Зов пустоты

Пьер улыбнулся и стал на мгновение похож на себя прежнего.

— Мы оба понимаем, о чем я.

Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Я задумчиво уставилась в окно.

— Удалось что-нибудь узнать? — спросила у Пьера.

— Нет. Но надо, чтобы прошло время и настоящий преступник расслабился. И потом, вряд ли убил Таймуса тот, кому была выгодна его смерть. Имею в виду, должен быть исполнитель. Значит, мы ищем минимум двоих.

— А максимум?

— Бесконечность. У Вейранов были свои враги, у Таймуса — свои. И у твоего жениха — собственные.

— У Анри были враги? — насторожилась я.

— Были. Но я ничего не расскажу, уж извини. Послушай мудрого совета и останься в стороне хотя бы полгода.

— Почему полгода? — обернулась к Пьеру и вгляделась в его лицо.

— Чтобы все утихло. Раньше Анри точно не вернется. В пустоте время течет иначе. А убийца может допустить ошибку, которая позволит нам его найти.

— Нам?

— Мне, — упрямо ответил Пьер.

Повисло молчание. Я смотрела на его лицо — неживое, словно высеченное из мрамора.

— Как ты стал магистром пустоты? — спросила тихо.

— Это долгая история, — усмехнулся Пьер. — А мы уже приехали. Давай в другой раз? И если буду нужен, ты знаешь, где меня искать.

Экипаж действительно остановился. Пьер проводил меня До двери дома, а затем бегло попрощался и уехал. Стоило признать, что этот вечер дал мне больше вопросов, чем ответов. Но и абсолютно бесполезным не стал. Только я совсем не понимала, каким должен быть следующий шаг.

Не знаю, в котором часу вернулась матушка. Где-то посреди ночи я услышала ее голос, отдававший приказания прислуге. Она лишь на мгновение заглянула в мою комнату, убедилась, что сплю, и ушла, а я тут же открыла глаза. Мне безумно не хватало Анри. Днем было легко храбриться, а с наступлением темноты тоска накатывала с новой силой и становилось совсем невмоготу. Вот и сейчас я беззвучно плакала, хотя много раз обещала себе, что не буду. Потом вспомнила, что так и не спросила Пьера о Филиппе. Как он там? В порядке ли? Фила тоже не хватало. Он стал для меня младшим братом. Что ж, встреча с Пьером точно была не последней, еще спрошу. Но если бы что-то случилось, Пьер бы мне сказал, правда ведь?

Снова закрыла глаза и приказала себе спать. В ту ночь впервые за долгое время мне приснился Анри. Во сне я видела серый туман, который клубился под ногами. Сквозь него вроде даже проглядывали очертания деревьев. Сначала я была одна. Все шла и шла, стараясь найти кого-то, еще не понимая кого. А затем туман вдруг рассеялся. Мы стояли и смотрели друга на друга. Анри молчал, а я пыталась вымолвить хоть слово, но не получалось.

— Уходи.

Всего одно слово слетело с его губ, и я проснулась. Подушка была мокрой от слез, а за окнами разгорался рассвет. Поднялась с постели и села у окна. Всего лишь июль, а такое чувство, что с момента вынесения приговора прошел целый век. Сколько еще ждать? И есть ли на что надеяться?

Так я просидела до утра. Спустилась к завтраку скорее по необходимости и заметила, что матушка так и лучится довольством.

— Доброе утро, — поприветствовала ее.

— Доброе утро, Полли. Как спалось? — спросила она.

— Замечательно, — привычно солгала я.

Долго молчать матушка не собиралась. Как только нам налили чай, она тут же оживленно защебетала:

— Ты вчера произвела настоящий фурор, дорогая! Меня только о тебе и спрашивали. Уверена, скоро вся эта история с Вейранами забудется и ты найдешь достойную партию.

Я предпочла не отвечать и не спорить. Хочется матушке так думать — пусть думает. Я же твердо знала, что за другого не выйду. И у меня были неоспоримые доводы.

— Надо же, тобой заинтересовались даже магистры! — не скрывала восторгов мать. — Что тебе говорил магистр Эйлеан? Наверняка пригласил на свидание?

— Нет, — качнула головой. — Он всего лишь заметил, что я неважно себя чувствую, и предложил отвезти домой.

— Ну да, ну да. Учитывая, что магистр Эйлеан — крайне необщительный человек, то это уже можно рассматривать как признание в симпатии.

И матушка с таким довольным видом откусила булочку, будто уже видела меня женой Пьера.

— А магистр Кернер! — продолжила она немного погодя. — Вы так красиво смотрелись вместе, что все любовались. Еще раз убеждаюсь, что судьба знает, что делает. Видимо, тебе суждено гораздо большее, чем брак с графом Вейраном, Полина.

Да, большее. Найти убийцу светлого магистра в компании магистра пустоты, подозревая при этом темного магистра. Я едва не рассмеялась, хотя смешного в ситуации как раз ничего не было.

— На следующей неделе нас приглашают в загородное имение барона Вольдена. У него, кстати, есть сын, очень многообещающий молодой человек.

— Я не поеду.

— Поедешь. — Матушка кинула ложечку на блюдечко так сильно, что раздался звон. — Поедешь как миленькая. Надо позаботиться о своем будущем. Я, конечно, буду рада, если ты выйдешь за одного из магистров, но все-таки и к другим кандидатам присмотрись.

— Я. Не. Поеду.

— Полина, это не просьба, — нахмурилась матушка. — Ты поедешь. Разговор окончен.

Не знаю, к чему привел бы наш спор, но в дверях появился слуга. Он держал в руках небольшой поднос с черным конвертом. Глаза матушки мигом стали огромными, как плошки.

— Письмо для мадемуазель Лерьер, — поклонился он.

Я протянула руку за конвертом, быстро распечатала его и прочла:

«Мадемуазель Лерьер, никак не могу забыть наш танец и хотел бы продолжить столь приятное знакомство. Надеюсь, вы не откажете мне в прогулке по Белому бульвару завтра в полдень.

Магистр Фернан Кернер».

ГЛАВА 8

Анри

Моим постоянным спутником стал страх, и я ненавидел себя за это. Он пришел впервые, когда я увидел умирающего Таймуса на полу в кабинете. Страх прорастал сквозь кожу, впивался мелкими щупальцами. Я старался вырвать его оттуда, но не выходило. А затем начались бесконечные допросы и пытки. Меня лечили только для того, чтобы пытать снова. Требовали признаться в том, чего не совершал. Страх подружился с болью. Каждый скрип двери означал, что сейчас боль вернется, но страх приходил раньше. И в минуту вынесения приговора он вдруг вырос и превратился в первобытный ужас.

В темной сырой камере я пытался вспомнить все, что знал о пустоте. Несколько часов… Вот и все, что осталось. Память подводила. По всему выходило, что пустота — это неведомое нечто, из которого крайне редко возвращаются. А если это все же происходит, то люди теряют рассудок. Я клялся себе, что выдержу. И думал о Полли. Только эта мысль все еще помогала держаться. О Полли, которая рискнула спуститься в мою тюрьму, которая не верила в мою вину. Я должен выстоять — ради нее.

У врат пустоты я увидел ее всего на мгновение. Но есть мгновения, которые стоят вечности. Позднее все вспоминалось какими-то пятнами. Полли, а вокруг черные пятна — стражники, серое — магистр пустоты. Шаг — и врата закрылись.