?..

– Между прочим, Ленка и предложила туда уехать. Она же вся в отца.

– Тоже адреналина дочурке вашей не хватает?

– Ещё больше, чем отцу... Извини, подруга, Лёшенька уже должен от паспортиста вернуться, пойду я...'

С минуту Магистр молчал, переваривая полученную информацию, потом, пожевав губами, тяжело поднялся и направился к выходу, ворча на ходу:

– Поставили уже, наверное, дверь ваши нерадивые плотники-работники... Вы там разберитесь с ними, Иннокентий Иванович.

Рябов понял, что Магистр имеет в виду руководителя хозподразделения. У самой двери, Станислав Александрович обернулся и важно произнёс:

– Держите меня в курсе дела.

Заместитель Магистра молча кивнул.

Неприметного серого цвета 'Жигули'-семёрка неслась по трассе Полыноград - Энск. Илья сидел за рулём; Андрей, уступивший место водителя, когда они проехали Клим, сладко спал на заднем сидении. Ему снилось что-то приятное, или вкусное - майор улыбался и причмокивал. Внезапно автомобиль вильнул к обочине и резко затормозил. Иванова бросило вперёд, он ткнулся лицом в подголовник водительского кресла, матюгнулся и высказал товарищу всё, что о нём думает:

– Ты что, дрова везёшь, водила, блин, с Нижнего Тагила! Чайник хренов! Я из-за тебя чуть клюв не погнул. За такое вождение в армии, знаешь, как инструкторы салаг учат?! По сопатке дают!

– Тсс, - Репин поднял палец кверху.
– Слышишь? Зовёт кто-то.

– Кто? Кого?
– майор огляделся по сторонам, прислушался.
– Да вроде тихо. Из лесу, что ли донеслось? Ну и слух у тебя, Илюша! Тебе бы акустиком на подводной лодке...

– Тихо, Андрей! Ты не ушами слушай.

– А...
– Иванов замер, переходя на общий канал ментальной связи.
– Точно. Вроде мужик... Или баба, хрен поймёшь, сигнал какой-то стрёмный!

– Мужчина, я это чувствую. Не старый ещё. Но зов какой-то невнятный - то ли спит, то ли бредит...

– Может, с того света зовут?
– пошутил майор.
– Нас там уже заждались...
– он снова поглядел на полосу леса, сплошной чёрной стеной тянувшегося с правой стороны от шоссе, на поля слева, освещённые мёртвым светом луны, потом, заглянув поверх репинского плеча вперёд, и, увидев высвеченный автомобильными фарами дорожный указатель, присвистнул: - Так мы, считай, в двух шагах от нашего грёбаного регионального отделения!

– Ага, - кивнул Илья.
– Через два километра свёрток, а там ещё парочку километров, и мы у ворот с красными звёздами. И зов вроде оттуда. Только никак не разберу - то ли на помощь зовёт, то ли предупредить хочет.

– Интересно, кто нас оттуда звать может?
– со смешком сказал Андрей, - Вроде друзей мы там не оставили. Как пить дать, Кеша нас недобрым словом поминает. Только вот почему тоном умирающего лебедя?..

– Кажется, я знаю, кто это, мне этот ментальный почерк знаком, хотя связывался с ним всего один раз.
– Илья странно посмотрел на товарища.
– Говоришь, друзей не оставили?

– А ты кого имеешь в виду?
– подозрительно спросил майор.

– Один из наших друзей так и не смог удрать из ЭКОРА...

– Серёга! Так он же...

– Выходит, выжил... Что будем делать?

– Как - что? Вытаскивать надо парня!
– решительно отрубил майор.

– С самого начала связи почувствовал, что с ним что-то не так. Мы же его бездыханного оставили, вряд ли он мог так быстро оклематься. А если он в коме, куда мы его с собой потащим?

– задумчиво произнёс Илья.

– Ну и что, выведем из комы, подлечим. Мы с тобой пацана с инвалидного кресла подняли, и Горшечкина поднимем. Только давай это...
– майор замялся и, смущённо опустив взгляд, сказал: - Давай сначала Димку из рябовской неволи вызволим. А потом уж и Сергеем займёмся.

Илья внимательно посмотрел на друга.

– Само собой, мы ведь за ним и ехали, - и, положив майору руку на плечо, добавил: - Да не напрягайся ты, я всё понимаю. Если бы это был ребёнок Марии, я бы не раздумывал, кого первым спасать.

Рябов держал мальчика под охраной двух экорейнджеров в одном из специальных подразделений регионального отделения ЭКОРа, расположенном в десяти километрах от основной резиденции. Присматривать за ребёнком была приставлена женщина администратор.

Всё подразделение состояло из одного единственного двухэтажного кирпичного строения, надёжно спрятавшегося среди густого хвойного бора и окружённого высоким железным забором. Двери в здании были тоже железными с кодовыми замками, а окна зарешеченными.

Некогда здесь располагалась школа-интернат для детей военнослужащих; решёток тогда на окнах не было, а двери были простыми, деревянными. И забор был другим - дощатым и не таким высоким, - из интерната никто и никогда не сбегал. Позади здания имелся небольшой стадион, вернее, не стадион, а футбольная площадка, по периметру которой были вкопаны автомобильные покрышки. Теперь, в отсутствии детей, беговая дорожка вокруг площадки и сама площадка буйно заросли подорожником, одуванчиками и камнеломкой.

На фасаде корпуса, обращённом к спортивной площадке, красовалось некогда яркое и радостное, а ныне мрачное, выцветшее и побитое непогодой мозаичное панно, на котором были изображены бегущие мальчик и девочка с факелом в высоко поднятой руке. Алые (теперь бурые в мелкую серую крапинку) галстуки, повязанные на их шеи, развивались от быстрого бега. Художник-мозаичник не мог не сделать ребятам, спешащим зажечь огонь пионерской спартакиады, улыбающиеся лица, но со временем часть плиточек отвалилась, придав детским мордашкам иное выражение. В новом сценарии мальчик со зверским выражением лица, казалось, бежит вовсе не к своему светлому и счастливому социалистическому будущему вместе с подругой пионеркой, а пытается догнать её и отобрать факел, чтобы к чёртовой матери сжечь эту школу-интернат. А девочка убегает от него во всю прыть и в сильной панике.

В принципе, жилось здесь Димке Скрипченко не так уж и плохо. Всяко лучше, чем у бабы Зоси на хуторе, по крайней мере, сытнее. Кормили здесь здорово - богато и по-взрослому, - ни каши тебе манной или хуже того, овсяной, ни творожной запеканки, ни кислых пустых щей с одним лишь щавелем, картошкой да свекольной ботвой.

Собственно говоря, к хорошей кормёжке Димка уже давно привык. Ведь это когда было - он жил у бабы Зоси, - когда мама уехала в Россию искать работу. Долго её не было, считай, всю осень и зиму, только в конце апреля за ним приехала. И забрала с собой из украинского хутора в небольшой российский посёлок, где снимала комнату в частном доме у хозяйки, тёти Лены.