Звезда печали и любви

К великому счастью, перелома не было. Через неделю Ира вновь приступила к тренировкам. Обухов запретил ей делать этот прыжок, но Ира настояла на своем и освоила его.

Перед отъездом в Москву Ира зашла к Олегу и Елене Владимировне. Олега дома не оказалось. Он был в спортшколе.

— А что он там делает? — удивилась Ира.

— Он сегодня борется.

— Тогда я иду в спортшколу! До свидания!

Когда она вошла в зал, трибуны гудели. На борцовском ковре происходила отчаянная схватка. Один из борцов, лежа сверху, пытался провести болевой прием, а второй отчаянно, из последних сил, пытался освободи ться. Лица его не было видно, и Ире показалось, что внизу Олег. Ей стало страшно за него.

— Ира! — услышала она голос. Обернувшись, увидела Олега Ивановича. — Ты что здесь делаешь?

Она еще не отошла от шокового состояния и поэтому молча смотрела на него. Приходя в себя, тихо произнесла:

— Я пришла посмотреть, как вы боретесь.

— Я уже отборолся. Пошли, я тебя провожу.

— А вы больше не будете бороться?

— Нет. Я свою схватку проиграл и выбыл из борьбы.

— Жаль, а я так хотела посмотреть.

— Ты хотела видеть, как я проигрываю? — засмеялся он.

— А почему вы проиграли?

— Проиграл, потому что соперник был сильнее меня.

— А почему?

— Потому что он тренировался постоянно, а я наскоком. Вот и проиграл. А у тебя как дела?

— Нормально. Завтра я уезжаю.

— Знаю.

Несколько минут они шли молча.

— Олег Иванович, а если я не стану олимпийской чемпионкой?

— Это не смертельно. В спорте кто-то должен побеждать, а кто-то проигрывать.

Она остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.

— Но я обещала вам стать олимпийской чемпионкой!

— Ира, если станешь олимпийской чемпионкой, буду очень рад. А если не станешь, ничего страшного. Жизнь на этом не остановится. На следующей олимпиаде станешь. У тебя все впереди.

— А ваше обещание?

Она недолго ждала ответа.

— Свое обещание я сдержу, даже если ты не станешь чемпионкой.

Ее глаза засияли таким счастьем, что ему захотелось притянуть ее к себе, обнять… Усилием воли он заставил себя этого не делать. Ира все поняла по его глазам, взяла его руку и тихо произнесла:

— Спасибо, Олег Иванович. А олимпийской чемпионкой я обязательно стану!

Она не отпускала его руку. Он видел, как разрумянилось ее лицо. Теплая волна пробежала по телу и, теряя контроль над собой, он тихо выдохнул:

— Ира…

Ира с замиранием сердца ждала слово, которое хотела от него услышать, но он молчал. Олег, краснея, освободил свою руку. До самого дома, где жила Ира, они шли молча и каждый ждал, кто первым скажет заветное слово. Не доходя до дома, они остановились, Олег посмотрел ей в глаза.

— До свидания.

— Олег Иванович, а вы завтра приедете в аэропорт меня провожать?

— Приеду.

Они молча смотрели друг на друга. То, что боялись произнести вслух, за них говорили их глаза. Неожиданно Ира прижалась к нему и тихо прошептала:

— Олег…

Впервые она произнесла только его имя. Приподняв голову, она посмотрела ему в глаза. Хотела увидеть в них свое будущее, свою судьбу, но Олег отвел взгляд, боясь утонуть в ее зеленых глазах-озерах.

— До свидания, — вновь повторил он и, не оглядываясь, быстро пошел.

Она стояла и смотрела ему вслед. Смотрела на его уверенную походку, и неведомо было ей, что таким его видит последний раз. И, словно предчувствуя беду, она крикнула:

— Олег!

Он не обернулся.

На следующий день в аэропорту Ира рассеянно слушала наказы матери, постоянно оглядывалась по сторонам. Дарья Александровна заметила это.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила она.

— Олега Ивановича. Он обещал прийти.

До самого последнего момента Ира надеялась, что он придет, и когда объявили посадку, она последний раз выглянула из досмотровой комнаты в надежде увидеть Олега, но его не было. На нее, улыбаясь, смотрели родители. Она помахала им и пошла к автобусу.

Поднимаясь по трапу в самолет, Ира почувствовала на себе взгляд. Резко повернувшись, она увидела его. Он стоял недалеко от трапа и смотрел на нее. Глаза их встретились. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Ноги словно сами понесли ее к нему. Расталкивая пассажиров, она сбежала вниз. Олег пошел ей навстречу. Не дойдя друг до друга всего один шаг, словно по команде, остановились. Неотрывно глядя ему в глаза, она сказала:

— Олег, я люблю тебя! Ты слышишь? Я люблю тебя! — и, стыдливо пряча глаза, оттого что первая призналась ему в любви, повернулась и побежала по трапу вверх. Прежде чем войти в салон самолета, обернулась. Олег смотрел на нее. Она отдала бы сейчас все на свете за то, чтобы услышать от него ответное признание. Но Олег молчал. Она стояла и смотрела на него до тех пор, пока стюардесса не попросила ее войти в салон самолета.

Обухов был свидетелем всего этого. Но сделал вид, что ничего не знает, сказал:

— Ты что-то задержалась.

Ира грустными глазами молча посмотрела на тренера. Когда самолет поднялся в воздух, она откинула голову на спинку сиденья, закрыла глаза. «Почему ты не сказал, что любишь меня? Почему?» — мысленно спрашивала она Олега.

* * *

Первая неделя на сборах пролетела незаметно. Новые лица, новая школа — все это временно отвлекло ее. Но внезапно нахлынула тоска. Она рвалась домой, хотела видеть Олега, быть рядом с ним.

Обухов во время тренировки уловил ее настроение: девушка занималась вяло. Это стало его беспокоить. Перед сборной Советского Союза была поставлена жесткая задача: занять в общекомандном и личных зачетах первые места. Олимпиада проходила в США, и политические интересы стояли выше спортивных. Тренеры это понимали хорошо и, не жалея ни себя, ни своих учениц, тренировались по наивысшей нагрузке. В сборную были приглашены самые выдающиеся гимнастки. Конкуренция среди них была жесткая. Все претендовали на участие в Олимпийских играх. Обухов прекрасно понимал, что с таким отношением к тренировкам шансы поехать на Олимпиаду у Иры будут невелики. Надо было что-то делать…

После тренировки он пошел провожать Иру до интерната, где она жила. Ира шла и ждала, что вот сейчас он начнет упрекать ее, что она отстает от Юрченко, Мастепа-новой, но он молчал. Когда проходили через сквер, Обухов предложил ей сесть. Та, опустив голову, ждала от него нагоняя.

— Я не собираюсь читать тебе нотации. Ты сама чувствуешь, что с тобой не все в порядке, а если честно, то душой ты дома. Я понимаю твое состояние. Знаю, что тебя угнетает, но сейчас ты должна сделать выбор: или тренироваться, или подойти к старшему тренеру и честно признаться, что Олимпиада тебе не нужна и тебе хочется домой. Я прав?