Зовущие на подвиг
Шрифт:
Сюжет фильма охватывает много событий и лиц. Авторы понимали, что трудно свести все дело к одному-двум героям. «Наш герой коллективный — народ, который сражался и побеждал, — говорят авторы, — поэтому мы очень тщательно отбирали актеров-исполнителей; даже небольшие роли мы поручали большим актерам и, что очень приятно, всегда находили в них единомышленников».
Завершает первую часть фильма сцена немецкой танковой атаки. С треском сваливаются в кювет грузовики.
Вражеские автоматчики косят все живое. Это образ начальных дней войны. А в финале — наше зимнее наступление под Москвой в 1941 году... Бесконечная лента дорог. Дороги ведут уже на запад.
Долго еще нашим героям, говорят авторы, идти по ним с боями до Берлина. Впереди еще целая война...
Фильм «Живые и мертвые» вызвал серьезные споры. Некоторые
О годах гитлеровской оккупации, о борьбе с фашизмом много фильмов сделано и за рубежом. Есть среди них немало удачных, художественно сильных, правдивых.
Но нередко в этих фильмах изображаемые события погружены в атмосферу обреченности, безысходности. Герои борются, честно исполняют свой долг, но как будто мало верят в конечный успех своего дела, их мысленный взор не проникает сквозь толщу еще долгих, все более мрачных лет гитлеровского господства.
Фильмы эти создавались уже после разгрома фашизма, тем не менее авторы, не столько заботясь о правде, сколько эстетизируя мрачную атмосферу тех лет, еще больше ее сгущая, выражали в них упаднические, пессимистические взгляды, проникнутые неверием в человека, в его способность не только выстоять в борьбе, но даже понять происходящее. Это широко распространенный в западном искусстве мотив так называемого «отчуждения» человека от жизни, от событий, которые остаются для пего непонятными, непостижимыми. Герой в таких произведениях изображается не как активный деятель, а в чисто страдательном залоге. Основной тон таких картин преимущественно «жалостный», и в этой жалости, по существу, нет уважения к человеку, нет веры в него.
Недостаточная четкость авторской позиции при изображении событий Великой Отечественной войны замечается и в ряде наших кинокартин. Некоторые из них обладают несомненными достоинствами, однако относящимися больше к частностям, чем к общему осмыслению материала.
В значительной мере это касается и фильма «Иваново детство» (режиссер А. Тарковский) о подростке-сироте, усыновленном воинской частью, который стал отважным разведчиком. Аналогичная ситуация ранее была взята в основу фильма «Сын полка» по повести В. Катаева. Но на этот раз авторы, видимо из стремления к новизне трактовки материала, переносят акцент на такую его сторону, которая относится скорее к ведению психологии, чем искусства. Заметно сгущая краски, они стремятся выпукло представить мысль о том, что маленький разведчик хотя и вносит свою лепту в дело всего народа, но в ходе самой борьбы ожесточается — слишком большой груз взвален на его еще не окрепшие плечи, — происходит психологический сдвиг. И все это в конечном итоге должно иллюстрировать мысль о том, что война несет людям — и взрослым, и детям — лишения, утраты, страдания.
Эта искусственность внутренней структуры фильма сразу отмечается как серьезный, органический изъян, неперекрываемый многими частными достоинствами (выразительные съемки, отдельные правдивые детали военного быта и др.).
Общая идея, объединяющая такие произведения — а их появлялось у нас не так уж мало, — не отличается глубиной. «Война несет человеку страдания» — примерно так она формулируется. Но кто же этого не знает? Такой фильм всегда оставляет у зрителей чувство неудовлетворенности. От художника, в каком бы виде искусства он ни работал, мы можем, должны ожидать значительно большей гражданской, философской, политической зрелости — в противном случае он не имеет морального права на внимание многотысячной, многомиллионной аудитории.
Еще несколько лет назад в некоторых фильмах было заметно своеобразное увлечение: делать героями фильмов персонажей предельно негероического облика, изображать их в стиле «маленького человека» — невзрачными, неприметными, стушеванными. Так
бывало даже в фильмах об Отечественной войне. Автор руководствовался в таких случаях желанием создать фильм, полемический по отношению к «традиционным» произведениям на героическую тему. Полемичность, как правило, далеко уводила авторов от правды жизни. Не случайно такие картины часто оказывались однодневными, забывались, едва успев сойти с экрана. А лучшими произведениями киноискусства, выдержавшими испытание времени, становились фильмы, героями которых были люди высоких моральных, волевых качеств, подлинные патриоты.Настоящий человек проявляет самые лучшие свои черты, когда стоит перед большим испытанием, — говорит фильм «Повесть о настоящем человеке», поставленный по повести Б. Полевого — одной из любимых книг советской молодежи.
После падения самолета, сбитого в воздушном бою, тяжело раненный летчик пробирается по лесу на территории, занятой врагом. У него перебиты ноги. Каждый шаг вызывает мучительную боль. До переднего края наших войск — пятьдесят километров занесенного снегом пути... Конечно, в такой ситуации инстинкт жизни помогает каждому. Но одного его не достаточно, нужна еще воля, очень большая воля, способность чувствовать себя в любых обстоятельствах и до конца человеком, бороться до последнего предела.
Летчик дошел, точнее — дополз к своим. Но потерял ступни обеих ног. Казалось, можно бы и примириться с выпавшей участью — человек честно выполнил свой солдатский долг и теперь ему оставлена все же немалая возможность полезно прожить свой век, как делали это другие, когда оказывались в подобных обстоятельствах. Алексей Мересьев думает иначе. Он решает вернуться в строй. Но это нелегко — надо до конца преодолеть всю неподатливость обстоятельств, инерцию собственной натуры, надо уметь злиться на свои слабости, чувствовать себя выше.
На помощь приходит раненый комиссар Воробьев. Он дает Алексею журнал. В нем описан подвиг русского летчика Карповича, потерявшего ступню, но возвратившегося в строй.
— Ведь у него же одной ступни не было, а у меня двух, — возражает Алексей.
— Но ты же советский человек, Леша, — говорит комиссар...
Актер П. Кадочников воссоздает характер как будто прямолинейно простой. Смысл подвига Мересьева не только в том, что человек своей силой воли преодолел, казалось, непреодолимое и вернулся в строй. Его подвиг красив и велик и сам по себе, как открытый путь безграничного совершенствования человеческой натуры, как прекрасный пример силы духа, силы человеческой воли.
Эта тема — главная и в фильме «Судьба человека», поставленном талантливым режиссером и актером С. Бондарчуком по одноименному рассказу Михаила Шолохова.
Здесь и правда внешняя — в деталях, подробностях, частностях, и, главное, правда внутренняя: истоки стойкости Андрея Соколова, солдата, военнопленного, потом демобилизованного.
Судьба Соколова исключительна по обилию свалившихся на человека физических и нравственных мук. Она труднее, чем судьба многих героев военных фильмов, ведь два долгих года он провел в плену у гитлеровцев.
...Колонну военнопленных пригоняют в концентрационный лагерь. Сюда же с оккупированной территории прибывают эшелоны гражданских лиц. Здесь все тщательно продумано и благоустроено. Играет оркестр, спокойные деловые голоса на разных языках разъясняют по радио лагерные порядки. Приехавших распределяют, строят, мужеподобные женщины в униформе отбирают у матерей детей. И бесконечный человеческий поток течет к печам крематория...
Самое главное в шолоховском рассказе — и это передал в фильме Бондарчук — раскрытие огромной стойкости человека, солдата. Просто, двумя словами ее не объяснить. Это целое мировоззрение, философия жизни. Он стойко несет все тяготы выпавшей на его долю судьбы, веря, что его человеческий долг — вынести их все до конца. И в этом на первый взгляд смирении с судьбой на самом деле огромная сила. Вот кульминационный момент фильма. Соколова вызывают к лагерфюреру — коменданту лагеря. Заключенные уже знают, чем это кончается. Пьяные офицеры, изощряясь в садизме, издеваются над пленными. Пришла очередь и Соколова. Идет он по двору. «Что-то жалко стало Иринку и детишек, а потом жаль эта утихла, и стал я собираться с духом, чтобы глянуть в дырку пистолета бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидели в последнюю минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно...»