Звезда козодоя

Молодой человек вдруг побледнел, встал, направился было в конец поезда, но передумал и вновь сел. Каору приложила платочек к лицу. Даже Джованни захлюпал носом. Песня, которую неизвестно кто и когда запел, становилась все отчетливее и громче. Невольно Джованни и Кампанелла тоже подхватили ее.

Зеленый оливковый лес остался уже далеко позади, печально сверкая на той стороне невидимой Серебряной реки, и звуки удивительных музыкальных инструментов, перекрываемые грохотом поезда и шумом ветра, становились все тише и тише.

— Смотрите, павлины.

— Как же их много! — воскликнула девочка.

Джованни видел всполохи голубоватого света над лесом, маленькие-маленькие, похожие на зеленые перламутровые пуговицы — это павлины то распускали, то вновь складывали свои хвосты.

— Значит, мы только что слышали пение павлинов, — сказал Кампанелла Каору.

— Да. Их было около тридцати. Звуки, напоминающие арфу, и были голосами павлинов, — сказала девочка.

Вдруг Джованни охватило чувство несказанной тоски, и он чуть не сказал: «Кампанелла, давай, выскочим из вагона и погуляем!»

Река разделялась на два потока. Между ними был черный-пречерный островок, в центре которого торчала высокая вышка, а на ней стоял человек в свободном одеянии и красной шапке. В обеих руках он держал флажки, красный и синий, глядел в небо и подавал сигналы. Пока Джованни смотрел на него, человек махал изо всех сил красным флажком, затем вдруг опустил его, спрятал за спину, высоко-высоко поднял синий флажок и стал размахивать им, будто дирижировал оркестром. В воздухе послышался шорох, словно пошел дождь, и вдруг какие-то черные комья один за другим, как снаряды, стали падать в реку. Джованни сразу же высунулся по пояс в окно и посмотрел наверх. В пустом красивом небе пролетали многотысячные стаи маленьких пичужек, которые чирикали каждая на свой лад.

— Птицы летят, — сказал Джованни.

— Где? — спросил Кампанелла и посмотрел в небо.

В этот момент мужчина в свободном одеянии вдруг поднял на вышке красный флаг и стал энергично размахивать им. Птицы исчезли, над рекой послышался странный треск, и на несколько мгновений повисла тишина. И тут сигнальщик в красной шапке снова махнул синим флагом и закричал: «Быстрее пролетайте, перелетные птицы! Быстрее пролетайте, перелетные птицы!» Голос был слышен отчетливо. И в тот же момент десятки тысяч птиц устремились в небо. Миловидное лицо девочки появилось в окне между Джованни и Кампанеллой, щечки ее засветились, когда она посмотрела на небо.

— Как много птиц! Это самое красивое, что есть в небе, — сказала девочка Джованни. Ее слова показались ему заносчивыми, поэтому он молча продолжил смотреть на небо.

Девочка тихонько вздохнула и, ничего больше не сказав, вернулась на свое место. Кампанелла пожалел девочку, выглянул из окна и посмотрел на карту.

— Этот человек учит птиц? — осторожно спросила девочка у Кампанеллы.

— Он подает сигналы перелетным птицам. Наверное, потому, что где-то пускают сигнальные ракеты, — ответил он несколько неуверенно.

В это время в вагоне стало тихо. Джованни тоже решил убрать голову из окна, но возвращаться в ярко освещенный вагон почему-то не хотелось, поэтому он продолжал стоять и насвистывать.

«Почему мне так грустно? У меня на душе должно быть хорошо и спокойно. Вон там, на том берегу реки виден маленький синий огонек, будто дым. Он тихий и холодный. Когда на него смотришь, успокаиваешься». Обхватив обеими руками голову, которая горела от боли, он посмотрел вдаль. «Наверное, нет человека, который бы пошел со мной хоть на край света. Кампанелла увлеченно болтает с девочкой, а мне так тяжело».

Глаза у Джованни опять наполнились слезами, и Серебряная река стала мутной и бледной, будто унеслась вдаль.

Поезд продолжал удаляться от реки, и ехал уже по утесу. И противоположный берег, и черный утес становились все выше. Замелькали высокие стебли кукурузы. Листочки на них закручивались, большие красивые початки зеленого цвета с красными метелками торчали из-под листьев, и видны были жемчужные зерна.

Кукурузы становилось все больше, пока она не заполнила все пространство между утесом и железнодорожным полотном. Джованни пришлось вернуться на место, и он подошел к окну на противоположной стороне. До самого горизонта под красивым небом тянулись поля кукурузы, которая нежно шелестела на ветру; на кончиках закрученных листьев горели и сверкали росинки, красные и зеленые, напоминая алмазы, вобравшие в себя дневной солнечный свет.

— Неужели это кукуруза? — спросил Кампанелла у Джованни, однако настроение Джованни так и не улучшилось, поэтому он, не отрывая взгляда от поля, резко буркнул: «Похоже на то».

Поезд тем временем сбавил ход, миновал несколько семафоров и железнодорожных стрелок и остановился у маленького перрона.

Стрелки голубоватых часов на станции показывали ровно два часа. Теперь в этом поле, где не было слышно ни грохота поезда, ни шума ветра, только эти часы с маятниками тикали «тик-так» и показывали точное время.

Сливаясь с тиканьем часов, с самого дальнего конца поля текла тихая-тихая мелодия, тонкая, как ниточка.

— Это симфония «Из Нового Света», [139] — сказала сестра себе под нос, обернувшись к мальчикам.

Казалось, что и людям в вагоне, и высокому молодому человеку в черном костюме, и всем остальным снится ласковый сон.

«Почему же мне не становится радостнее в таком тихом и хорошем месте? Почему мне так одиноко? Какой же Кампанелла жестокий, мы с ним едем вместе, а он только и делает, что болтает с девчонкой. Как мне тяжело».

139

…симфония «Из Нового Света — Симфония № 9 «Из Нового Света» Антонина Дворжака.

Джованни прикрыл лицо руками и посмотрел в окно на противоположной стороне вагона. Раздался гудок, будто пропел прозрачный стеклянный свисток, и поезд тихо тронулся. Кампанелла грустно насвистывал песенку о звездном хороводе.

— Да-да. Здесь суровое высокогорье, — сказал сидящий сзади какой-то пожилой человек, который только что проснулся. — Перед тем как сеять кукурузу, нужно палкой сделать дырку глубиной в два сяку [140] и бросить туда семена.

— Значит, отсюда до реки далеко?

140

Сяку — мера длины, равная 30,3 см.

— Да-да. До реки от двух до шести тысяч сяку. Там очень глубокое ущелье.

Джованни подумал, что здесь, должно быть, Колорадское высокогорье. Кампанелла продолжал грустно насвистывать, а девочка, лицо которой напоминало яблочко, завернутое в шелк, смотрела туда же, куда и Джованни. Вдруг кукурузные заросли закончилась, и перед ними раскинулось огромное темное поле. Мелодия симфонии «Новый мир» доносилась еще яснее с самого края горизонта, а по темному полю вслед за поездом несся индеец с белыми перьями на голове, с каменными бусами и браслетами. Он приложил стрелу к тетиве маленького лука.