Звезда второго плана

Спустя полчаса он, с мокрыми волосами, облаченный в белый халат, придирчиво ковырялся в Димкином чемодане.

Дима жевал яблоко и взахлеб пересказывал последние новости:

– …А на бабло, что я получу здесь, на Украине, буду снимать клип. Причем не где-нибудь, а в Риме.

– В Украине, – автоматически поправил Егор. – Слушай, что у тебя за барахло?! Ничего поскромнее нет? Прямо сплошной гламур и пафос, рюшечки, оборочки…

– Какие еще рюшечки?.. А, это не тот чемодан, погоди. Тут концертные костюмы. Вон там посмотри…

Егор выудил из кожаного нутра чемодана, распахнувшего пасть, как бегемот, что-то невероятное, пестрой попугайской расцветки и недоуменно повертел в руках.

– Димас, у тебя уже вещи, как у Алмазова, – восхитился он. – Как модель называется? «Вырви глаз»?

– Ничего ты не понимаешь, – проворчал Дима, отобрал у веселившегося Егора пеструю тряпку, оказавшуюся рубашкой. – Это очень модно. И потом, на стадионе выступать – самое оно. Кто меня разглядит на фоне газона, если я буду в чем-то сером?

– Да, ты прав, – кивнул Егор, но глаза блестели от сдерживаемого смеха. – Тренд этого сезона – пестрые паруса. Надеваешь расписной чехол – и вперед! И пусть зрители с последнего ряда гадают, что это за куча шевелится…

– Сам ты куча, – обиделся Дима и бросил Егору простецкие синие джинсы и майку.

Майку Егор натянул, а вот джинсы на нем не сошлись.

– О, – обрадовался Дима, – как ты там на программе говоришь? Салуян, да? Вот теперь ты самый настоящий салуян.

– Это не я салуян, это ты дрыщ, – отбил подачу Егор. – Блин, а что делать? Не поеду же я в магазин без штанов.

– Ну, в шортах сгоняешь, большое дело, – отмахнулся Дима. – Шорты-то мои налезут на твою жирную задницу? А я обещаю над тобой не смеяться.

– А жрать я тоже в шортах пойду? Тут в ресторан, поди, не принято ходить с голыми ногами?

– В номер закажи, тоже мне проблема, – пафосно, с видом знатока сказал Дима и даже рукой махнул пренебрежительно: мол, чего ты тушуешься, босота!

Гостиница была почти европейского класса, правда, Дима, уже побывавший и в Италии, и в Испании, и даже один раз во Франции, научился понимать разницу между европейской гостиницей и «почти европейской».

Егор вытащил из карманов своей одежды мобильный, кошелек, ключи и еще какие-то мелочи и вызвал горничную.

– Да, наверное, я тут поем, заодно в чистку костюм отдам, а вечером в нем выступлю, – медленно сказал он. – Неизвестно, что я тут смогу купить еще… Какие еще новости?

Димка помедлил.

Больше всего ему хотелось не рассказывать, а спрашивать.

История о внезапном бурном романе между Егором Черским и певицей Рокси была у всех на устах.

О ее отношениях с Димой догадывались немногие, а разрыв с бизнесменом обсуждали в гримерных уже с месяц.

Казалось, карьера Рокси, стремительно взлетевшей в небеса, так же стремительно завершится, однако ее роман с Егором подогрел интерес публики.

Бизнесмен рвал и метал!

Не впутайся в дело Егор, Рокси наверняка бы помчалась зализывать раны на гастроли в провинцию, где была бы благополучно забыта через пару лет.

А сын всемогущего Боталова оказался фигурой, с которой пришлось считаться. Бывший ухажер Рокси ретировался, сделав вид, что так и должно быть…

Дима хотел и не хотел этого разговора.

Он хорошо помнил, как Алла, девушка Егора, нырнула в койку к Антону, причем для обоих это было какое-то временное помутнение…

Последствия были тяжкими.

Егор раз и навсегда выдворил из своей жизни и девушку, и друга, настояв на том, чтобы и Дима его поддержал.

Сопровождалось это все яростными высказываниями на тему «друзья не спят с девушками своих корешей»…

Сейчас Егор спал с Рокси, которая была хоть и бывшей, но все-таки девушкой Димы.

И Дима совершенно не знал, как себя вести с Егором, а Рокси продолжал сторониться, ограничиваясь короткими кивками и скупыми поцелуями двух посторонних друг другу людей при встречах.

Хуже всего была эта неопределенность.

Он не чувствовал себя оскорбленным.

В конце концов, это ведь он бросил Рокси, а не наоборот!

Она действительно ему не подходила. Но он продолжал хорошо к ней относиться.

И Егор – его лучший друг…

«Хорошо относиться». Он покатал это выражение по нёбу, проверяя на вкус и запах, проверяя свои ощущения.

Ощущения были так себе…

Где-то в желудке перекатывалась мокрая скользкая жаба, вроде бы и не занимающая много места, но в то же время не позволяющая забыть о себе.

Егор мог бы и не спать с бывшими девушками друзей, да еще вот так, напоказ.

И совершенно не важно, что девушка бывшая.Лучшие друзья так не поступают. Это неправильно.

Концерт был так себе, средней паршивости.

Дима стоял за кулисами и потягивал из горлышка теплую минералку. Вода на вкус была противной, но перед выходом пить холодное – нельзя.

После двух таблеток амфетамина энергия била через край, а ему еще выступать. Так и рухнуть можно от обезвоживания. И главное – пить не очень хотелось, организм, привыкший к энергетикам, не замечал усталости.

Но парень из кордебалета, таскавший Диме «колеса», строго предупреждал: не забывай пить, неважно что, иначе…

Про то, что будет «иначе», даже думать не хотелось.

Власти, конечно, ухнули на концерт уйму денег, а вот организовано было все тяп-ляп.

Артисты не успевали вовремя приехать, переодеться, подготовить минусовку, вытащить на сцену инструменты. За кулисами царила адская неразбериха, перемешанная с матерными высказываниями в адрес дамы с бубликом на голове и теми идиотами, кто лезет в шоу-бизнес, не представляя, как это бывает на самом деле!..

Ситуацию осложняли мутные типы с физиономиями вчерашних вышибал, которые каждые пять минут тщательно обследовали закулисье, не иначе как в поисках бомбы. Взрывное устройство не обнаруживалось, и, кажется, вчерашних вышибал это невероятно огорчало…

Следом за ними приходили какие-то скользкие типы с пыльными нафталиновыми лицами, истерично размахивали сценарием, в котором то и дело происходили какие-то изменения, и требовали от артистов все срочно запомнить.

Дима, не привыкший к такому, поначалу немного пугался, а потом плюнул и попросту перестал реагировать.

В конце концов, как получится, так и получится! Не хватало еще волноваться по этому поводу.

Перемежалось выступление артистов выходом к публике Егора с его неизменной соведущей Аксиньей Гайчук.

Егор красовался в своем костюме, который отчистили и отгладили в гостинице, а на Аксинье было длинное вечернее платье со шлейфом, в котором она была похожа на принцессу. Впрочем, костюмы не придавали им уверенности. Из-за постоянных накладок Егор и Аксинья сбивались и, когда дело заходило в тупик, начинали пикировку друг с другом, изображая, что друг друга терпеть не могут. Они тянули время, то и дело беспомощно оглядываясь за кулисы и делая одним им понятные знаки…

Очередной номер был еще не готов.

Диме их было даже жалко, самую толику.

Рядом толпились какие-то тетки в кокошниках, в грубых белых платьях, расшитых пестрыми узорами.

Дима бегло бросил взгляд и посторонился.

Платья были расшиты какими-то цветами, а может, птицами, он не стал приглядываться.

В голове почему-то услужливо завертелось – «хохлома».

А может, гжель?

Нет, гжель вроде бы синяя.

Значит – хохлома!

От теток несло потом и злостью. Они переругивались друг с другом, шипели на администратора и ожесточенно махали рукавами мужичкам в таких же расшитых рубашках и синих шароварах. Мужички за сценой пили водку, вкусно крякали и на теток внимания не обращали.

Наконец заламывавшему руки администратору удалось согнать это расписное стадо в кучу и отчаянно махнуть рукой.

– …Выступает академический хор… – задушевно начала Аксинья, но ее голос потонул в ругани теток, и Дима не расслышал окончания. Тетки и мужички гуськом высыпали на сцену, споро построившись полукругом, а Егор и Аксинья зашли за кулисы.

– Дай сигарету, – зло сказала Аксинья, удостоверившись, что микрофон выключен. – Какой бардак…

– Как говорят в городе Одессе – не держите меня за паузу, – хмыкнул Егор, но лицо его было невеселым. – Четыре замены только за последние полчаса. Сдохнем мы тут, голуба моя.

– Я на такое не подписывалась, – прошипела Аксинья и выдохнула сизый дым. Шлейф платья упал прямо на пыльный пол, но Аксинье было уже все равно. – Пусть доплачивают. Это еще похлеще премии Русского Хита!

– А что было на Русском Хите? – осведомился Егор.

– Ну ты ж в больнице отлеживался. Мне и подсунули этого шута горохового в партнеры.

– Хвостова, что ли?– Ну, а кого еще? А он в сиську пьяный пришел. Лыка не вязал, полвечера на мне провисел, алкота… Я в итоге все одна тянула, а гонорар почему-то на двоих поделили…

Егор и Дима сочувственно покивали.

Федор Хвостов, бывший режиссер и актер, канувший в Лету несколько лет назад и, по слухам, запершийся от мира в сибирском скиту, вынырнул на поверхность в популярном ситкоме, внезапно став звездой номер один.

Мирские страсти быстро направили отшельника на истинный путь.

Вкусив легких денег, Хвостов начал пить, в чем меры вообще не знал. Концерт тогда едва не провалился, если бы не мужество Аксиньи, которая и правда вытянула все на себе, дело могло кончиться плохо.

– Сколько у них песен? – опомнилась Аксинья, выглянув на хор, стройно выводивший что-то тягучее на родной мове.

Егор быстро глянул в сценарий:

– Три. А что?

– Да отойти мне надо. Если что, выходи без меня.

Не дожидаясь согласия, Аксинья припустила к краю сцены.

Дима проследил, как она спускалась по неудобной шаткой лестнице, придерживая в руке шлейф.

– Ты тут до упора? – спросил Дима.

Егор мрачно кивнул.

– Тогда я тебя ждать не буду, наверное. Позвонишь, как освободишься? Сгоняем куда-нибудь.

– Куда сгоняем? У тебя же еще в клубе выступление.

– Так не на всю же ночь. Концерт, наверное, в полночь закончится, а я к тому времени уже отстреляюсь.

– Вряд ли, – покачал головой Егор. – Видишь, что тут творится? Если в клубе будет такая же организация, ты раньше утра не вернешься. Так что это я тебя ждать не буду.

– Ну ладно. В Киев завтра, да?

– В шесть вечера самолет. О, опять самолет! – вздохнул Егор. – Я, кажется, знаю в лицо всех стюардесс «Аэрофлота». Они теперь сливаются, представляешь? Поди вспомни, с которой из них ты спал… Она лыбится из своего закутка, а у тебя в голове только одно: было или не было?

Дима рассмеялся, выглянул из-за кулисы на хор и поманил Егора:

– Смотри. Видишь, вон девчонка стоит в первом ряду?

– Где?

– Ну, вон… Первый, второй… Третий слева мужик в этой хохломе, за ним сразу, в толпе… Мент рядом. Вон та, в черной кофте…

– Сам ты хохлома…

– А что, это не хохлома разве? – огорчился Дима.

– Нет. Предвосхищая вопрос – это даже не гжель… Да, вроде вижу. И что?

С такого расстояния девушка в толпе особо не выделялась.

Егор подумал, что как только выйдет на сцену, рассмотрит ее поближе.

Но в целом, насколько можно было судить, ничего такого в ней не было.

– Это моя фанатка, – хвастливо сказал Дима. – Самая настоящая, как у больших. Я ее сразу увидел, она около гостиницы караулила. Из Москвы сюда приехала, прикинь? Да ты ее наверняка видел. Помнишь, она всегда меня во дворе караулила?

Егор пожал плечами:

– И что тут примечательного? Ну, приехала. Ну, караулила. Почему тебя это удивляет?

– Да как ты не понимаешь! Это значит, что я – настоящая звезда! У меня уже есть фан-клуб, правда, еще такой, дохленький, но вот эта – самая настоящая фанатка. Она на все мои концерты таскается. И даже сюда приехала, в другую страну, понимаешь? А этого ни за какие деньги не купишь. Это – настоящее! Понимаешь?

– Пути сумасшедших неисповедимы, – рассеянно ответил Егор и, вытянув шею, уставился на сцену.

Хор оборвал пение и, сопровождаемый аплодисментами, потянулся к кулисам.

– Блин, Ксюхи нету, придется одному…

– Я бегу, бегу, – послышалось рядом, и к Егору выскочила Аксинья, на ходу швырнув сигарету в ведро.

Сигарета не долетела, срикошетила от занавеса и упала на пол.

Дима раздавил ее ногой.

Взяв Аксинью за руку, Егор вывел ее на сцену.

Тетки из хора, тяжело дыша, прошли мимо, направившись к лестнице, где за сценой их уже ждал автобус.

Когда мимо проходила последняя, Дима ухватил ее за рукав:

– Скажите, – застенчиво спросил он и ткнул в ярко-красную вышивку, – это хохлома?

Егор, как это часто бывало, оказался прав.

Выступление в ночном клубе затянулось. И хотя Дима ругался, грозился уехать и больше никогда не приезжать, петь все равно пришлось, хоть и совершенно без настроения.

Потом еще предполагался банкет, но оставаться на него он не захотел по нескольким причинам. Во-первых, он был страшно зол из-за задержки аж на сорок пять минут, а во-вторых, потому что увидел того, а точнее, ту, из-за которой эта задержка произошла…

Маринку Михайлову он даже не сразу узнал.

Она слегка похудела, заметно похорошела, и даже глазищи в пол-лица смотрели теперь по-новому.

Трогательная наивность, на которую когда-то клевали мужики, испарилась. Маринка смотрела жестко, а негромкий голосок сочился ехидцей, как медовые соты в жару.

– А я не знала, что ты тут тоже выступаешь, – снисходительно произнесла она.

Дима фыркнул: ну да, не знала!

Во всех программках и пригласительных его имя было выделено отдельной строкой, в то время как Маринка и прочие малоизвестные артисты именовались просто «и др.»

– Представь, я тоже выступаю, – кивнул он. – А ты какими судьбами? В поддержку тутошнего премьера?

Марина поправила волосы, не нуждавшиеся в этом, делано жеманным жестом. Даже поза ее была… фальшивой, что ли?

Он быстро сообразил, что она пытается его уесть, вот только нечем, оттого и кривляется.

– Ну что ты, – отмахнулась она. – У меня тут давно запланированный сольник. Я сегодня открываю программу.

Дима холодно улыбнулся:

– Вот оно что. Так это ты у меня на разогреве?

Маринка захлопала ресницами и даже рот открыла, чтобы возразить, но Дима не дал ей возможности высказаться, фыркнул и удалился с гордо поднятой головой.

Сольник у нее, скажите, пожалуйста!

Настроение тем не менее было испорчено, оттого и выступал Дима без должного огонька.

И хотя его вызывали «на бис», Дима сразу же уехал, благо предоставленный отелем автомобиль стоял под боком.

От жаркой ярости его просто трясло.

Маринка, которая когда-то трахалась с пузатыми торгашами с рынка в тепленькой постели, пока он сидел на бетонном полу подъезда, не имея возможности попасть в квартиру, теперь открывает его концерт.

В морду бы дать тому, кто это придумал!

Да еще поет целых пять песен! Пять!

И неважно, что материал – фуфло, ее все равно запомнят, а раз запомнят, то и пригласят снова.

Сколько таких вот девочек, с хилым голосишкой на одну октаву, бессмысленным репертуаром и тугой попкой, занимают ведущие места в хит-парадах?!

А все потому, что вовремя дали тому, кому следовало.

Потом девочки, подобно метеорам, проносились по всем экранам с бешеной скоростью, показывая полуголые телеса и что-то мяукая в микрофон, а спустя год или два удачно выходили замуж, скатываясь в забвение. Или же тихо уходили со сцены, когда их спонсоры находили новых звезд, с сиськами и тугими попками, готовых на все ради попадания в телевизор…

Вспомнив, как делал карьеру он сам, Димка заскрежетал зубами от злости. Вспоминать месяцы голода, унижений и сальных прикосновений к себе было отвратительно.

Он не хотел думать о том, что в своем рвении к славе был ничуть не чище Маринки, но все равно думал, и оттого в горле скреблось от обиды.

Разве можно их сравнивать?!

Он – талант, каких мало, почти гений, это всеми признано, а она…

Кто она такая?!

Никто.

Тогда почему она открывает его, и только его концерт?

От ярости темнело в глазах.

Дима торопливо потянулся к ним, чтобы протереть, наткнулся пальцами на очки, сдернул и зло бросил на соседнее сиденье.

Как он забыл, что мчится на машине ночью, не снимая очков?

А еще надо позвонить Инне и потребовать объяснений: кто посмел договориться о выступлении бездарной певички Мишель на его вечере.

До гостиницы было уже недалеко.

Дима полез в карман, где в крохотном пакетике еще осталась одна таблетка. Принять? Но тогда он точно не уснет…

Плевать.Лучше не поспать еще несколько часов, чем скрипеть зубами от злости.

Луна, яркая и неправдоподобно большая, висела прямо над головой.

Дорога впереди была совершенно пуста, окруженная склонившимися над ней деревьями. Гостиница пряталась в парковой зоне у искусственного озерца, скрытая от любопытных глаз. Здесь любили отдыхать политики и заезжие знаменитости, отчего отель имел статус закрытой территории.

Из приемника голосила бывшая любовь с громким именем Рокси, рассказывая всему миру про суку-сволочь-одиночество, и ее хрипловатый голос впервые показался раздражающим, как воронье карканье. Дима вытащил пакетик из кармана, подцепив его за уголок. Он оказался открытым, и как только Дима извлек его наружу, розовая таблетка выскользнула и юркнула куда-то вниз.

– Блин! – крикнул Дима и включил свет в машине.

Пропажа нашлась сразу. Она преспокойно лежала на резиновом коврике у пассажирского сиденья.

Дима потянулся к ней, почти достав кончиками пальцев. Словно издеваясь, таблетка отодвинулась еще дальше, буквально на пару миллиметров, однако этого хватило, чтобы сделать ее недосягаемой.

– Б…ь, зараза такая, – прошипел Дима и снова потянулся к таблетке, изогнувшись всем телом.

На этот раз попытка оказалась удачной.

Схватив таблетку, Дима выпрямился.

Что-то темное метнулось через дорогу.

Он не сразу понял, что произошло, но автоматически нажал на тормоза.

Машину занесло.

Темное шевелящееся пятно рванулось навстречу, а потом пропало с глаз, и в ту же минуту автомобиль подбросило вверх, словно на ухабе, да так, что даже луна подпрыгнула.

Завизжав тормозами, машина наконец остановилась.

Подушка безопасности с хлопком ударила в лицо. Спустя мгновение Дима, тяжело дыша, тупо уставился перед собой, не в силах понять, что произошло.

Он бросил взгляд в зеркало, увидев валявшуюся на дороге темную тушу.

Собака, что ли?..

Дима вывалился наружу. В груди болело от сдавившего ремня. Дорога была пуста, и лишь в километре, где виднелись огоньки фонарей отеля, слышались какие-то голоса, музыка и смех полуночников.

Он прищурился, не решаясь подойти ближе.

Ну да, точно собака, вон лапу видно… И здоровая какая. Дог или этот, как его, ротвейлер.

Блин блинский, ну как же так?!!

Машина урчала мотором, и этот звук как-то странно успокаивал.

Дима сжал кулаки. Ему что-то мешало. Поднеся руку к глазам, он увидел, что все еще сжимает в руке грязную розовую таблетку. Сглотнув, он нерешительно поднес ее ко рту, а потом, ощутив рвотный спазм, отшвырнул в сторону.

От лежащего животного в Димкину сторону тек черный масляный ручей, сверкающий антрацитовыми бликами. Убеждая себя не быть размазней, он нерешительно двинулся назад, по следам тормозного пути, оставленного сожженными покрышками. Разбросавшая лапы собака вдруг стала размываться, словно воспетые киношниками оборотни.

Круглый блин луны смотрел вниз с грустным сожалением.

Антрацитовый ручеек отливал по краям красным…

Дима, не способный даже пошевелиться, пялился вниз. Вот, вот, сейчас кости с хрустом начнут менять свою форума, шерсть втянется внутрь, а под рукой ни серебряной пули, ни осинового кола…

В животе вдруг что-то забурлило и понеслось вверх клокочущей жижей.

Он успел отскочить в сторону, прежде чем его вырвало.

Способность соображать пришла через пару минут, когда он вспомнил, где находится.

Дима встал, потряс головой, словно лошадь, и вернулся назад.

Фанатка, которую он видел на концерте, лежала на асфальте, гротескно разбросав ноги. Ее неестественно вывернутое лицо смотрело на луну тусклым мертвым взором. Неподалеку валялась черная туфелька.Всхлипывая, Дима схватил тело за лодыжки и потащил в сторону, вниз с шоссе, стараясь не смотреть, как голова на сломанной шее бьется о кочки, оставляя на траве кровавый след.

Казалось, что прошла вся ночь, и кабы не луна, что издевательски ухмылялась с небес, да часы в мобильном, Дима ни за что бы не поверил, что прошло всего двадцать минут.

Над ухом зудели злые весенние комары, голодные и ядовитые. От них на коже потом вспухали красные шишки, которые приходилось замазывать тоном. Но внешний вид волновал его сейчас меньше всего.

Удерживая мобильный в потной ладони, Дима колебался: позвонить или не позвонить?

Ему было страшно.

За несколько месяцев он привык сваливать проблемы на Инну, которая разруливала все с легкостью и даже каким-то мазохистским изяществом, словно ей нравилось решать трудные задачи.

Дима иногда подозревал, что проблемы она создает сама, чтобы потом все мастерски разрулить…

Но на сей раз решить задачку будет нелегко!

Это тебе не банальная арифметика, тут все так непросто, ой как непросто. Из пункта А в пункт Б выехал гражданин Д и случайно переехал гражданку П…

«П» следует понимать как поклонница, а не покойница, хотя в данном случае это одно и то же.

«Д» можно понимать не только как Дима, но и как «дебил», а еще «денегерат»! Кайфа ему захотелось, не мог до отеля потерпеть…

Позвонить или нет?

Если бы Инна поехала с ним, вопросов бы не возникло.

Во-первых, потому что она никогда бы не допустила, чтобы концерт задержали из-за какой-то рыжей проститутки. Во-вторых, даже если бы эта ненормальная выскочила на дорогу и попала под колеса, Инна что-нибудь придумала бы…

Но она не поехала, отправив вместе с Димой идиота-администратора, который напился еще в самолете, а вечером буравил мутным взглядом обеденный стол, наливаясь до краев крепчайшим кофе.

Толку от кофе не было, в итоге на концерт Дима поехал один.

Луна нависала над головой.

Рядом шумели деревья, словно что-то шепча, а из травы, темной, как морские водоросли, вроде бы смотрели чьи-то светящиеся глаза. Чернильная ночь давила в виски, как ствол нагана. Колени тряслись от ужаса.

Дима не выдержал и поднес мобильный к уху.

– Ты с ума сошел? – послышался в ответ сонный голос Егора. – Я сплю давно.

– Егор, – всхлипнул Дима, – приезжай… Тут такое… Я того…

– Чего – того? – спросил Егор, в голосе которого моментально улетучились сонные нотки. – Ты где вообще?

– На дороге. Недалеко от гостиницы.

– Машина сломалась?

– Нет… Приезжай, а? Я, кажется, кого-то сбил.

Егор замолчал.

В трубке что-то трещало, как будто невидимый собеседник пытался вклиниться в их диалог и подать сигнал SOS.

Дима всхлипнул и привалился к двери машины.

– Ты это серьезно? – спросил Егор, но по голосу было понятно: он поверил и тоже испугался, схватившись за иллюзорную возможность розыгрыша. Ну, а вдруг Дима решил так пошутить?..

Дима не выдержал и разрыдался, сползая по дверце вниз, на холодный асфальт.

– Так, не ори там, я сейчас приеду! – крикнул Егор.

– Ты только один приезжай, – пробулькал Дима невнятно. – Я боюсь…

Егор отключился.

От разговора стало чуть легче…

Привалившись к машине, Дима вцепился в мобильный, как в спасательный круг, и напряженным взглядом уставился в темноту.

А ну как выйдет наверх, к шоссе, покойница с перебитой шеей?!

Вспомнив глухие удары мертвой головы о землю, Дима застонал.

Время шло. Луна покатилась в сторону, а небо уже потеряло свою непроглядную темноту, наливаясь на востоке голубым.

Егора все не было.

И хотя Дима успокаивал себя мыслями, что ему надо потратить время, чтобы найти машину, доехать, высматривая съехавшую на обочину машину, все равно было страшно. Паля сигарету за сигаретой, Дима озирался по сторонам.

Когда впереди показались прорезавшие тьму фары, а тишину порвал рев мотора, он облегченно вздохнул.

Егор едва не проехал мимо, затормозив в последний момент, когда из-за темной глыбы притаившейся машины выскочила тощая фигура и замахала руками. Хлопнув дверцей, Егор выскочил наружу и недоуменно огляделся по сторонам.

– Где? – коротко спросил он.

Дима мотнул подбородком в темноту, к раскидистым деревьям. Егор подошел к краю шоссе и, прищурившись, уставился в темноту, стараясь найти в ней тело жертвы.

– Ни хрена не видно, – раздраженно сказал он. – Ты уверен, что он там?

– Кто? – глупо спросил Дима.

– Человек, которого ты сбил.

Дима промолчал, зябко обхватив трясущиеся плечи руками.

Челюсть, при мысли, что сейчас придется лезть в мокрую от росы траву и искать там тело с вывернутой шеей, тоже заходила ходуном.

– Ну?

– Конечно, там, – выдавил Дима. – Я сам ее туда оттащил.

Егор застыл, переваривая информацию, а потом прошипел с яростью:

– Ты охренел, что ли? А если он живой еще?

– Он мертвый, – всхлипнул Дима. – То есть, того… Она мертвая. Точно мертвая.

– Она?

– Она. Это та самая фанатка, помнишь, которая на концерте была. Ну, она еще меня всегда под окнами сторожила…

Егор вновь попытался что-то разглядеть в темноте, не отваживаясь спуститься с дороги. Потом, резко отойдя от края, он направился к Димкиной машине и внимательно уставился на ее помятое рыльце. Проведя ладонью по вмятине на бампере, Егор отошел в сторону, сдвинув брови.

– Что? – спросил холодеющий от страха Дима.

– Кровь, – сказал Егор, подсунув ему ладонь в бурых разводах.

Дима шарахнулся, как испуганный конь:

– Убери!

Егор вынул платок и вытер руку. Сунув окровавленную тряпицу в карман, он вновь подошел к краю дороги:

– Она точно умерла?

– Да. Там шея… и все такое.

– Надо посмотреть бы…

– Я не пойду, – помотал головой Дима. – Не уговаривай даже. Боюсь.

– А тащить ее туда ты не боялся? – рассвирепел Егор. – Пошли, говорю!

Дима вцепился в машину и даже глаза зажмурил.

Сообразив, что толку от него будет мало, Егор матерно выругался и стал сползать по насыпи, держась отчетливого следа на траве.

Отсутствовал он недолго и поднялся почему-то в другом месте, словно не желая подниматься по кровавым меткам.

– Да, – сказал он, вернувшись. – Беда.

Проморгавший его возвращение Дима вздрогнул от неожиданности.

– Что? – хриплым голосом спросил Дима.

– Ничего. Труп.

Сколько бы Егор ни пытался строить из себя супермена, Дима заметил, что тот боится: сигарету прикурил фильтром, потом чертыхнулся, бросил ее на землю, закурил следующую. Сделав пару затяжек, Егор вдруг стал вести себя странно: подобрал брошенную сигарету и начал рыскать по асфальту, как охотничья собака…

– Ты чего? – спросил Дима.

Егор хотел было ответить, но не успел. Из-за поворота показались фары, которые с угрожающей скоростью неслись прямо к ним, жужжа, как инфернальные жуки.

– Черт! – прошипел Егор. – Влипли.

Машина приближалась и вскоре остановилась рядом с ними.

Из нутра громадного черного джипа, где оглушительно грохотали басы, вынырнула лобастая башка лысого индивидуума.

– Загораете, мужики? – весело спросил он. – Что случилось-то?

– Да ничего, – беззаботно ответил Егор. – Отлить остановились.

Лобастый зорко глянул на две машины, стоящие рыльцами друг к другу, и недоверчиво хмыкнул:

– Точно помощь не нужна?

– Нет. Спасибо.

– Ну, бывайте, – усмехнулся он и нажал на газ.

Джип скакнул вперед, унося с собой хозяина вместе с его оглушительной музыкой.

– Пронесло, – выдохнул Дима.

Егор посмотрел на него с ненавистью:

– Идиот, какого хрена ты тут остановился? Не мог отъехать подальше? Ее теперь тут в два счета найдут, а мужик вспомнит, что нас видел.

– А что же делать?

Егор с трудом сдержал яростный трехэтажный мат.

Димкина беспомощность его раздражала.

Стоя на этой дороге, он больше всего хотел перенестись на час назад, отключить телефон и не отвечать на звонок трясущегося от страха друга.

Егор злился, попутно чувствуя, что с ним подобной ерунды никогда бы не произошло, потому что… да потому что просто не могло произойти. От злости он на мгновение даже забыл о скрюченном теле девушки, остывавшем в траве неподалеку.

Но вдруг перед ним встали разбитое лицо и закатившиеся глаза…

– Егор, что делать-то? – заныл Дима, и его плаксивый тенорок словно поджег петарду, засевшую в голове.

– Бесишь ты меня! Дебилоид, – заорал Егор. – Иди, собери окурки вокруг машины, чтобы ничего твоего не осталось рядом.

Дима старательно собрал валявшиеся окурки трясущимися руками. Не найдя, куда их деть, он сунул их в карман.

Егор включил фары в своей машине и еще раз оглядел все повреждения на Димкиной.

– Дрянь дело, – зло сказал он. – Там и вмятина, и кровь. И фара разбита.

– Может, отмыть? – робко предложил Дима.

Егор смерил его презрительным взглядом:

– Даже если ты все выскоблишь, на трупе-то следы останутся. Частички краски, к примеру. Стекла от фары. Менты сразу определят, что за машина ее переехала. А там еще следы от протекторов. Какого хрена она вообще делала на этой дороге?

– Наверное, к гостинице шла, – предположил Дима. – Она же везде за мной таскалась.

– Везде таскалась… А как узнала, где выступаешь и где живешь?

Дима пожал плечами.

Адреналиновый жар медленно гас, уступая место апатии.

Вокруг по-прежнему было тихо и тревожно, и только небо светлело с излишней быстротой, съедая ночь и звезды.

– Значит, так, – хмуро приказал Егор. – Сейчас разворачиваешься и едешь обратно в центр. Доезжаешь до приличного клуба, ресторана, дискотеки – в общем, до людного места, выходишь из машины и оставляешь ее там, с ключами зажигания и открытой дверью. Я поеду следом и подберу тебя. Возможно, тачку кто-нибудь угонит. Сообщишь в гостинице, что машину увели, а я за тобой приехал. Если лысый из джипа нас не вспомнит, мы вообще на дороге не останавливались, понятно?

– Понятно, – закивал Дима, у которого отлегло от сердца.

– Обувь свою выкинь, – приказал Егор и сплюнул, глядя, как Дима торопливо разувается. – Да не сейчас, балда! Как в гостиницу приедешь. И не в ближайший мусорный бак. Одежду лучше тоже. Все понял?

– Да, – сказал Дима.– Ну все, поехали. А то еще кого-нибудь принесет нелегкая…