Звезда любви

Даша, которая в свои семнадцать лет зачитывалась французскими романами и ждала, что с ней, как с героинями обожаемых ею книг, непременно произойдет нечто подобное, не задумываясь, кивнула головой. Павел вздохнул и отвел глаза. Как объяснить ей, такой наивной и совершенно невинной девчушке, что он совершенно не ждет от нее нежных чувств, что ему нужно совершенно другое?

— Я не тороплю Вас с ответом, — тихо заговорил он. — Я предлагаю Вам свое имя и титул, и все, что с этим связано.

Дарья потрясенно молчала. Все сказанное им было столь невероятно, что просто не укладывалось у нее в голове. Первой мыслью было отказаться прямо сейчас, но, только представив себе, что скажет маменька, узнав о том, что она отказала Шеховскому, Долли трясущимися губами прошептала:

— Могу я подумать?

— Безусловно, — кивнул головой Шеховской. — Как я уже говорил, я Вас не тороплю. Мой отпуск продлится до лета — надеюсь, к тому времени Вы примете решение.

С этими словами он поднялся с софы и, откланявшись, направился к противоположному углу салона, где стояли ломберные столы и вовсю шла игра в фараон. Долли, широко раскрыв глаза, смотрела ему вслед, поражаясь тому поразительному хладнокровию, с которым он говорил о браке, — ведь любой человек, у которого есть чувства, не мог бы говорить об этом без душевного трепета. Поистине, он совершенно бесчувственный человек, — пришла она к совершенно неутешительному для себя выводу. Однако же предаваться в одиночестве своим унылым мыслям долго ей не позволили. Едва князь покинул место подле нее, как к ней тотчас устремилась Ангелина Леонтьевна, напряженно наблюдавшая за тихо беседующей ото всех в стороне парой все время их разговора.

— Sur quoi vous disiez avec le prince? (О чем Вы говорили с князем? (фр.)) — тихо спросила дочь madam Балашова.

— Il m'a fait une offre. (Он сделал мне предложение (фр.)) — шепотом ответила Долли.

— О, мой, Бог! Какое счастье! — выдохнула Ангелина Леонтьевна. — Я надеюсь, ты ответила согласием?

— Я попросила время подумать, — выдавила из себя Даша, опуская голову.

— Долли, ma chИrie, — закатила глаза madam Балашова, — о чем здесь думать?

— Maman, прошу Вас не так громко! — шепнула Долли, испуганно оглядываясь по сторонам. — Дайте же мне возможность свыкнуться с этой мыслью, — продолжила она.

— Девочка моя, ты хоть понимаешь, что, возможно, никогда в твоей жизни более не будет такой удачи?

— Я бы хотела пойти к себе, — опустила глаза Дарья, не в силах видеть в глазах матери недовольство ее неразумным поведением.

О да, умом она все понимала! Она не строила иллюзий относительно того, что в один прекрасный день она из скромной провинциалки с небольшим приданым превратится в открытие сезона, и ее внимания станут добиваться десятки поклонников. Никогда в жизни ей более не сделают подобного предложения! Но чтобы вот так согласиться на предложение князя, разом перечеркнув все свои надежды на счастье с любимым человеком?!

— Хорошо, ступай, но прошу тебя, не медли с ответом, — напутствовала ее мать.

— Павел Николаевич сказал, что не торопит меня, — пытаясь выиграть время, произнесла Даша. — И еще я хотела бы поговорить с папенькой.

— Я сама поговорю с твоим отцом, — улыбнулась Ангелина Леонтьевна. — Кто, как не твои родители, должен позаботиться о твоём счастье? — мечтательно добавила она.

Не нужно было говорить ей! — раскаивалась Дарья по пути в свою комнату. Но ведь она все равно узнала бы, и тогда стало бы только во сто крат хуже, — тут же сникла она. Как ни крути, похоже, у нее нет выбора. Ее маменька никогда не простит ей, если она откажет князю. Но как же тяжело принять предложение от того, кто на брак смотрит так же, как на заключение выгодного договора. А она ведь мечтала о счастье… Позвольте, но в чем его выгода? И почему именно она? Он ведь мог сделать предложение любой, и более достойной, чем она. Она сама видела, с каким упорством некоторые девицы пытались привлечь его внимание на том балу в Петербурге. Все эти мысли не давали покоя, и Дарья полночи проворочалась с боку на бок.

На следующий день шумно и с размахом отпраздновали день рождения Павла Николаевича. После того разговора, что состоялся между ними, Шеховской был с ней любезен, но более ничем не выделял ее из остальных гостей, зато маменька буквально осаждала ее, с невиданным упорством убеждая ее дать согласие до той поры, когда они должны будут покинуть Павлово. На следующий же вечер она принялась ей расписывать все выгоды этого союза и даже позволила себе всплакнуть, намеренно упомянув, что в последнее время они находятся в весьма стесненных финансовых обстоятельствах, что последний год был неурожайным, и мало чего удалось выручить от продажи зерна, и что пусть пока это еще не бросается в глаза, но вскоре они уже не смогут скрыть очевидного. Дарья, зажав уши, замотала головой.

— Маменька, прошу Вас не надо! Он пугает меня! Вы, видимо, совсем не любите меня, коль толкаете на брак без любви?!

Ангелина Леонтьевна подняла на дочь блестящие от слез глаза.

— Посмотри на меня, — схватив дочь за руку, быстро заговорила она. — Я вышла замуж за твоего отца по любви. Все, что теперь у нас есть — это крошечное имение, пятеро детей и непомерное количество долгов, которое растет с каждым днем. Подумай о том! Неужели ты такой жизни желаешь для себя?

— Все лучше, чем жить с человеком, у которого души нет, — выдернув руку из материнской хватки, заговорила Дарья.

— Долли, ты слишком молода и не знаешь этого. Павел Николаевич был женат на некой девице по любви, но через полгода после свадьбы случилась трагедия, она погибла. Однако все это выяснилось только год спустя после ее исчезновения — до того весь свет считал, что она сбежала с любовником, а Павлу Николаевичу пришлось уехать из Петербурга.

— Господи! Какой ужас! — широко распахнула глаза Даша. — Но я все равно не понимаю…

— Девочка моя, князь не ищет более сердечной привязанности, — потухшим голосом сообщила Ангелина Леонтьевна. — Это не трудно понять даже мне, — усмехнулась она.

— Вы говорили с отцом! — догадалась Долли. — Это он так считает? Ведь я права?

Ангелина Леонтьевна кивнула головой.

— И еще он против того, чтобы ты соглашалась на это предложение, — тихо добавила мать. — Решать, конечно, тебе, но прошу тебя, подумай еще раз обо всем, что я тебе сказала. Твои братья могли бы сделать карьеру, а не прозябать на службе за жалкие гроши. Мы едва сводим концы с концами. Подумай о том, чего ты нас всех лишаешь!

Как тяжело принимать решение, когда на твои плечи совершенно безжалостно взвалили такой груз ответственности! — уныло думала Даша, собираясь утром на охоту, которую решили устроить, чтобы развлечь тех гостей, кто еще не покинул имение. Несмотря на то, что Дарья всегда была заядлой наездницей, сегодня ее не радовал ни теплый день, ни возможность проехаться верхом. Спустившись по ступеням особняка, Долли остановилась в растерянности. Во дворе царила суета: свора гончих, удерживаемая доезжачими, подняла невообразимый шум. Ловчий покрикивал на заходившихся в лае собак, ржали лошади, весело переговаривались в предвкушении развлечения гости.

Окинув взглядом всю живописную картину, Дарья нашла глазами Шеховского. Павел Николаевич, сидя верхом на огромном черном жеребце и указывая хлыстом куда-то в сторону, что-то говорил князю Горчакову. Встретившись с ней взглядом, князь улыбнулся и, подозвав грума, что-то сказал ему. Мужик поспешно скрылся в конюшне и вернулся оттуда спустя несколько минут, ведя на поводу тонконогую серую в яблоках кобылку. Долли, всегда трепетно относившаяся к лошадям, замерла в восхищении, любуясь статью животного. Когда же она поняла, что лошадь предназначена ей, то едва не захлопала в ладоши от радости. Усевшись в седле, она взяла в руки поводья и, тронув каблуками сапожек бока лошадки, направила ее к выезду. Как только был дан сигнал к началу охоты, вся компания дружно направилась в отъезжее поле.

Дарья не думала ни о чем, понукая лошадь и стараясь не отстать от всех. Быстрая скачка наполняла душу восторгом, щеки ее раскраснелись, она уже не обращала внимания на остальных дам, что остались в конце кавалькады, держась наравне с мужчинами. Павел с изумлением поглядывал на всадницу. Горящие восторгом глаза, румяные щеки, делали ее если не красавицей, то весьма привлекательной. Какое потрясающее преображение! И это та самая скромница? — недоумевал он.

Добравшись до места, он натянул поводья, останавливая Буйного, в ожидании остальных участников охоты. Дарья лихо осадила Ласточку рядом с ним и от души рассмеялась тому удивлению, что мелькнуло в его глазах.