Зверь: тот, кто меня погубил

И тут на тебе… письмо… удар под дых. Полный вышиб почвы из-под ног.

Сослуживцы улюлюкали, подвывали – им невдомёк, что тут любовью не пахло. Если только признанием, как Настя ошиблась и теперь сожалела, что я случился тогда, а любовь у неё неземная к Новику. Возможно, попросить хотела, чтобы молчал… Я так понял, она обо мне Илюхе не сказала. Он бы так просто меня на порог не пустил – разборки бы точно устроил, чтобы точки и запятые расставить.

Вот и не мог себя заставить открыть письмо. Оказалось, ни хрена я не умер к этой истории. Рана большая и больная.

Сослуживцы ждали подробностей или фотку, чтобы посмаковать чужие чувства, ну и подрочить, у кого счастья не случилось личного. Чем ещё в армии вдали от женских тел заниматься?

А мне нечего им сказать. Так и стоял с письмом…

Парни смекнули, что дело более глубокое, и умолкли. Самые догадливые прочь из казармы потекли.

Я уж было махнул конверт в мусорку, да рука дрогнула. Глупо, но как маньяк, вдохнул запах.

С*!!!

Письмо же сотню рук прошло, миллионы запахов впитало, а я Стаськин чётко уловил и сразу. Аж до щемящей нежности пробрало. Из тягучего канцелярского амбре именно Настюхин отыскал, тот самый, что будоражил во мне Зверя и тот, что уже сводил меня не раз с ума.

Нежный, приятный, цветочный, от которого кишки в узлы скручивались, да кровь в пах устремлялась.

Давно так было, ох как давно. Никому о том не говорил, да и от себя мысли гнал прочь. Но еще тогда, когда в первый раз во взрослой жизни еще девушкой окрепшей увидал, зло понял, что хочу именно её.

Худенькую, долговязую. С копной густых длинных волос, огромными глазами и ртом… Боги! Губы её… полные и такие не невинные, перечащие всему её образу хорошей девочки, кою Стаська из себя строила все эти годы.

Молодая, глупая, что бы она в парнях понимала, да в наших желаниях?! Смотрела на всех с высоты. А я вот не верил в её непорочность. В её напускную благодетель. Не могла девчонка агнцем вырасти, когда в таком болоте жила. Порок, он таков… скрываться может под любой личиной, а в какой-то момент – хоп, – и свобода!!! Он вырывается…

Знал это… И всё равно, как идиот, поддался на уловку. А может сам себе накрутил о её чистоте, когда взял в подъезде и понял, что она не спала еще ни с кем… Подонком себя ощутил до тошноты.

Зло, молча глотку срывал – я ведь не романтик. Далёк от этого, но Первый раз он ведь… быть другим должен был. В другой обстановке!!!

Подыхал после насилия. Потом решил, ладно, в армию отправляюсь, а девчонка тут с чувствами справится, но увидав ее на перроне… жалкую, потерянную… на меня сквозь толпу смотрящую, вновь сломался…

Панцирь, который упорно с детства укреплял, треснул под напором светлых глаз Стаси, а как вспомнил вкус её губ, окончательно пропал…

ВОТ ЗАЧЕМ ОНА КИВНУЛА???

Может план у неё был? Отомстить за то, что взял её против воли? Разругать с Илюхой?

Тогда почему сама не рассказала? Могла бы приукрасить… эмоций добавить. Бабы любят передавать момент и в выгодном для них свете выставлять. Меня-то рядом не было. Я бы не оправдывался. Даже не попытался бы…

Да и вообще, разговоры не моё. Болтовня – удел слабых мужиков и женщин. Они эмоциональные создания – им, если не выговорятся, нет жизни. И если им нет, то и другим не дадут.

А я вот… не привык о душевном с кем-то трепаться. Я сам по себе: всё в себе. И от того сильнее кажусь и для себя и для глаз других. Не знал никто о моих страхах, боли, радости и переживаниях, значит не мог этим ранить сильнее. А в собственном котле мыслей и чувств я поварюсь, не впервой… с детства к этом себя приучал.

Больно, но в одиночку.

Тошно, зато другим об этом не известно.

Ладно, то дело прошлое…

Я запретил себе думать о ней! Письмо нераскрытое в мусорку бросил. Выдохнул свободно, а уже через несколько дней очередное прилетело. А за ним следующее. И ещё одно… Парни больше не зубоскалили. Эта тема ни разу не поднималась, если только за спиной, ибо любой, кто бы попытался пошутить или влезть со своим мнением, попал бы под кулак.

Я уже рычал от бешенства. Ненавидел Стаську и её упрямство, пока… не настало молчание. Долгожданное и такое… уничтожающее.

Я молился на него, а получив, сдох ещё раз, ведь уже не думая о том, любой конверт глазами выхватывал. Пристрастился к письмам, как наркоман к дозе. И пусть не читал, но само осознание – ОНА ПИСАЛА – уже похлеще героина дурманило.

И сколько бы ни орал, что не нужна, и письма её тем более, не получив очередное – умер в тот же миг. Сердце ёкнуло как-то болезненно и тихо, словно боялось, что выдеру его к чертям собачьим, чтобы не смело меня беспокоить, и всё… душа атрофировалась.

Я еще заставлял себя жить: дышать, слушать приказы, есть… даже ловил фамилии тех счастливчиков, кому письма приходили, но мне больше не было конверта. Вот оно, чистилище… Чечня с её бессмысленными жертвами ничто в сравнении с болью сердца, которое предали, унизили, растоптали. Сердца, которое решилось на удар, страшась обмана, и всё же на него наткнувшись, теперь, получив урок, едва трепыхалось в агонии.

– Может, случилось что? – старший лейтенант Петренко бросил украдкой, когда я опять не получил весточки. Реплику стоило ждать, все наслышаны, как я с письмами поступал. – Суров ты, парень. Дело, конечно твоё, но с девушками так… – поморщился, затылок почесав, – слишком ты категоричен. Не знаю, что случилось. Обманула, изменила, просто не дождалась… то неважно. Уметь прощать – хорошее качество. Прости и отпусти…

– Я то и делал: принимал и посылал… Молча.

– Сгоряча не рубят! Так лес вырасти не успеет. В сердечных делах хорошо бы говорить…

Мужик хороший, да только много пьющий. Хотя, видать потому и пьющий, что хороший. Вокруг грязь и бесчинство – порядочному не выжить, а он как-то тянул. Заливался алкоголем и тянул… Чтобы не видеть и приглушить мразь нашей великой державности.

И я бы промолчал, да в данный момент он зря с советом полез – и без него пекло.

– Я не спрашивал мнения, – рыкнул, уже злобой одолеваемый.

– Ты, парень, не рычи, – отмахнулся Петренко.

– А вы не лезьте в душу, – опасливо мирно буркнул я.

– Не прав ты, Зверь, – устало мотнул головой лейтенант и медленно пошел прочь из казармы.

Вот и хорошо!

Одному лучше!

Одному надежно…

Глава 7

Настя/Стася

На учёбу забила, бросилась к поезду в тот день, когда по слухам Зверь и Илья должны были приехать. Макс сказал, что парни встретились в Москве. Ему Новик звонил, сообщил, что скоро приедут. Поэтому и летела к поезду, никого не замечая. Стояла на перроне с сотней других людей, кто встречал своих. Судорожно мяла лямку сумочки и жадно вглядывалась в лица, мелькающие в окнах прибывающего состава.