Звери у двери. Часть 2
Шрифт:
– Желаю удачи, - я пропустил девушек внутрь, - будет хоть какое-то разнообразие.
Толпа успела приблизиться почти вплотную и когда карета рванула вперёд, вслед полетели не только проклятия, но и увесистые камни. Жалобно завопили слуги и громко ругаясь, кучер вовсю настёгивал лошадей.
Я же молча слушал Наташин рассказ о грядущей Вронской кампании, которую задумал Симон и где она намеревалась участвовать в качестве полководицы. Однако, думал вовсе не об этом. Я размышлял, под каким соусом передам всю историю Оле.
В конце концов я решил, что Оле совсем не обязательно знать об этих событиях вообще.
Оля...
ОЛЬГА.
Снег громко скрипит под ногами, взлетая при каждом шаге и повисая в воздухе, подобно мелкой мучной пыли. Галя, сунув руки в карманы полушубка, шагает впереди и насвистывает Свистиреллу - мотивчик явно подслушанный ею у Лохматых бродяг: полулегальной группы музыкантов, которую курировала Наташа, пока...К дьяволу! Почему мысли постоянно пытаются свернуть на скользкую дорожку?
Можно было взять карету, пересаженную с колёс на полозья, но мне захотелось пройтись пешком, осмотрев и вспомнив изрядно забытый Лисичанск. Сожалеть о своём опрометчивом желании я начинаю весьма скоро. От экономического ренессанса двадцатилетней давности не осталось и следа: многие здания не успели достроить, оставив на различных стадиях незавершённости, а старые пришли в совершенный упадок.
Последние годы на правителей точно напала некая концентрированная апатия и они полностью выпустили поводья управления, позволив Власи медленно дрейфовать под давлением обстоятельств. Такая политика ещё никогда не приводила к хорошим результатам, поэтому ничего особого удивительного я не вижу.
Люди торопливо перемещаются между чёрными угрюмыми коробками зданий и густые белые облака пара над их головами напоминают души, стремящиеся покинуть уродливые мешки с костями, послужившие временным пристанищем. Очень редко я замечаю экипаж знати проносящийся по пустынным улицам, оставляя после себя настоящий ураган из белых колючих пылинок. Большинство аристократов на время холодов предусмотрительно переселились в Лазурный - второй по величине город Власи, раскинувшийся на побережье Прозрачного, неглубокого тёплого моря, много южнее здешних мест.
Именно там, среди множества белоколонных вилл и журчащих в старом камне ручьев, устремившихся к морю, зреет самый масштабный антиправительственный заговор, из тех, которые мне довелось уничтожать. Симону известен, как полный список заговорщиков, куда входит больше половины аристократических семей Власи, так и то, о чём они договорились с Орляном, в случае успеха. Почти половина королевства отойдёт императору, так и не простившему Вронского поражения и смерти своего папаши.
Вот чем нужно заниматься, а не гонять несчастных детей, от которых король так и не получил пока ни единой царапины. Однако всеобщий пофигизм затронул буквально всех: Галя, точно по инерции, колесит по дальним странам, откровенно скучая и жалуясь мне на однообразие виденного; Илья, после смерти Вилены, стал настоящим затворником, погрузившись в изучение древних книг. Со мной парень наотрез отказался общаться, но хоть внял просьбам Оли и продолжил питаться. Олечка поселилась на берегу Хрустального озера и в обитаемые места наведывается крайне редко. Если бы не последние события, думаю, пообщался бы с обоими ещё не скоро. Наташа...Ч-чёрт!
Безжалостный зимний ветер оглушительно свистит между крыш, сбрасывая снежные шапки вниз и раскручивая скрипучие флюгера, закреплённые на островерхих крышах. Вихрь с разбойничьим воплем вырывается из подворотен, зарывается в сугробы и с назойливым любопытством сборщика налогов заглядывает в щели домов. Дым из труб покорно стелется по земле, вынуждая девушек морщиться и чихать, недовольно мотая головами.
– Уеду, - бормочет Галя и проводит рукой по волосам, сбрасывая наметённый снег, - до смерти надоел этот, богом проклятый, городишко!
– Куда?
–
– Куда-нибудь подальше, - Галька топает ножкой и потревоженный снег недовольно взмывает в воздух, - можно ведь найти место, без всей этой грязи и мерзости!
– То есть, без людей?
– уточняет Оля, уже откровенно забавляясь, - ну и чем же ты займёшься в таком великолепном месте? Будешь медленно умирать от голода?
Галя насупившись умолкает и разговор на некоторое время прекращается. Очевидно девушка размышляет над словами спутницы. Всех нас время от времени заносит в критике человеческой природы, осуждении дурных привычек, внешнего вида и прочих недостатков. Тем не менее во всём этом упускается из виду один весьма внушительный момент. Все мы зависим от людей. Они - наша единственная пища, без которой нам не жить.
Пока Галя размышляет, угрюмо пиная носком сапога снежные наносы, Оля склоняется ко мне и потёршись носом о щёку, негромко говорит:
– Ты подумал о моих словах?
– я недоумённо кошусь на неё, и девушка терпеливо поясняет, - о той странности, которую я упомянула в кабинете Симона. Может вам здесь, на месте, и не заметно, но я очень долго размышляла, когда Ната рассказала мне о Детях.
– Когда это вы встречались?
– В самом начале осени она приезжала ко мне в гости, - Оля мрачнеет, - и мне очень не понравилось её настроение уже тогда. Такое ощущение, будто она предчувствовала нечто недоброе и пыталась понять, откуда ждать беду. В общем в разговоре всплыли эти ваши спецоперации и Натка заметила, дескать неплохо бы накрыть центр, а не гоняться за отдельными группами.
– Была у неё такая мысль, - подтверждаю я, - но Симон утверждал, будто у него нет никакой информации о руководстве заговорщиков.
– Позволь мне в этом усомниться. Это у Симона то, у нашего Серого Короля, который весь Лисичанск способен спрятать в ящике письменного стола?
– Хорошо. Я же сказал: сегодня оставлю кого-нибудь живым...
– Не того ты собираешься допрашивать, - Оля отрицательно качает головой, - потряси Симона и посмотри, что вывалится из него.
Допросить нашего Серенького? Мысль кажется мне очень забавной и некоторое время я молча улыбаюсь. Спутницы напротив кажутся сосредоточенными и погружёнными в себя. Чёртова окружающая действительность мало-помалу превратила даже Галин безмятежный оптимизм в меланхоличную депрессию с постоянным брюзжанием по любому поводу. Вокруг не осталось никого и ничего способного зацепить за живое, взволновать. Даже по себе замечаю: выбирая любовниц, стараюсь подогнать их под определённый тип.
Впрочем, зачем обманывать, заметил это вовсе не я.
Миранда, гостья из далёкого западного Архипелага, которую я увёл у тамошнего хранителя печати и привёз, в качестве трофея, в Лисичанск. Было это лет пять или семь назад, уж не помню: годы действительно начали мелькать чересчур быстро. Но не в этом суть.
Путешествие вышло не из лёгких. И если плавание по океану с последующим заходом в крупнейшую судоходную реку материка - Линь, обошлось без эксцессов, то путь который мы проделали по суше, достал даже меня. Дорожная карета несколько раз основательно ломалась, причём последний раз посреди глухого леса, и я едва не прикончил испуганного кучера, пощадив лишь после настойчивого рассказа о быстром ремонте. Ещё сутки мы потеряли из-за жадности таможенников, но три трупа выброшенные из окна пограничного поста, запросто устранили все препоны. Ну и разбойники, куда же без этих смрадных, поросших нечёсаным волосом, санитаров дорог. Недалеко от границ Кории мы потеряли почти весь эскорт, и я совершенно взбесился, уничтожив всю банду из полусотни тупых голов.