Звезда Гаада

— Прости, я не такой любвеобильный, как Отрад, — проворчал чернокрылый, — Но если тебе так хочется и принципиально, чтобы мужчина был с опытом — иди к Отраду. Он уже четыре века на ком-то тренируется. Уверен, он тебя не разочарует.

Меня передёрнуло от мысли, сколько же женщин и микробов этот бабник перепробовал за четыре с чем-то века! Или даже Гаад ещё округлил его стаж, если лень было вдаваться в подробности. Да и… Гаад, выходит, не бабник!

— Слушай… — догнала парня, сжала его руку.

Он на меня покосился, но руки не вырвал. Но и лапать не полез. Только нахмурился и шумно выдохнул.

— Я тебя люблю!

— Я твоего Тайаелла убивал, — напомнил он.

— Тьфу! Ты…

Но мерзавец вдруг переместился. То ли по делам срочным, то ли подумал, что мне и правда наплевать на него. Ну, вот! А только смогли хоть немного пообщаться спокойно! Даже за руку взявшись немного прошли! Но, впрочем, он забыл добавить, что возражает против моего соседства с Кэррис, пока спасался бегством. Надо этим недосказанным воспользоваться!

И я кинулась к нему домой собирать вещи. Да и… я же Старейшина! А Кэррис — первая хранительница, которую я сама нашла! надо мне о ней позаботиться! И ещё такая талантливая! Я с ней легко справлюсь. Не буду мучиться, как бедный Гаад со мной.

Вообще, Кэррис оказалась обычной девушкой. Любила красиво одеваться, причёсываться, умела строить глазки. А ещё — сводить особ противоположного пола с ума. Это у неё превратилось в любимое увлечение. Она морочила головы чисто из любви к искусству, сама же оставалась совершенно равнодушной. Кэррис мне призналась, что влюблялась только раз, в одного прекрасного светловолосого юношу, превосходно игравшего на флейте и лютне, здорово певшего и рисовавшего, всегда опрятно и элегантно одетого, словом, такого красавца, в которого невозможно не влюбиться. Вот только любовь её окончилась трагически. Как именно, подруга не уточнила. Наверное, она не подошла этому совершенству, так как привыкла, чтобы к ней относились как к королеве, а тот парень ждал такого отношения от неё к себе. Или же тот был в кого-то иного влюблён, причём, серьёзно. Иных причин отказаться от такой красавицы я не находила.

Кэррис приставала ко мне с вопросами, свободно ли моё сердце. Я сослалась на безответную любовь. Она бросила на меня быстрый взгляд, в котором я увидела презренье. Как будто хранительница подумала: «И не удивительно! С таким-то лицом!». Увидела и замерла, напуганная. Она в следующий миг тепло мне улыбнулась, сжала мою руку.

— Бедная, как я тебе сочувствую! Так ранит, когда первое чувство грустно заканчивается! — и крепко обняла меня, — О, как же я тебя понимаю! Но ты не расстраивайся, люди вполне влюбляются потом…

Нет, кажется, мне померещилось. Она же искренне за меня расстроилась!

Почему-то побоялась говорить ей о Гааде. Вдруг она его из вредности привлечёт? Пожив с нею два дня под одной крышей, потаскавшись с ней на прогулки по Чёрной земле, понаблюдав, как она ведёт себя с мужчинами, я начала её опасаться. Нет, я не верила этим парням вредным, что надо держаться подальше от всех новеньких. Тем более, от такой милой девушки. Просто… ну, вот она со многими кокетничает. А вдруг она и Гааду понравится? Мне почему-то от этих мыслей становилось очень грустно. Хотя бы пока я здесь, не хочу, чтобы он оставался с другой. Но. К счастью, он не такой повеса, как Отрад, всё о делах да о делах думает. Но… если я вернусь в свой мир… он, наверное, когда-нибудь кого-нибудь себе найдёт? О, как ужасно противно об этом думать! Но все женятся в коне концов, хотя б, чтоб стать родителем. А я…

Я вдруг с ужасом поняла, что я не хочу никого другого представить своим мужем и отцом своих детей. Так бы тут и осталась, с ним. Если бы меня спросили. Только… Эррия и Камилл расстались в конце концов. А я, блин, поспешно переселилась в дом к Кэррис! И теперь редко Гаада вижу. То есть, только раз в день — он утром заходил ненадолго нас приветствовать и спросить, чем уже Кэррис научилась у меня с Сэем — мы её вдвоём учили. Хотя она и так была очень способная, схватывала всё налету. И мне не нравилось, как на третий день уже Гаад стал на неё внимательно смотреть при встрече. Впрочем, он ей никогда не улыбался. Ну да ладно, скорее выучится — скорее я вернусь жить к Гааду. И с первым хорошо воспитанным учеником. Ну, не прелесть ли я? Хотя бы за ученика он будет вынужден похвалить свою ужасную ученицу.

Так-то, Гаад и виду не подавал, что я ему нравлюсь. Приветствовал меня при встрече, как и других. Пирожки Карст мне сам передавал. Если кто-то из чернокрылых и подозревал что-то о его любви ко мне или моей к нему, то потом разуверился. Мы не обнимались, не держались за руки, не целовались и говорили друг с другом по делу или всего лишь дружелюбно. Или они решили, что у нас было что-то временное — и успокоились.

Кэррис донимала меня расспросами об обитателях Чёрной земли. Вызвалась меня приодеть. Утащила в гости в её родной дом, похожий на маленький замок. Я смутилась страшно, когда подруга меня протащила мимо нескольких десятков слуг, а они все нам в пояс кланялись. Да нет, наверное, они приветствовали свою госпожу. Она была единственным ребёнком в семье, наследница, не замужем ещё.

— Не посмеют меня теперь выдать против воли, — подмигнула мне Кэррис, когда захлопнула дверь своей огромной спальни, — Я теперь свободна! Я — хранительница! — и, счастливо смеясь, перекружилась.

Потом за руку меня ухватив, потащил в комнату за спальней, вход в которую скрывался за занавеской. Там была огромная комната, полная шкафов с роскошными платьями, комодами с украшениями, туфлями. У меня дух захватило от этого склада роскошных шмоток.

Кэррис серьёзно прошла вокруг меня, осмотрела. И отправилась рассматривать содержимое своей роскошной кладовой.

— Ты — принцесса? — робко спросила я.

— Нет, что ты! — она рассмеялась, — Всего лишь графиня, — посерьёзнела внезапно, — Хотя и наследница всего поместья, — нахмурила изящные брови, — Разве что замуж меня выдадут, — поморщилась, — Да, впрочем, теперь им сложно будет принудить меня к чему-нибудь, — перекружилась, — Теперь я сама буду выбирать себе супруга! Всё-таки, хорошо, что я стала чёрной хранительницей!

Выбрала штук семь платьев из своих многочисленных шкафов и велела служанкам подогнать под меня. Пока мы ели торт и пирожные, запивая их каким-то местным напитком, похожий на кофе из ячменя, гуляли по столице Саниалы — дом Кэррис находился именно там — служанки успели перешить платья.

Вообще, дома и на улице девушка вела себя как королева, гордо и надменно. Люди вежливо расступались её увидев, все кланялись. Даже аристократы были подчёркнуто любезны, засыпали нас комплиментами по уши. И никто не обсуждал нас, когда мы отошли — я несколько раз из любопытства подсмотрела.

Подруг у неё не было, хотя две-три девушки, встреченные нами во время прогулки, явно верили, что она души в них не чает. Меня посетила злая мысль, что не будь я хранительницей — и Кэррис попросту бы не заметила моё существование.

Платья, что она мне подарила, старыми не выглядели. Видно, Кэррис их носила редко, по чуть-чуть. Но вот глубокий вырез меня смущал. А вот причёску её служанки мне сделали просто изумительную. А ещё Кэррис подарила мне потрясающую серебряную заколку в форме бабочки. Я долго отказывалась брать такую красивую и, похоже, дорогую вещь, но подруга была непреклонна и заставила меня её забрать и одеть. Выбрав для меня алое платье — моё мнение подруга не спросила — и переодевшись в небесно-голубое, Кэррис потащила меня гулять по равнине вдали от города, потом мы зашли в прохладную берёзовую рощу, дошли до маленького озерца с кристально-чистой водой, залюбовались рыбками.