Зов скитальца. Том второй

В этот момент Вестник Смерти резко поворачивается к старому эльфу и снова вопит. Настолько широко разевая пасть, что кажется вот-вот откусит голову ректору. Таарис даже не шевельнулся. Теперь они пристально смотрят друг другу в глаза. Внезапно тень срывается и улетает сквозь разбитое окно.

Кажется, пронесло.

— Все кончилось? — я встаю на ноги и озираюсь.

Смотрю на руку, в которой держу кинжал — до сих пор дрожит. И понятно. Кому хочется умирать, уступая свое тело какому-то чудовищу.

Таарис подходит к окну и глядит вниз.

— Ничего не кончилось, — шепчет он. — Все только началось…

— Тогда… — я подхожу ближе к ректору. — Почему оно убралось отсюда?

Старый эльф вглядывается в огонь, бушующий на территории школы.

— Неужели в Олимпусе есть еще один сосуд? — задает он вопрос сам себе. — Если так, то он хочет завладеть им.

— Нужно…

Я вновь не договорил. Кто-то напал на меня сзади и вцепился зубами в ключицу. Я застонал, прикусывая боль зубами. Адскую боль. Хватаю за волосы нападающего, чтобы вонзить кинжал тому в голову, но замечаю, что они рыжие. Леона напала на меня!

— ОТПУСТИ ЕГО! — громыхает не своим голосом Таарис и все вены на его старческом лице жутко пухнут.

Старый эльф тут же достает микстуру и выпивает. Выкидывает склянку в окно. Волшебница смиренно ослабляет хватку. Я вырываюсь. Оборачиваюсь. Леона смотрит в одну точку перед собой. Абсолютно пустым взглядом. Ее губы в моей крови. Мое плечо щиплет. Но, бывало, и хуже.

Что это было? Неужели такая дальновидная волшебница не взяла с собой флаконы с микстурами? Хотя мы столько выпили их на балу, что жажда не должна была проснуться так рано…

— Свяжи ее, — приказывает ректор.

— Надо просто дать ей микстуру…

— СВЯЖИ ЕЕ! — повторяет старый эльф Голосом Внушения и закашливается.

На меня приказ не подействовал. Кольцо Света.

— Я не…

— Что я тебе сказал, купидон?! — Таарис поднимает на меня свои большие глаза и как будто этим приказом умоляет послушаться его.

Похоже он знает, что делает. Подчинюсь. Развязать никогда не поздно. Но, елки-палки, когда я стал так беспрекословно слушать подлеца, убившего наставника моего факультета? А что, если вся его история сплошная ложь? Нет. Я видел глаза той твари. То, что скрывается за ними гораздо страшнее Таариса.

Я иду на кухню и выдергиваю из розетки шнур от электрической плитки. Кинжалом отрезаю его. Помогаю Леоне сесть на диван и связываю ей руки. Она покорна. Интересно, сколько еще будет находиться под гипнозом? Не хочу, чтобы в очередной раз впилась своими зубами в мою плоть.

— Что дальше? — я проверяю насколько хорошо завязал узел и оборачиваюсь.

Таарис наблюдает из окна и тяжело вздыхает.

— Голод уже здесь, — сетует он.

— Голод? — я подхожу ближе.

— Нет времени объяснять, Кайлан. Вестник Смерти чье имя — Голод, нашел сосуд и обрел свою силу. Купидоны убивают друг друга…

Я смотрю вниз. Сотни студентов в масках чудовищ, не успев отойти от одной трагедии, принимают участие в другой. Нападают друг на друга, пытаясь заглушить свою жажду. Жуткие крики тех, у кого вырывают сердца, разносятся по ночному Олимпусу. Жертв будет еще много, если мы что-нибудь не предпримем.

— Почему мы не потеряли рассудок? — спросил я и поморщился от вида, как ловкий гном в красном одеянии вырвал сердце у орка в синей мантии и вцепился в него зубами. — Мы должны что-то предпринять…

— Нам ничего не грозит, — старый эльф посмотрел на свою руку. — Пока на наших пальцах Кольца Могущества. Но ты, прав. Мы должны остановить это безумие.

— Есть идеи?

— Только одна. Найти тело, в которое вселился вестник и убить его.

— Вы же выслеживали сосуды. В кого мог вселиться чужак?

— Есть только один вариант…

— Тогда, почему вы все еще молчите и продолжаете смотреть как они убивают друг друга?! — сорвался я и ударил по железной раме.

— Я думал, мертвый скиталец не может быть сосудом… — проигнорировал мою агрессию эльф.

— Мертвый скиталец? — по слогам произнес я, уже догадываясь о ком говорит Таарис.

— Архиус… — продолжал в раздумьях искать ответ Таарис. — Неужели он не погиб?

— Архиус… Тоже сосуд?

— Это долгая история. Я догадывался, что убийцы выкрали тело мага не просто так. Теперь я уверен. Скажи, Кайлан. Ты один из тех, кто мог быть в заговоре с остальными. Мне нет до этого дела. У вас было на это право. Но если ты знаешь, где тело волшебника, то должен сказать мне и помочь убить его. Иначе то, что ты сейчас видишь, не прекратиться до тех пор, пока не умрет последний купидон в Олимпусе.

Мне захотелось повернуться к Леоне, чтобы посоветоваться с ней, но я сдержал порыв. Если сделаю это ректор тут же догадается, где искать правду. Зато я посмотрел вниз. Туда, где купидоны продолжают убивать друг друга.

Понятно, что жизнь одного Архиуса не стоит жизней всех этих невинных людей и нелюдей. И чем дольше я не говорю Таарису, где искать тело, тем больше купидонов умирает. А каждый из них должен будет помочь избавить этот мир от Вестников Смерти. И если один Голод настолько силен, то…что будет, когда все тени отыщут свои сосуды? Я потерял слишком многих сегодня… Не хочу терять еще и старого мага. Мне проще принести в жертву себя, чем лишится того, кто стал мне отцом в этом мире. Хотя…есть еще одна идея.

— Вы сказали, что Иссида тоже сосуд?

На морщинистом лбу Таариса образовалось еще больше складок. Я продолжил:

— Я могу отвести нас к старому магу. Но вы вернете в этот мир Иссиду. Мы позволим вестнику переселиться в нее и убьем девушку.

Таарис внимательно посмотрел на меня. Мне даже показалось, что он восхищается мной. Тем, на что я готов ради высшей цели. Но мне плевать на то, что он думает сейчас. Я вижу, как студенты внизу истребляют всю расу купидонов и мое сердце обливается кровью.

— Даже если я соглашусь на твои условия, — начал ректор. — Архиус до последнего будет оставаться угрозой всем нам.

— Я тоже. Но сейчас мои условия такие. Вы возвращаете Иссиду, я помогу найти тело Архиуса.

Таарис посмотрел на горящий Олимпус.

— Хорошо… — он стукнул тростью по полу, сдерживая гнев — нечасто старому эльфу приходится принимать чьи-то условия.

— Леона знает, где находится тело мага, — я указал кивком головы в сторону волшебницы. — Надо привести ее в чувства.