Зверь в тени

Примерно в то же время Ант, заснув, застонал на собрании. Мне хотелось его поддержать, сказать, что не стоило переживать. С кем не бывает? У каждого из нас свои тараканы в голове и свои проблемы в семье. Но я ничего ему не сказала.

Во всяком случае, Ант отдалился от нашей компании вскоре после того, как мы с Клодом (в большей степени я, нежели Клод) шпионили под его дверью. Несколько раз он с нами гулял, но всегда сильно нервничал и на все наши вопросы выдавливал тихое «не знаю»; так что мы испытали почти облегчение, когда он переметнулся к Рикки.

Пока мы ждали Бренду и Морин, Клод прихлопнул комара, севшего на шею. (Еще один несомненный плюс тоннелей заключался в том, что в них не водилось никаких противных букашек.) А затем легонько толкнул меня в бок:

– Как мама?

– Она так и не вышла из своей комнаты, – мрачным тоном ответила за меня Джуни.

Это меня удивило. Я думала, что она перестала придавать значение таким вещам. Хотя это было нереально. Атмосфера нашего дома была созвучна настроению матери.

– Она в порядке, – сказала я Клоду. – Сильная усталость, только и всего.

Клод кивнул. Он был не только очень высоким для своего возраста, но и очень умным. «Сердечным», – сказала бы мама раньше, когда еще обращала внимание на подобные вещи. А я вспомнила наш последний день в школе в этом году. Мы решали задачки по алгебре, с этими дурацкими иксами и игреками, когда внештатная училка заставила меня встать перед классом.

«Хизер Кэш, убери с лица волосы», – приказала она.

Ее слова заставили мой подбородок вжаться в грудь, как будто математичка нажала на невидимую кнопку. От резкого движения пряди моего «пажа» по плечи образовали щит – прямо противоположное тому, что потребовала училка. Это вовсе не было проявлением неуважения, просто сработал инстинкт, но она расценила мою реакцию как прямой вызов.

«Ты слышала, что я велела?» – дрожащим голосом спросила математичка.

Все ручки замерли в ту же секунду, как только в воздухе запахло скандалом. Моя рука дернулась, и любимая ручка – та, внутри которой в вязкой жидкости перекатывалась из конца в конец Эйфелева башня, – шмякнулась на пол. Силясь не расплакаться, я нагнулась, чтобы ее подобрать.

И тут всеобщее внимание привлек скрип стула. Это был Клод. Конечно же, Клод. Он всегда был тут как тут – этот парень, который не мог допустить, чтобы все закончилось моими слезами. Я ценила это в нем, но в тот момент меня это еще и разозлило. Да так, что я услышала, как в ушах застучала кровь. Клод встал из-за парты, подошел к учительнице и прошептал ей что-то на ухо. Я не сомневалась в том, что сказал Клод: у меня обожжено ухо, поэтому я вынуждена скрывать его под густыми волосами с длинной челкой, и наказывать меня за это нельзя. По крайней мере, я решила, что он именно это сказал, потому что училка тут же извинилась передо мной, и остаток урока прошел в такой атмосфере неловкости, словно я была сделана из стекла и цветочных лепестков. Впрочем, я вела себя тихо. Я всегда соблюдала правила.

– Некоторые дни выдаются чересчур утомительными. – Голос Клода вернул меня из воспоминаний в настоящее, к нашему разговору о маме.

При этих словах я расслабилась. Какое же облегчение, когда не надо ничего объяснять. Вот что мне нравилось в Пэнтауне больше всего – мы знали все друг про друга.

– Ты слышала, Джуни не нравится «Чай-чай-выручай». Ей хочется поохотиться за словами. Что ты думаешь?

– Я считаю, раз мне обещали «Чай-чай-выручай», значит, я должна сыграть в него, – выкрикнула с тротуара Бренда.

Я испытала облегчение, увидев подругу в том же наряде, в каком она была на репетиции: махровых шортах и рубашке «защитного» зеленого цвета, завязанной на талии; а свою малиновую футболку она превратила, загнув края, в короткий топ. По правде говоря, я опасалась, что Бренда явится накрашенной и затянутой во что-то облегающее. Этот вирус заразил и ее, и Морин.

– Осталось дождаться Мо.

– Она не придет. Сказала, что занята, – пробубнила Бренда, потирая руки и разглядывая исполосованное черными тучами небо.

Оно явно предвещало дождь. Я почувствовала запах грозы в воздухе.

– И чем же она занята? – поинтересовалась Джуни.

У меня на языке вертелся тот же вопрос, но я попридержала свое любопытство.

Бренда пожала плечами:

– Этого Мо не сказала.

– Наверняка мальчишки, – со знанием дела выдала Джуни.

Прикрыв скривившийся в улыбке рот рукой, я посмотрела на Клода. У нас с ним было одинаковое чувство юмора. Я не была с ним так близка и откровенна, как с Морин и Брендой, только потому, что Клод был парнем. К моему удивлению, он не собирался перемигнуться со мной, а пожирал угрюмым взглядом Джуни. Я объяснила его хмурость надвигавшейся грозой. В воздухе уже сильно парило; духота сделалась нестерпимой.

– Возможно, Жучок, – улыбнулась сестренке Бренда. – Так мы спустимся под землю или будем дожидаться, когда ливанет?

– Пошли, – хором ответили мы.

И в этот миг небо расколола напополам тревожащая вспышка молнии.

Мы бросились в дом.

Глава 8

Я никогда не говорила этого вслух (даже Бренде), но правда заключалась в том, что тоннели Пэнтауна – пусть я и знала их как свои пять пальцев – вызывали у меня порой странное чувство. Будто меня поглотили. Вот и сейчас я подумала об этом, пока мы с Клодом спускались в подвал, оставив Бренду и Джуни на первом этаже. Мистер Зиглер повел их полюбоваться своим новым корабликом в бутылке, который я уже видела.

Когда моя нога коснулась нижней ступеньки лестницы, в голове всплыла фраза.

«Нельзя жить во мраке и быть довольной».

Я еще раз мысленно повторила слова, перебирая их как четки и полируя до блеска.

«Нельзя жить во мраке и быть довольной».

Где я это слышала?

– Ты какая-то молчаливая, – нарушил тишину Клод, придержав передо мною дверь в тоннель. – Твоей матери хуже, чем ты говоришь?

В нос ударил запах сырой, холодной земли. «Может, признаться ему в том, что день у меня не задался?» Я бы с радостью вычеркнула его из календаря. И не только из-за мамы. Когда Рикки с Антом приперлись в гараж и предложили нам сыграть на окружной ярмарке, я вконец скисла. Но, открывшись Клоду, я бы расписалась в собственной слабости.

– Нет, просто усталость, – ответила я.

Клод кивнул. Похоже, он собирался что-то добавить, но мне не захотелось ничего выслушивать. И, как только появились Бренда с Джуни, я решительно шагнула сквозь незримую ширму, отделявшую его дом от темного чрева тоннелей. Мое внимание привлек шорох слева – тихий, невнятный. Ант клялся, будто видел здесь однажды крыс – жирных и розовых, с хвостами, волочившимися за ними, как толстые черви. Но я ни разу с ними не сталкивалась. По спине пробежала дрожь.

– Бр-р-р, – поежилась я в чернильной темноте тоннеля. – Джуни, надень курточку.

Я настояла, чтобы сестренка захватила ее с собой. А теперь пожалела, что не сделала того же.

– Хочешь, возьми мою рубашку, – предложила Бренда, вступая в тоннель сразу за мной.

Я включила фонарик и посветила им влево-вправо. Свет из подвала Клода вытравил на заляпанном грязью полу кремовый полукруг. Но за ним мир исчезал во всех направлениях.

– Тогда ты замерзнешь, – возразила я.

Бренда включила свой фонарик, зажала его между коленками и, направив замерцавший желтоватым холодом луч на талию, развязала узел, стягивавший края зеленой рубашки. Это была армейская рубашка ее брата Джерри, о чем свидетельствовала нашивка на груди с надписью «ТАФТ».