Звезда Парижа

–  Барону будет нужна молодая женщина, которая несколько месяцев станет изображать живущую в провинции маркизу. Пока де Виларден будет возиться с оформлением денег, он должен приучить общество к мысли, что маленькая девочка была слаба здоровьем и умерла, поэтому ее мать безутешна. Когда этот мерзавец получит деньги, будет инсценировано самоубийство маркизы. А вот тут убийца уже никуда от нас не денется - я знаю, как шантажировать людей, поэтому барон женится на моей дочери и усыновит моего внука. Тебе не придется с ним спать - он предпочитает мужчин. К тому же де Виларден уже не молод, и я обещаю тебе, что через полгода после свадьбы его больное сердце окончательно откажет. Я получу в полную собственность свои заведения, а ты получишь французский титул и то имущество, которое так манит твоего Виктора. При том богатстве, что ты унаследуешь, этот негодяй женится на тебе, и ты, наконец, станешь той, кем должна была стать еще четырнадцать лет назад.

–  Мамочка!
– воскликнула обрадованная Мари-Элен, - ты - великая женщина. Я сделаю все, что ты скажешь.

–  Хорошо, дорогая, давай начнем с того, что ты перестанешь выполнять задания своего Виктора, а будешь держаться с ним холодно и высокомерно. Поверь женщине, которая тридцать лет торгует страстью. Ничто так не разжигает это чувство в мужчинах, как равнодушие.

Глава 14

Неделю спустя после встречи с бароном де Виларденом Елена ехала в роскошной открытой коляске князя Талейрана по улицам Парижа, направляясь в Тюильри. После отъезда императора Александра в Лондон дворец снова стал резиденцией французского короля, и молодой женщине было любопытно, как изменилась обстановка в нем после воцарения Бурбонов.

–  Элен, вы меня не слушаете, - как всегда спокойно констатировал одетый в придворный мундир министр иностранных дел Франции, - не перестаю удивляться женщинам: решается судьба их имущества, а они думают неизвестно о чем.

–  Простите меня, ваше высокопревосходительство, я немного отвлеклась, подумала, как же изменился дворец после того, как туда въехал король.

–  Сняли портреты Бонапартов - вот и все, король не в том положении, чтобы заказывать себе новую мебель или переделку комнат. Сам лично он беден как церковная мышь, а Франция потеряла половину мужского населения и не скоро оправится, да еще придется выплачивать контрибуции странам-победительницам.
– Талейран поморщился, и сообщил: - Ничего нового вы во дворце не увидите. Но сосредоточьтесь на деле, ради Бога. Вы все помните? Что вы должны сказать королю?

–  Я должна коротко рассказать о нашей с Арманом женитьбе, потом сказать, что муж предупреждал меня о своем кузене и передал мне эти письма. Потом подаю бумаги.
– Елена послушно пересказала план, который Доротея несколько раз повторила ей сегодня утром.

Подруга приехала к ней за три часа до назначенного времени аудиенции и сама проследила за тем, как оделась Елена, и несколько раз прорепетировала с ней все варианты, по которым могла пойти беседа с королем.

–  Помни, король равнодушен к женщинам, поэтому женскими чарами его не возьмешь, ты должны выглядеть достойно, говорить спокойно и просить справедливости.
– Доротея в последний раз обошла вокруг Елены, осматривая ее наряд.

Для визита в Тюильри молодая женщина оделась в единственное придворное платье, которое успела ей сшить мадемуазель Мишель - легкое, расшитое по подолу тонкими золотыми веточками белое газовое платье на атласном чехле цвета слоновой кости, простое и элегантное. На шее молодой женщины широкой полосой лежало бриллиантовое колье. Крупные серьги, где в филигранной золотой оправе переливалось множество бриллиантов, покачиваясь, подчеркивали совершенный овал лица Елены. Длинные волосы она собрала в простой красивый узел на затылке, который оттенял высокую лебединую шею и изящную форму ее головы.

–  Отлично, - констатировала довольная Доротея, - просто, достойно и дорого. Новая мода, которую привезли нам из Англии Бурбоны.

–  Ты знаешь, мадемуазель Мишель нашла в Англии нового поставщика готовых платьев, его зовут мистер Штерн, она сейчас перешивает на меня несколько моделей и говорит, что платья - необыкновенные. Новый стиль: силуэт простой, но все дело в вышивке, она очень изящная и полная противоположность тому, что носили при дворе императора Наполеона, когда все было заткано золотом. Я думаю, она завтра уже их пришлет.

–  Любопытно, обязательно приеду посмотреть, - пообещала Доротея, - в сентябре мы уезжаем в Вену на конгресс, где я буду хозяйкой в резиденции министра иностранных дел Франции, так что я должна быть одета не просто хорошо, а великолепно, тем более что там будут все мои сестры, а возможно и мать. Но нам пора ехать.

Графиня довезла подругу до своего дома, там передала на попечение дяди, и вот теперь они подъезжали к Тюильри, где Елену должен был принять Людовик XVIII.

То, как их экипаж, запряженный четверкой вороных коней, встретили во дворце, показало Елене, каким огромным влиянием пользуется ее спутник. Слуги бросились открывать дверцу коляски, распахивать тяжелые резные двери подъезда, а пока они шли по длинным коридорам к покоям короля, все встреченные ими люди низко кланялись, только завидев Талейрана.

–  Ваше высокопревосходительство, кто здесь король?
– тихо, чтобы не услышал лакей, идущий впереди них, шепнула Елена своему спутнику.

–  Не надо так шутить, дочь моя, - с интонациями бывшего епископа так же тихо ответил ей Талейран, - сейчас быть королем - не самое лучшее занятие.

Слуга подвел их к дверям кабинета и пошел доложить о прибытии. Талейран бросил последний взгляд на Елену, держащую в руках объемный шелковый ридикюль с документами.

–  Я вхожу первым, вы - за мной, - коротко сказал он и замолчал, ожидая приглашения войти.

Вышедший слуга распахнул дверь, и Талейран прошел в кабинет, Елена вошла вслед за ним.

Людовик XVIII сидел за письменным столом и тяжело поднялся, опираясь двумя руками на столешницу навстречу гостям. Он был уже не молод, седые волосы над полным приятным лицом с крупными чертами были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Отметив мягкое, даже робкое выражение глаз короля, Елена подумала, что он, видимо, очень приятный человек, но явно не сильный и не волевой.

–  Ваше королевское величество, - поклонился Талейран, - позвольте мне представить вам маркизу де Сент-Этьен, вдову Армана де Сент-Этьена и мать моей крестницы Мари де Сент-Этьен, наследницы этого рода.

Елена присела в глубоком реверансе пред королем, который, тяжело прихрамывая, подошел к ним.

–  Рад вас видеть, маркиза, поднимитесь и расскажите о своем деле, - король подхватил Елену под руку и повел к дивану и креслам, стоящим в нише вокруг легкого столика красного дерева на фигурных бронзовых ножках.
– Садитесь, и мы с князем выслушаем вас.

–  Ваше королевское величество, я - русская княжна, и мой будущий муж увидел меня в нашем имении под Москвой. Поскольку я осталась сиротой, маркиз провожал меня до Вены, где жила моя тетя, чтобы передать меня на ее попечение, он хотел жениться на мне после окончания войны, но перед боем, из которого он мог не выйти живым, Арман настоял на нашем венчании. Мы поженились, и хотя были вместе несколько часов, Бог услышал наши молитвы и дал нам дочь. Провожая меня, мой муж передал мне свое завещание, где он все оставлял мне и ребенку, который, как он надеялся, у нас будет. Муж также предупредил меня, что у него есть враг, его двоюродный брат, который жил тогда в Англии - Арман имел доказательства, что именно этот человек выдал революционным властям всех их родственников, чтобы остаться единственным наследником имущества всего рода. Эти доказательства передал ему лично Наполеон, чьим шпионом в Англии был этот человек.

–  Позвольте, мадам, для таких заявлений нужны веские доказательства, а не слова, - заявил побледневший Людовик, - я знаю только одного родственника де Сент-Этьенов, жившего в Англии, это - барон де Виларден, но этот человек не мог совершить тех вещей, о которых вы говорите.

–  Ваше королевское величество, позвольте мне передать вам то, что муж отдал мне перед отъездом, а как он их получил, вы уже знаете, - Елена открыла ридикюль, вытащила письма де Вилардена и протянула их королю.

Людовик начал просматривать бумаги, он брезгливо прочитал доносы на родных Армана и открыл первое письмо, написанное для Талейрана. Прочитав его, он поднял глаза на своего министра.