Зверь
Шрифт:
— А почему не огорошил вас сразу? Как бы вы себя чувствовали, узнай об этом в первый же день? Зачем отнимать у вас надежду на лучший исход? — он повторил сам себя, подтверждая свою неизменную точку зрения в этом вопросе. Эллен больше не находила аргументов. — Ведь имени вашего брата не было в списке погибших?
— Не было, — согласилась Барр. Она поняла его тонкий намёк — смерти в Форт-Келли её совершенно не касались, и лезть ей туда не стоило.
— Что за зверь? Это какой-то новый агрессивный вид? — Барр решилась зайти с другой стороны и поняла, что не прогадала. Местный фольклор, казалось, был его излюбленной темой для беседы.
— Знаете, Эллен, есть одна легенда, — шериф
Каждый вечер Муна сбегала в лес, где тайно встречалась с ним, пока однажды шаман не проследил за ней. В гневе он заговорил воина, и тот превратился в медведя. Его изгнали из родного племени из страха. Он скитался по лесу, не в силах угомонить страдания человеческой души, запертой в теле зверя. Но Муна не оставила его. Её любовь оказалась так сильна, что заговор шамана ослаб, и воин становился человеком, как только заходило солнце. Вскоре Муна понесла. Она как могла скрывала это от отца, а в день, когда их дитя должно было родится на свет, Муна бежала из племени. Когда храбрый воин нашёл её, она едва дышала, сжимая в объятиях новорождённого сына. Он был слишком большим и сильным, и, рождаясь, забрал у матери жизнь. Никто не смог ей помочь, и воин в гневе вырезал всё её племя.
Последним своим вздохом шаман проклял весь его род. Пока лето сменяется осенью, а зима весной, ни один его потомок не сможет жить среди людей, ни один его потомок не познает истинной любви женщины, и судьба их — быть отвергнутыми человеческим родом. Он назвал сына Керук, что на языке Навахо означает медведь, и он стал первым, кто обуздал свою способность оборачиваться.
— На сказку похоже, — усмехнулась Барр.
— Это легенда. Красивая легенда. В сказке всегда можно сокрыть правду, ведь в неё никто не поверит, так ведь, Эллен?
Она не ответила. Сказка была красивой, но какое отношение она имела к её вопросу? Шериф говорил загадками, но ни одно его слово не было сказано просто так — это единственное, что Барр точно поняла о нём спустя несколько дней знакомства. Зачем он загадывает ей ребусы? Почему нельзя просто дать прямой ответ? Раздражение нарастало, как снежная лавина и Эллен закрыла рот, чтобы не родить очередную колкость, которая так и вертелась на языке.
Толстые сосновые стволы поредели. Стало светлее. Они вышли к берегу озера — болотно-серого, как и весь пейзаж вокруг. Оно было гладким, как зеркало, в нём отражались кучи низких туч, которые несли с собой мелкий снег. На противоположном берегу стояли в ряд безмолвные фигуры треугольных елей, равномерно покрывая собой овраги и взгорья. Этот молчаливый пейзаж завораживал, затягивал, обманывая зрение — казалось, стволы движутся, и движутся тени за ними. Длинная лента тумана стелилась над берегом, создавая иллюзию — Эллен казалось, чем дольше она всматривается, тем сильнее картина поглощает её, грозя захватить разум и утопить в мутных серых водах. Барр тряхнула головой, прогоняя пугающие фантазии, и снова обратилась к шерифу.
— А как же полнолуние, все дела… Ему было плевать на это? — Эллен поддерживала разговор только чтобы не обидеть старика, но скрыть нотки иронии в голосе у неё никак не выходило.
— Полнолуние? Не-е-т, — Нильсен усмехнулся. — Это уже сказки белых. Керук и его потомки могут оборачиваться, когда пожелают.
— И что им тогда мешало жить среди людей?
— Сила Зверя требует выхода. Они не могут находиться в теле человека слишком долго, любой раздражающий фактор может спровоцировать его. А среди людей слишком много раздражения, — он помолчал и добавил так, будто судьба этих выдуманных существ касалась его лично. — Их никогда не примут, люди всегда будут охотиться на таких, как они. Знаете, Эллен, ведь Форт-Келли был построен во
времена Второй Мировой, и, говорят, однажды местные парни поймали одного такого… — речь шерифа Нильсена прервалась шуршанием рации.— Хэнк, пёс нашёл кое-что, — в динамике проскрипел голос Хилла. — На берегу.
— Понял, — Нильсен помрачнел, и лицо его, расслабленно-добродушное, стало серьёзным. Он ускорил шаг, и Эллен поспешила следом.
Возле поросших тиной камней лежала разодранная по шву рубашка. Вокруг неё полукругом собралась кучка людей, остальные подтягивались с разных концов леса, спеша увидеть находку своими глазами.
— Это рубашка Марти, — подтвердил Эйдан в ответ на вопросительный взгляд шерифа.
— Следы крови есть? — послышался голос Бишопа.
Эллен посмотрела в его сторону. Он выходил из чащи в сопровождении нервно рычащего питбуля. Казалось, воображение снова сыграло с ней злую шутку: Барр готова была поклясться, что в его глазах мелькнули белые отблески собранного на сетчатке света, как то бывало с хищными ночными животными.
— Не знаю, дерьмово видно, — Эйдан наклонился и тронул вещь длинной острой палкой, словно боялся, что под ней спрятался мелкий зверёк, готовящийся вцепиться ему в руку.
— Надо возвращаться, скоро стемнеет, — послышались обеспокоенные голоса.
Барр осмелилась снова взглянуть на Бишопа. Видение исчезло — его глаза были прозрачно-голубыми, как и прежде. Задрав небритый подбородок, он молча смотрел наверх. Эллен заметила, что сжимались его челюсти так, что казалось, слышался хруст зубной эмали. Люди затихли. Что-то происходило прямо перед её носом, но она никак не могла понять, что именно. Дыхание сорвалось на песье, а сердце вот-вот грозилось вырваться из клетки рёбер, Барр беспомощно завертела головой, силясь разобраться, что, чёрт возьми, происходит.
— Эй, не ваша? — кто-то тронул её за рукав. Один из вальщиков стоял рядом с ней и смотрел куда-то вверх. Эллен проследила направление его взгляда. На верхушке сосны она увидела изувеченный кузов своего Шевроле.
========== Глава 10 ==========
— Как её туда затащили? Ей что, в баскетбол играли?
— Вопрос, как снимать?
— Кран пригнать?
— Может, проще спилить сосну?
— А если там движок целый?
— Очень сомнительно.
— Интересно, что скажет страховая?
Взбудораженные голоса рабочих метались вокруг Барр роем потревоженных пчёл, пока она, словно во сне, обходила сосну по кругу и рассматривала останки своей машины. Шевроле выглядела так, будто попала в лобовое столкновение на предельной скорости и после несколько раз перевернулась — капот был сложен гармошкой, водительская дверь висела на одной петле, а стекла отсутствовали вовсе. В этом куске измятого металла сложно было узнать автомобиль — лишь руль, два сохранившихся на базе колеса и сиденья, накрытые тканью лопнувшей подушки безопасности, выдавали в нём детище американского автопрома.
Навязчивый гул мыслей, сомнений, страхов, бесконечным потоком носившихся в её голове с самого её приезда сюда, вдруг утих, сменившись предельной ясностью и пустотой. Это было предупреждение. Только от кого? Или чего…
— Мне нужно срочно позвонить, — хрипло выдохнула она. Хилл кивнул, молча соглашаясь доставить её в город в кратчайшие сроки.
Оглядываясь на солнце, заходившее за верхушки сосен, группа в спешке отправилась назад. Хилл оседлал Тахо, несмотря на настойчивые просьбы шерифа подождать до утра. Барр влезла на переднее сиденье, готовая послать Нильсена к чёрту, если тот еще хоть раз заикнётся о промедлении. Шериф понял, что её не переспорить, и, взмахнув рукой, взгромоздился назад. Им предстояло полтора часа пути в город в гробовой тишине.