Звезда Парижа

Елена молчала, опустив голову. Но потом он заметил, как ее руки сжались в кулаки, она распрямилась, гордо вскинула голову и начала говорить:

–  Я приняла предложение Армана, когда знала, что беременна, срок был уже два месяца. Что ждало мою малышку? Жалкая участь незаконнорожденной! У меня не было никаких документов, меня разыскивал дядя, он мог отнять у меня ребенка, даже мог сделать ее крепостной. Я была в отчаянии. Узнав о беременности в пути, я уже не знала, примет ли меня в таком положении тетушка Елизавета в Вене. Когда Арман попросил обвенчаться с ним в ночь перед боем, я отказалась, сказав, что беременна. Но это его не остановило, а только обрадовало. Маркиз был очень счастлив, надеясь, что мой ребенок унаследует древнее имя его рода и его состояние. Когда муж передавал мне свое завещание, я обещала ему, что приму его наследство для этого еще неродившегося ребенка. Я выполнила свою клятву: девочка признана законным ребенком и имеет все права, принадлежащие маркизе, чей род насчитывает шестьсот лет. Все наследство этой семьи я сохраняю для нее и при достижении совершеннолетия передам в ее руки. Мне самой ничего не надо. Благодаря родителям и бабушке я и так богата, а теперь мой брат защитит мои права в России.

Елена замолчала и, не глядя на Александра, прошла мимо него и встала в нише окна. Он смотрел на эту прямую спину и гордую голову и не понимал, что ему делать. Женщина не только не чувствовала раскаяния за свой поступок, но была уверена в своей правоте.

–  Вы могли разыскать меня, вы знали, что я служу адъютантом Милорадовича, ведь вы дали мне слово, мы были помолвлены, - упрекнул Василевский, пытаясь разбить оборону Елены.

–  Я долго болела, и потом, в тот момент, когда узнала, что беременна, я оказалась среди воюющих армий. Маркиз де Сент-Этьен любил меня, он предлагал защиту своего имени и богатства для меня и малышки, и ничего не требовал взамен. Я не могла рисковать своим ребенком, поэтому приняла его помощь, - объяснила Елена и прямо посмотрела в глаза графа.

–  Ничего не требовал взамен? Значит ли это, что он так и не стал вашим мужем в библейском смысле этого слова?
– переспросил Александр.

Надежда родилась в душе графа - он так хотел услышать о том, что его женщина никому после него не принадлежала, что даже перестал дышать. Елена помолчала, по ее лицу как по открытой книге можно было прочитать все ее чувства: сомнение, искушение, гордость. Наконец, решившись, она ответила:

–  Маркиз был моим мужем, - говоря это, она гордо вскинула голову, - он положил свою жизнь к моим ногам, и хотя бы за это заслужил мою благодарность и преданность.

Она замолчала и снова отвернулась к окну. Александр тоже молчал, глядя на ее прямую спину. Разочарование было таким сильным, что он чувствовал себя раздавленным. Наконец, какая-то мысль, как барабанные палочки стучащая в его мозгу, пробилась сквозь отчаяние, охватившее его душу. Елена - светлейшая княжна Черкасская, сестра его лучшего друга Алексея. Он имел интимные отношения с сестрой друга, они закончились рождением ребенка, теперь, как бы ни складывались обстоятельства, он должен был попросить руки Елены у ее брата. Только Алексею, как главе семьи Черкасских и опекуну сестры решать, как теперь сложится их судьба. Приняв это решение, он откашлялся и обратился к белой спине в муслиновом платье:

–  Сударыня, прошлые обстоятельства остались в прошлом. Но поскольку ваш брат является моим лучшим другом, я напишу ему, попросив вашей руки. Одно письмо я оставлю здесь в его квартире, второе отправлю на адрес российского посольства в Лондоне, а его ответа я буду ждать в Санкт-Петербурге, мой адрес там он знает. Всего вам наилучшего, - пожелал Александр повернувшейся к нему Елене, которая широко распахнутыми васильковыми глазами смотрела на него так, как будто он был сумасшедшим - и вышел.

Написав и отправив письма Черкасскому, Александр подал прошение об отставке по семейным причинам. Оставив его командиру полка для утверждения у государя и захватив с собой любопытного Жерома, хотевшего за баснословно большое жалование посмотреть, что же такое эта заснеженная Россия, на рассвете следующего дня граф выехал в Санкт-Петербург.

Коляска Василевского только отъехала от дома на улице Коленкур, когда в спальню баронессы де Обри постучал полуодетый дворецкий и сообщил, что хозяйку внизу дожидается девушка по имени Колет, дело которой не терпит отлагательства. Франсуаза накинула пеньюар и спустилась в гостиную, где на краешке дивана сидела невысокая черноволосая девушка с лицом похожим на курносую мордочку болонки.

–  Прошу прощения, мадам!
– воскликнула она, увидев входящую хозяйку дома, - но в доме маркизы такие события, что я еле дождалась утра.

–  Вот как?
– спокойно заметила Франсуаза.
– Что же случилось?

–  Ах, мадам, такой бедной девушке как я приходится тяжело в жизни, боюсь, что хозяйка догадается, что я вам сообщила о ее тайне, тогда она меня выгонит вон.

Горничная скромно опустила глаза, но мадам де Обри заметила жадный блеск, мелькнувший в ее взгляде.

«Понятно, хочет вытянуть из меня побольше денег, - догадалась женщина, - с самого начала эта дрянь решила на мне хорошо заработать».

Франсуаза спокойно, как будто не слышала заманчивого слова «тайна», предложила:

–  Ты можешь поступить на службу в мой дом. Хорошая горничная - большая редкость, а ты, по-моему, как раз хорошая.

–  Да, мадам, я очень хорошая горничная. Но ведь девушке нужно устраивать свою судьбу. Я хочу выйти замуж, а для этого нужно приданое, - нервно облизнувшись, ответила Колет.

В другой раз Франсуаза повеселилась бы, глядя на то, как эта деревенщина пытается с ней торговаться. Но вопрос действительно был слишком важным, чтобы позволить себе потерять информацию, да и эту наглую девчонку не следовало выпускать из поля зрения. Приняв решение, она улыбнулась и обратилась к Колет:

–  И какое приданое ты хочешь?

–  Тысячу франков, мадам, - выпалила девушка.

За эти деньги отец Мари-Элен когда-то продал Франсуазу в бордель. С тех пор прошло много лет, и женщина ворочала миллионами, но тысячу франков просто так выбросить на ветер она не могла.

–  Это большие деньги, я должна быть уверена, что твоя информация стоит этих денег, - жестко сказала мадам де Обри, - я никому в этой жизни не верю на слово. Чем ты можешь подтвердить, что это так важно?

–  Я расскажу вам о том, что было вчера утром и днем, и потом, если вы захотите знать главное, я расскажу остальное, - с готовностью предложила Колет.

–  Ну что же, рассказывай, - согласилась Франсуаза.

Девушка подробно рассказала ей о записке, полученной ее хозяйкой, о том, как та уехала вместе с графом Василевским, как на рассвете привезли девочку, а потом приходил префект полиции и допрашивал всех слуг и саму хозяйку.

–  Так это Василевский освободил девочку и служанок?
– уточнила Франсуаза.

–  Да, мадам, мне кормилица маленькой маркизы все рассказала, - подтвердила горничная.

–  А барон де Виларден арестован?
– со спокойным любопытством спросила хозяйка дома.

–  Когда префект допрашивал женщин, ему сообщили, что барона и молодого итальянца поместили в тюрьму префектуры. Итальянец во всем признался и валит всю вину на де Вилардена, обвиняет того в попытке убить маркизу, ее дочку и двух служанок.

Франсуаза быстро соображала, как поступить. Девчонку отпускать от себя было опасно. Разумнее всего было найти ей работу и держать нахалку в поле зрения. Быстро найдя приемлемый вариант, она предложила:

–  В моем небольшом имении под Дижоном построили птичник. Я ищу птичницу, ей предоставляется дом с маленьким садиком и огородом, а если она выйдет замуж, то и ее мужу найдется работа в имении. Если хочешь, могу предложить это место тебе.