Звенящая медь
Шрифт:
Мокрая от росы поверхность купола скользила под ногами. Джеф не спеша пересёк пространство между смотровой башней и донжоном, в котором располагались жилые помещения для туристов, погладил светлый камень. Панорамное окно, ради которого возвели башню, начиналось этажом выше, а гнездо излучателя находилось под межэтажным карнизом, но не со двора, а с другой стороны, с моря. Имея снаряжение, добраться до него, надрезать провод и вернуться назад было делом пяти минут. «Значит, всё-таки Фрэнк, — подумал Джеф, присматриваясь к стене повнимательнее. — Да тут даже без снаряжения можно. Стрёмно, конечно, но при желании…»
Из этих мыслей его выдернул резкий хлопок. Джеф обернулся и увидел, что окно на
Тот, кто закрыл окно, не успел уйти далеко, Джеф видел тёплый отсвет керосиновой лампы на лестнице, уходящей вверх, видел тень человека на каменном полу. Стук, несомненно, был услышан. Тень замерла. Человек остановился, поставил лампу на ступени, сделал несколько осторожных шагов вниз. На мгновение Джеф увидел тёмный силуэт в дверном проёме, но убедившись, что окно надёжно закрыто, неизвестный сразу же вернулся на лестницу. Свет лампы помешал Джефу разглядеть черты его лица или детали одежды. Всё, что он мог сказать о человеке, захлопнувшем окно — тот бы строен, невысок ростом, носил каску и рабочий комбинезон.
«Это мог быть кто угодно из девчонок, — подумал Джеф. — Но не Анни, она сильно выше. К тому же вряд ли девушки, работающие в гостевом пищеблоке, носят это серое убожество и защитные каски. И точно не Элис, у той грудь и задница не про всякий комбез. Бэт? Но она должна сейчас готовить своих туристов к выходу на смотровую площадку… Как и другие девчонки-кураторы. А для парня шаги слишком лёгкие, вес маленький. Хотя… Марио? Но ему нечего делать на гостевой половине. Керосинка… Каска… Ладно, к чёрту. Надо выбираться отсюда, пока не рассвело».
Небо заметно посветлело, облачка на востоке окрасились горячим золотом. Защитный купол был прозрачен, как слеза, и расстояние до выложенного мозаикой пола больше не скрадывал полумрак. Джеф пересёк пространство над смотровой площадкой почти бегом, стараясь не смотреть под ноги. Как приятно было почувствовать под руками надёжную стену, вцепиться обеими руками в карниз с желобком, за который обычно крепят страховочную закладку! Джеф нашарил ногой небольшую неровность на камне, упёрся в нее, переставил руки. Шаг — и вместо прозрачного, но прочного купола под ним оказалась настоящая пропасть: сто метров отвесной стены, а под ней, далеко внизу — зелёная, исходящая паром морская вода.
Чтобы меньше трепать верёвки, Джеф во время работы часто проходил такие места, полагаясь только на собственные руки и ноги, но теперь понимание, что без страховки права на ошибку у него нет, неприятно щекотало нервы. А ещё, сделав пару шагов по стене, он понял, что Элис не просто так продержала его в медблоке десять дней, и рекомендации не ставить его на уличную работу связаны не только с солнечными ожогами. Сил не было, он почувствовал, что не сможет пройти двенадцать метров до окна, не сорвавшись. Пришлось возвращаться, и эти несчастные три шага дались Джефу крайне нелегко.
Между тем заря разгоралась. Небо на востоке уже пылало, над горизонтом показался узенький, нестерпимо яркий краешек Астериона. В тот же миг, похоже, сработали излучатели, и Джеф увидел, как с разных сторон к Гондолину летят сотни ачей. Их оперение сверкало, отражая лучи восходящего светила. Они собирались в стаи, выстраивались рядами, и между теми, кто летел с запада, протягивались яркие радужные полосы.
Понимая, что в его распоряжении остались считанные минуты, Джеф выбежал на середину купола, опустился на колени и прижался ладонями и лицом к стеклу. Площадка внизу уже была полна народу. Его заметили. Множество глаз смотрело на него, но во взглядах не было сочувствия. «Вот он, миг славы, — горько вздохнул Джеф. — Однако им следует воспользоваться.
Сумел же Майк как-то вытащить Тима у ачей из-под клювов, значит, и у меня есть шанс. Эндрю, конечно, не станет рисковать шкурой ради моего спасения, но не может же он допустить, чтобы ачи растерзали человека на глазах у туристов. Главное — объяснить всем, кто внизу, что мне нужна помощь».Первым делом Джеф выразительно показал в небо: стая ачей уже парила над Гондолином, рассыпая по стеклу радужные блики. Джеф вскинул руки, как бы пытаясь защититься от них, а потом снова обратился вниз, сложив ладони в умоляющем жесте. И увидел, что люди наблюдают за его действиями с восторгом и любопытством. Они пришли смотреть представление, появление человека на крыше казалось им очередной задумкой, служащей для украшения шоу.
Можно было, конечно, принять позу подчинения, улечься носом вниз и надеяться, что ачи оставят его в покое. Но что потом? Даже если его история привлечёт внимание туристов и паломников, они вскоре отправятся в родные миры и забудут об этом происшествии за ворохом собственных дел. А он останется, чтобы снова лавировать между явными недоброжелателями и тайными врагами, бороться за жалкое крысиное существование, освобождения от которого нет и не предвидится. Да и есть ли смысл стремиться на волю? Что может ждать его там, за пределами Парадиза? Снова люди: чужие, в лучшем случае равнодушные, в худшем — готовые использовать его в своих целях, а потом выкинуть, словно вещь. Джеф вдруг понял, что устал барахтаться. «Бесполезно, — подумал он разочарованно. — Возможно, будет лучше, если всё закончится прямо сейчас».
Джеф решительно поднялся на ноги, посмотрел в небо. Стая ачей, как всегда, парила над замком, повинуясь беззвучным командам излучателей, но небольшая группа птиц в этот раз не участвовала в общем лёте. Один за другим двенадцать ачей легко опустились на стекло, окружили Джефа со всех сторон. Чей-то клюв резко ударил его в затылок, и Джеф растянулся под ногами самого крупного ача.
С удивлением он понял, что узнаёт некоторых птиц в лицо. Сверкая зеркальным оперением от клюва до хвоста, над ним, несомненно, стоял Большой Босс. В лучах восходящего Астериона он сиял и светился, словно сам был кусочком солнца.
Рядом с Боссом Джеф заметил стройную фигурку Танцора: оперение того почти так же ярко играло отблесками солнечных лучей и отражениями ясного неба, только узкая полоса белых перьев кольцом обегала его шею. У Кусаки зеркальными были грудь и надкрылья, а шея и спина — снежно-белыми. А долбанул Джефа клювом никто иной, как Отморозок. Осторожно покосившись назад, Джеф увидел и его, и Чиля: эти оба были белы, как облака, за исключением зеркальных боков и крыльев. И между ними неловко топтался взъерошенный грязно-серый Балабол.
Все ачи стояли, отвернувшись от Большого Босса и уткнув клювы под приподнятое крыло. Только теперь Джеф понял, что на самом деле означает этот жест: подчинённые не смели смотреть на своего предводителя в упор, но внимательно наблюдали за каждым его движением, глядя в собственный зеркальный подкрылок. Большой Босс изучил Джефа каждым глазом по очереди, затем осыпал подданных целой россыпью солнечных зайчиков. Один из них отразился в подкрылке Балабола. Тот задрожал, суетливо затоптался на месте, принялся вертеть шеей во все стороны, сыпать под ноги всем стоящим вокруг короткие бледненькие радуги…
Кусака схватил его клювом за крыло и резко встряхнул. Это подействовало. Потеряв пару горстей пуха, Балабол успокоился, пригладил перья и замер, низко склонив голову. Большой Босс легко коснулся клювом его затылка, а потом сверкнул ярким зайчиком прямо Джефу в лицо. Джеф зажмурился и прикрыл глаза рукавом.
Через мгновение жёсткий ачий клюв настойчиво, но не больно постучал по его предплечью. Джеф чуть опустил руку и приоткрыл один глаз. Большой Босс по-прежнему стоял над ним, но уже не сиял непереносимо, в перьях правителя ачей отражалось синее небо.