ЗвеРра

Чем темнее становилось, тем больше костров зажигалось по берегу. Кое-где уже пили и пели. И приплясывали.

— Мы чужие на этом празднике жизни, — сделал булгаковский вывод Марк и направился к зубрам.

— Просто они стесняются, — объяснил Птека, спещащий за Марком. — И привыкают — всё это так необычно, что у многих просто слов нет.

— Вылетят волки ночью на эти костры, порежут всех, как овец, и стесняться будет некому, — напророчил мрачно Марк, обходя очередную компанию.

— Да что же они, совсем, что ли, звеРрюги, — не поверил Птека. — Полная луна-то ещё не пришла, рано друг на друга кидаться.

— Надо сходить к Могильникам, — решил Марк. — Рассказать Лунному волку про итог поисков.

— Зачем?! — ахнул Птека. — Он тебе голову откусит и под лапу положит вместо пророковой!

— Если я не скажу, — боюсь, никто ему не скажет, — объяснил Марк. — У волков сейчас раздрай. Только ты никому не говори: посидим у зубров и уйдём незаметно. Графча брать не будем.

Небо из прозрачного сиреневого становилось густо-синим, плотным. Сложенный в виде шалашика костёр стрелял в это тёмное небо алыми искрами. Зубры песен не пели и не приплясывали: глава зубров, сидя у костра, распределял группы на ночное дежурство, первая тройка копейщиков уже отправилась в обход стихийного табора.

Увидев Марка и Птеку, глава зубров радушно подвинулся, освобождая для них место на бревне.

— Я впервые в жизни проведу ночь не в Зубровом Замке, — признался он. — Это необычно и захватывающе — вот так, под открытым небом…

— Это, в первую очередь, холодно, — в ответ поделился своими впечатлениями Марк. — И темно.

— Ребята предлагают поджечь лачуги кислых мышей, — заметил зубр. — Можно даже с моста не сходить — метнуть горящее копье в соломенную крышу…

— Ага, пошла махать во все стороны дубина народной войны, — скривился Марк. — И что решили?

— Я пока не дал ответа.

Марк попросил:

— Поставьте караул на мосту на сегодняшнюю ночь. Я боюсь, что сегодня кто-нибудь перепьёт, вообразит себя звеРрюгой и пойдет искать приключений на мохнатую э-э-э… шубу.

— Хорошо, — согласился глава зубров.

На мост отправилась тройка копейщиков.

Ночь всё ближе подбиралась к костру, подступал и ночной холод. Зубры обрастали шерстью. ЗвеРрики, голосящие у своих костров, дружно облачились в меха, не прекращая пения.

Из темноты вынырнул росомаха — вылитый человек, только короткая меховая куртка по-разбойничьи распахнута до пупа и болтается на груди, подмигывает кровавым глазом медальон.

Марк и Птека переглянулись — Графча принесло совсем не ко времени.

Росомаха положил Марку на колени полосатый рюкзак.

— Лисички велели тебе отдать. Холодает, — объяснил он.

Марк достал из рюкзака вязаный жилет, носки и шапку, с радостью оделся.

— Архивариус дома? — спросил Марк, подыскивая повод отослать росомаху обратно.

— Ага, бумажки склеивает.

— Иди, скажи ему, что я вспомнил: "артефакт", это значит "сделанный человеком", — велел Марк. — Понял?

— А ты? — удивился росомаха.

— Мы позже подойдём.

— Ладно.

После ухода росомахи глава зубров заметил:

— Он изменился.

— Все мы меняемся, — пожал плечами Марк.

— Он изменился, — повторил глава зубров. — Раньше я с трудом сдерживал желание его растоптать, теперь такого желания не возникает.

— Может быть, это изменился не росомаха, а глава зубров? — улыбнулся Марк.

Птека оглаживал свою шубу. У него были мысли по поводу изменения во внешности и поведении росомахи, но он предпочёл оставить их при себе.

Вот и луна заняла свой обычный пост на небе.

— Мы пойдём, — поднялся Марк.

— А ужин? — прищурился хитро глава зубров, поглядывая на Птеку.

— Завтра, — твердо сказал Марк.

* * *

Марк с Птекой обошли костры по краю и пошли вниз по течению ЗвеРры-реки, по колено в тумане.

На том берегу в крайней лачуге под огромной, как стог, соломенной крышей, загорелся огонёк. Сквозь речной туман он казался мерцающим глазком лежащей в засаде твари.

— Что-то там варится, — сказал Марк. — Что-то замышляется. Раньше и подумать не могли, чтобы ночью окно светилось.

— Они, наверное, гадают, почему столько костров у мельницы, — предположил Птека. — Вооружаются…

— Запросто! — подтвердил Марк. — Так что не только звеРрики с этой стороны, и мыши с той вполне могут начать боевые действия. Прошлую ночь все ещё были оглушены новостями, сейчас же у многих чешутся руки отмстить и разобраться. Хорошо, что мост под охраной.

— А я понимаю главу зубров, — признался Птека. — Неужели вот так и оставить… Они же весь город загубили? Почему им это сойдёт с рук?

— Давайте всё бросим и кинемся палить лачуги кислых мышей! — обозлился Марк. — Рассказать тебе, как оно всё будет на самом деле? Совсем не так, как думают те, кто призывает поквитаться. Помнишь, как мельницу поджигали — или так же все будут мяться, ожидая смельчака или, скорее всего, скопом кинуться, потому что здесь цель высокая, убийц и святотатцев покарать. Запалят крыши, начнут бить окна. Будут мыши сопротивляться, не будут, неизвестно, но в любом случае толпа обязательно распалится от собственных дел, войдёт в раж. Кто-нибудь решит, что раз всё кончено, нечего и ждать полной луны, вцепится соседу в горло, решив поквитаться не только с кислыми мышами, но и со всеми своими обидчиками. Таких умных будет много — зуб даю. И ЗвеРра окончательно съедет с катушек, сбесится навсегда. И слова пророка про мёртвый город блистательно воплотятся в жизнь. Одно счастье, что я этого уже не увижу.

— Но они гадкие! — убежденно сказал Птека. — Гадкие!

— Да хоть какие, — буркнул Марк. — Полной луне на это плевать.

Они прошли мимо моста, разглядели перекрывших вход на мост могучих копейщиков. Белесые языки тумана поднимались из-за парапета и обвивали зачернённые наконечники копий. Двое зубров смотрели за реку, один — на город.

Марк громко поздоровался, чтобы не схлопотать копьём в бок от бдительных дозорных. Спросил, нет ли какого шевеления на том берегу. Зубры ответили, что всё тихо, только окно вот в лачугах светится. Марк посоветовал не расслабляться этой ночью ни на мгновение. Зубры покивали с уважением — они были уверены, что Последняя Надежда и глава зубров обсуждали у костра какой-то План. После которого мышам-убийцам не поздоровится.

* * *

Дальше к Могильникам шли уже по пояс в тумане.

Можно было подняться на высокий берег, не спотыкаться на стылой, влажной гальке, но проходить мимо разрушенного Оленьего Двора Марку не хотелось.

Про себя он думал, что повторяет путь мышей от моста к подземному ходу. Но с Птекой делиться думами не стал: лишнее для звеРрика расстройство, тот и так шёл в страшный волчий некрополь только ради него, Марка.

Они дошли до места, где окончилась жизнь безумного лиса. Там на огромном валуне, возвышающемся над туманным маревом, сидел задумчивый Лунный волк. Весь молочно-белый, жемчужный. Легкий, как призрак. Только пасть в крови.