Звезда печали и любви

— Ребята, а может, не надо? — обратился к ним Олег. — Капитан учует запах — несдобровать.

Курносый с удивлением посмотрел на него.

— Ты, дружок, в какие войска едешь служить? — и, не дожидаясь ответа, сам же ответил: — В «Крылатую гвардию»! Трусость там в позоре, а ты уже заранее дрейфишь.

— Выпить в данный момент — это не геройство, а предательство. Вы же слышали, что капитан приказал. Не пить!

— Грамотно ты рассуждаешь, — произнес курносый. — По годам видно, что намного старше нас. От армии увиливал?

— Нет. У меня отсрочка была. Я школьный учитель.

— Здесь, брат, не школа и мы все равны. Будешь пить?

Олег отрицательно покачал головой.

— Слабак, учитель…

— Костя, прекрати! — остановил его рядом сидевший парень. — Он прав. Из-за ста граммов на неприятности нарвемся. Выбрось в окно.

— Витек, ты в своем уме?

— Дай бутылку.

Костя продолжал удивленно смотреть на товарища, тот выхватил у него бутылку и выбросил в окно.

— Так будет лучше, — спокойно произнес он.

На четвертые сутки без приключений они приехали в Ташкент. Прямо с вокзала, в крытых машинах их повезли к месту службы. Возле КПП машины остановились. Капитан дал команду, чтобы новобранцы построились, придирчиво окинул их взглядом, потом негромко произнес:

— Сейчас нас будет встречать комбриг. Приведите свой внешний вид в порядок.

Ребята начали поправлять одежду. Возле КПП стоял солдат, по знаку капитана он распахнул ворота.

— Шаго-ом… марш! — резко скомандовал капитан.

Колонна новобранцев двинулась. Олег шел в первой шеренге. Как только новобранцы вступили на территорию бригады, раздалась громкая музыка. На плацу ровными коробками стояли десантные подразделения. Новобранцы были поражены. Они с любопытством смотрели на стройные ряды десантников.

— Стой! — крикнул капитан.

Одни новобранцы остановились, другие продолжали движение и стали натыкаться друг на друга. Среди десантников раздался смех. Им смешно было смотреть на молодых «салаг». Капитан строевым шагом подошел к комбригу. В двух шагах от него он остановился и стал докладывать:

— Товарищ полковник, новобранцы в количестве 78 человек прибыли. Во время пути следования нарушений не было. Старший команды капитан Синицын.

Комбриг подошел к новобранцам, цепко окинул их взглядом и громовым голосом поздоровался:

— Здравствуйте, товарищи новобранцы!

Из строя невпопад раздались голоса. На суровом лице комбрига появилась улыбка.

— Сынки мои! Посмотрите, как здоровается моя гвардия.

Он повернулся к бригаде и тем же-громовым голосом крикнул:

— Здравствуй, «Крылатая гвардия»!

Какое-то мгновение на плацу стояла тишина, а потом ее разорвал громовой ответ:

— Здр… же… тов… пол… ник!..

Новобранцы притихли. Полковник повернулся к ним, поздравил с прибытием в знаменитую орденоносную бригаду, сказал несколько напутственных слов. Закончив речь, он повернулся к строю и тем же громовым голосом, на весь плац громко скомандовал:

— К торжественному маршу…

Из строя чеканным шагом вышли офицеры и стали напротив своих подразделений.

— Поротно… На одного линейную дистанцию… Первая рота прямо, остальные… напра-во! Для отдания воинской чести вновь прибывшему пополнению… шаго-ом… марш!..

Грянул оркестр. Под бой барабана чеканным шагом, словно любуясь своей строевой выправкой, мимо новобранцев колонна за колонной проходила «Крылатая гвардия».

Еще не знали новобранцы, что бригада эта всего несколько дней тому назад вернулась из Афганистана, где понесла тяжелые потери. Не знали они и того, что спустя несколько месяцев вступят в свой первый, а для некоторых и последний бой. Полковник не сказал им об этом, не хотел с первого же дня службы омрачать настроение…

Новобранцев повели в баню и там же переодели в военную форму. Потом их повели в столовую и прямо оттуда, совершив десятикилометровый марш-бросок, они прибыли в учебный центр.

Начались солдатские будни. Офицеры, особенно сержанты, выбивали из молодых солдат былую вольную гражданскую жизнь. Если после команды «отбой» кто-то не успевал за сорок секунд раздеться и юркнуть под одеяло, сержанты их поднимали и вновь поступала та же команда: «Отбой!» Бывали случаи, когда за одну ночь до тридцати раз они выполняли одну и ту же команду. Недовольства среди солдат не было. Они уже знали, какое их ждет испытание, и упорно готовились к нему.

Уставшие от дневных занятий десантники, добравшись до кровати, моментально засыпали. Олег физически не уставал. Каждый вечер, лежа в постели, он думал об Ире. Мысленно писал ей письма и в каждом письме признавался, что любит ее.

После окончания учебных сборов командование бригады решило рядовому Бондаренко, учитывая его образование и успешное освоение программы курса молодого бойца, минуя сержантскую школу, присвоить воинское звание «младший сержант». По прибытии в разведроту, где ему предстояло служить, его поставили командиром отделения. И вновь потекли дни изнурительных тренировок.

Олегу с командиром взвода повезло. Лейтенант Давыдов был на три года моложе его и, несмотря на различие в воинских званиях, незаметно между ними завязалась дружба. В свободное время они подолгу беседовали. Их сблизило и то, что жена лейтенанта тоже была учительницей. Она ждала ребенка, и он отправил ее к своим родителям. «Так будет спокойнее», — как-то в разговоре сказал Давыдов.

Однажды Давыдов по секрету сказал Олегу, что скоро их разведроту отправят в Афганистан. Известие это Олег принял спокойно, а лейтенант только и мечтал об Афганистане Для многих офицеров он был хорошим трамплином для дальнейшей карьеры.

— Товарищ лейтенант, — как-то в беседе спросил Олег, — а если вас там ранят?

Тот удивленно посмотрел на него.

— Интересно ты рассуждаешь! А для чего я в военное училище поступал? Я должен ко всему быть готов, это моя профессия. Хлебороб должен выращивать зерно, сталевар — варить железо, а я — воевать.

И вот однажды ночью раздался голос дежурного по роте:

— Рота… Подъе-ем! Тревога!..

Государственную границу дружественного Афганистана разведрога в составе десантного батальона пересекла глубокой ночью. Сидя в бэтээре, прижав автомат к груди, Олег дремал.