Звезда в хвосте Льва

– Значит, у подсудимой не было работы, и не было перспектив ее получить. Все-таки возраст, десять лет, так сказать, вне профессии.

– Возражаю! – вскочил Журавушкин. – Раиса Раевич все эти десять лет работала, ваша честь! Она была пресс-секретарем известного актера!

– Ну, кем она была при Ромашове, мы еще выясним, – усмехнулся прокурор. – Эта квалификация тоже требует подтверждения. У древнейшей профессии, увы, есть возрастные ограничения.

– Возражаю! Это прямое оскорбление моей подзащитной!

– Выбирайте выражения, прокурор! – гневно стукнула молотком судья.

– Я говорю все это к тому, что накануне трагической гибели Насти Васильевой подсудимая находилась в безвыходном положении, – тут же отбился прокурор. – Нет работы, следовательно, нет денег, а жить она привыкла безбедно. Муж, также не трудоустроенный, мы здесь его еще услышим, молодая красивая соперница в борьбе за сердце давнего любовника, а по сути, содержателя.

– Возражаю!

– Я принимаю это к сведению, ваша честь. Позвольте мне продолжить допрос свидетельницы. – Судья милостиво кивнула. – Ирина, когда вы работали под началом Раисы Гавриловны Раевич в кинокомпании «Денебола», каковы были отношения вашей начальницы с генеральным продюсером? – спросил прокурор.

– Но… – Нефедова замялась.

– Ведь они эту связь и не скрывали.

– Это правда, но…

– А другие мужчины? Разве любвеобильность главного редактора не была в кинокомпании «Денебола» притчей во язытцах?

– Ваша честь, я требую это прекратить! – решительно встал Журавушкин. – Мы сейчас вспоминаем события более чем десятилетней давности! Господин прокурор сам недавно сказал: что было, то прошло. Так же, как мы не рассматривали в подробностях период подросткового созревания Насти Васильевой, так же мы не должны вдаваться в детали жизни моей подзащитной до того, как она переехала в дом Андрея Ромашова.

– Поддерживаю! – стукнула молотком судья.

Журавушкин тыльной стороной ладони вытер пот со лба: как горячо!

– Тогда у меня нет больше вопросов к свидетельнице, – улыбнулся прокурор.

Он своего добился: женщины на скамье присяжных смотрели на Раису Раевич с осуждением. Как же! Сделала карьеру через постель! Мужу изменяла! Журавушкин подумал, что исправить ситуацию может только сам муж. Как только присяжные его увидят, а тем более, услышат, их мнение тут же изменится. Но черед Раевича еще не пришел. На трибуну поднялась Кристина.

Дела у той, похоже, шли в гору. Журавушкин, с трудом отбившийся от редакторов по новостям как минимум пяти телеканалов и даже от одного известного телеведущего, пару раз случайно видел Кристину на экране. Та взахлеб рассказывала историю чудесного взлета Стейси Стюарт и ее трагического конца. А также о своих собственных отношениях с Андреем Ромашовым. По ее словам эти отношения были. И еще с парочкой знаменитостей и с одним олигархом, имя которого (по этическим, само собой, соображениям) не называлось.

Сегодня Кристина оделась, по ее меркам, скромно. Юбка до колена и темно-красный пиджак из плотного шелка. Стреляя глазками в тот угол, где сидела пресса, девица какое-то время вертелась на трибуне, выбирая наиболее выгодный ракурс. Журавушкин, наконец, узнал ее фамилию: Кукшина.

– Анна, вы готовы отвечать на вопросы? – мягко спросил у нее прокурор.

– Зовите меня Кристи, – кокетливо сказала девица, поправив бюстгальтер. Хотя сегодня левая грудь была на месте, видимо, помог бандаж. Но Кукшина поправляла ее по привычке, на автопилоте и без всякой нужды. Журавушкин с удовлетворением отметил, что смотрится это вызывающе. Присяжные, которые не в курсе истинной причины, сочтут, что девица изо всех сил пиарится и нарывается на скандал. – Кристи Кук, – она с торжеством посмотрела на Журавушкина. Тот невольно улыбнулся.

– И все-таки, Анна, что вы можете сказать о состоянии, в котором находилась ваша подруга накануне своей смерти?

– Да, Настя была моей лучшей подругой. Мы вместе начинали на реалити-шоу. Я, правда, сразу решила, что мне это не подходит, поэтому очень быстро покинула проект. Нет, это не мое. С детства я мечтала о серьезных ролях…

– Ближе к делу, – не выдержал прокурор. – О Настиной беременности.

– О, да! Она была беременна!

– Вскрытие это не подтвердило, – не удержался Журавушкин.

– Адвокат! – стукнула молотком судья. – Возьмите слово и подавайте свои реплики! Я делаю вам замечание!

– Настя была уверена, что беременна! – горячо заговорила Кристи Кук, она же Анна Кукшина. – Тест оказался положительным! А Настя делала его трижды!

– Я впервые об этом слышу! – Журавушкин увидел, как дернулась Рара и встал. – Извините, ваша честь, я не мог удержаться.

– Говорите, – милостиво разрешила судья.

– Ну, ладно, один ошибочный тест. Согласен: бывает. Но три?! Васильева, ведь, наверняка не дешевые тесты покупала. Медицина в этом вопросе ушла далеко вперед, и определить беременность – пара пустяков. По-моему, все эмоции свидетельницы надо делить на три, – с иронией сказал Журавушкин.

– Извините, ваша честь, – теперь уже не выдержал прокурор. – Аркадий Валентинович, вы что, женщина?

– Нет, я мужчина.

– А со знанием дела рассуждаете о вопросе, в котором могут быть компетентны только дамы, – ехидно сказал прокурор. – Вы часом, не делали операцию по изменению пола?

– Прокурор! – гневно стукнула молотком судья. – Я делаю вам замечание!

– Я не женщина, – с оскорбленным видом сказал Журавушкин. – Но я в браке двадцать три года. И тестов на беременность я на своем веку повидал немало, уж будьте уверены. Я прекрасно осведомлен об их надежности.

– Не сомневаюсь, – все так же ехидно сказал прокурор. – Но вы правы: и одного положительного теста вполне достаточно. Два последующих потерпевшая хотела сделать, но просто не успела. Когда она вызвала подсудимую в сад, Васильева была уверена в том, что она беременна. И Ромашов тоже. А если в этом был уверен Ромашов, то его сожительница, само собой, была в курсе.

– Возражаю!

– Протест отклонен, – стукнула молотком судья. – Вопрос важный и по существу. Прокурор, продолжайте допрос. Журавушкин, сядьте.

Аркадий Валентинович, вновь обливаясь потом, опустился на неудобную скамью.

– Итак, Анна, – с торжеством посмотрел на него прокурор. – Ваша подруга сообщила вам о своей беременности. А как воспринял это Ромашов, она сказала?

– Конечно! Он очень обрадовался! Он так хотел этого ребенка!

– Не удивительно, – подхватил прокурор. – Ведь его возраст приближается к сорока. Он давно созрел для того, чтобы стать отцом, и мечтал об этом…

«Куда он клонит?» – наморщил лоб Журавушкин.