Звезда второго плана

Днем вся агитбригада уезжала в Киев.

На завтраке не появился почти никто. Артисты, утомленные выступлениями и ночным кутежом, выползли лишь к обеду, пряча осунувшиеся, распухшие лица за темными очками. Обедая, неохотно переговаривались, недовольные условиями гастрольного тура. Киев был последней остановкой, откуда ударившиеся в политику звезды разлетались в разные стороны, как птицы. У каждого были свои планы, которые пришлось корректировать ради жирного приработка, а теперь придется нагонять, нагонять! Впереди ждало лето – с приморским чесом, выступлениями на открытых площадках в крупных городах…

До успеха или провала выборов в «вильной Украине» никому не было дела.

Дима и Егор вышли к обеду вместе со всеми, упорно делая вид, что накануне ничего ужасного с ними не происходило, сели за отдельный столик и уткнулись носом в меню. Разговаривать ни с коллегами по цеху, ни друг с другом не хотелось.

Машину Дима бросил прямо у клуба, где выступал, не доехав до стоянки.

Вышел, оставив ключи зажигания, и даже дверцу заманчиво приоткрыл.

Потом они с Егором нервно курили, ожидая, когда же кто-то ретивый увидит легкую добычу и соблазнится.

Ждать пришлось почти час, прежде чем они увидели тощего раздрыгу, состоящего сплошь из локтей и коленок, с закрытым бейсболкой лицом. Раздрыга воровато оглядывал машины, а когда увидел открытую, начал нервно дергаться, как в припадке.

– Сейчас он залезет внутрь, выдернет магнитолу, и дело с концом, – психовал Димка.

– Если выдернет, подождем еще, – сурово сказал Егор. – На крайняк сами отгоним ее куда-нибудь подальше.

Раздрыга полностью оправдал надежды.

Покрутившись у машины с минуту, он вдруг резко распахнул дверцу, нырнул внутрь и завел мотор. Спустя мгновение авто стартовало с места и умчалось в голубую даль.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Егор. – А ты боялся.

– А вдруг он…

– Что?

– Ну, увидит, что там… кровь на бампере? – проблеял Димка.

– И что? Нам до этого нет никакого дела. Сейчас приедем в гостиницу, и ты заявишь на ресепшене, что машину угнали. А дальше пусть менты разбираются! Ты не владелец, ты арендатор, тачка в собственности гостиницы, так что это теперь их головная боль. Заплатишь штраф, и все будет в ажуре.

От сигарет во рту уже было горько, но Дима отважно закурил очередную, а потом вытаращил глаза:

– Там же мои отпечатки остались!

– Где? – не понял Егор. – На бабе той?

– Нет, в машине… А на бабе тоже могли остаться?

Егор сморщился и наконец тронулся с места:

– Димон, ты дурачина, честное слово. Естественно, в машине будут твои пальцы, ты же там был, ты ее водил, верно? И тот тоже свои следы оставит, поверх твоих. А на трупе следов быть не должно, кроме тех, что от обуви. Надеюсь, ты не обронил там визитку или мобильный?

Дима начал судорожно шарить по карманам, вытащил телефон, портмоне и вздохнул с облегчением:

– Вот. А больше ничего у меня и не было.

– Хорошо, – кивнул Егор. – Главное, чтоб ее не нашли в ближайшие сутки. А там следы затрут, и уже непонятно будет, что за машина ее сбила… Угораздило же тебя…

Последнюю фразу Егор произнес с такой горечью, что Дима подавил желание продолжить разговор.

Они ехали в гостиницу в полной тишине, нарушаемой лишь шумом мотора.

Ни одному из них не пришло в голову включить радио или проигрыватель, чтобы как-то развеять эту тревожную атмосферу. Впрочем, веселая музыка или даже новости сейчас были бы скорее раздражителем…

В свете восходящего солнца кровавое пятно на дороге выглядело грязью, слегка отдававшей красным.

Егор подавил в себе желание притормозить и нажал на газ.

Дима вытянул шею, стараясь что-нибудь рассмотреть, но злополучное место пролетело мимо.

– Что ты пялишься?! – не выдержал Егор.

Дима уселся на место, обиженно надувшись.В гостинице Егор предоставил Диме разбираться с администрацией и, игнорируя его умоляющие взгляды, ушел к себе.

– Та вы нэ хвылюйтэсь, – ласково тараторила администраторша, похожая на комодик средних размеров. – У нас на всих машинах маячкы стоять, отож швыдко видшукаемо. Та й застраховани воны. Не хвилюйтесь… У нас всэ супутнык видслидковуе.

Дима, который делал вид, что не «хвылюется», вдохнул, забыв выдохнуть:

– Со спутника?

– З супутныка, – закивала администраторша. – Наши спэцы швыдко машину знайдуть, тильки вам придэться сплатыты нэустойку. Згидно домовлэности.

Она говорила что-то еще, Дима тупо кивал, стараясь отделаться от нее поскорее, подписал какие-то бумаги и вприпрыжку полетел к лифту.

Затем он долго ломился в дверь к Егору, пока тот, злой и насупленный, не втащил его в номер.

Комната Егора была близнецом Димкиной.

Белые стены, белые потолки, широченная двуспальная кровать, столик, креслице, немодный телевизор – не жидкокристаллический и уж тем более не новомодный 3D, и шкаф, тоже простецкий. Шикарной меблировкой отличались комнаты ВИПов, где и обслуга была получше, и мини-бар забит до отказа, а еще – кондиционер висел нормально, у окна, а не прямо над кроватью, так что его приходилось выключать или спать, лишь предварительно укутавшись одеялом. И хорошо еще, если в номере ты был не один, потому как под мощным кондиционером лишнее тело в кровати служило еще и обогревом, а не только «приятным досугом»…

Безликость номера, напоминавшего морг, давила на подсознание.

А сейчас, когда нервы и без того были взвинчены до предела, хотелось человеческого тепла, которое можно было ощутить, чужого дыхания, которое можно услышать.

Что делать?!

Народу полно, но не будить же коллег по цеху под утро только потому, что тебе страшно?

Да и не расскажешь им всего…

А волна адреналина, бушевавшая в крови еще недавно, сошла на нет, лениво плескаясь у берега.

Спать хотелось безумно.

Но стоило закрыть глаза, как накатывал ужас – с мертвым взглядом и вывернутой шеей, из которой торчало что-то странное: не то кость, не то еще что-то… В крови было не разглядеть.

Спать в одиночку Дима решительно отказался.

– Что это еще за гомосятские приколы? – рассердился Егор. – Иди вон на диван.

– Не хочу я на диван, – ныл Дима. – Я валетиком лягу, ну, пожалуйста!.. Мне знаешь как страшно? Я с краешку тут лягу, ты и не заметишь – вон какой аэродром. Ну, пожалуйста…

– Идиот, – закатил глаза Егор, взял с постели подушку и швырнул ее Диме. – И чтоб без всяких там поползновений.

Как ни странно, но Дима уснул почти сразу.

Егор долго ворочался, вспоминая раздраженные слова отца, который, недолюбливая Димку, всячески настраивал сына против него.

Может, стоило прислушаться?

Признаваться самому себе, что от дружбы с Димкой он, по сути, ничего хорошего не получает, Егору не хотелось.Они изначально были в разных весовых категориях: сын олигарха и нищий студент музыкального училища, с охотой взваливавший свои проблемы на более успешного друга. Иногда Егор недоумевал: почему он до сих пор общается с недалеким Димкой, у которого за душой ничего, кроме шикарного голоса и поистине собачьей преданности?!. Кажется, за эту преданность Егор его и ценил…

За поздним завтраком Егор без особого аппетита ковырялся в еде, просматривая новости по айподу, а Дима вовсе не ел, только воду пил стаканами, словно дорвавшийся до живительной влаги верблюд.

Есть ему было страшно.

Так страшно, что в животе бурлил странный вяжущий ком, словно там поселился клубок змей…

В голову услужливо лезли неприятные вещи.

Что – Егор?!

Егор в любом случае выйдет сухим из воды. При таком-то папе это немудрено. Хотя он никого не сбивал, но на месте был и даже труп видел. Дима вспомнил, что в одном фильме такого вот… свидетеля… привлекли за то, что не донес ментам. А может, не привлекли, а только пугали, но привлечь точно хотели…

Егора не привлекут.

А вот Диму – запросто!

Даже если не посадят, карьера полетит в тартарары. Нет у него папаши-богатея, который свою бывшую жену уконтрапупил, если верить Инне, и из воды сухим вышел.

Интересно, а сын в курсе – кто мамашу прикончил?..

Дима бросил на друга быстрый взгляд.

– Самолет через два часа, – негромко сказал Егор. – Новостей пока нет. Хотя не думаю, что они появились бы так быстро.

– Совсем нет? – торопливо спросил Дима.

– Ну, про вчерашний концерт есть. А… того, что было бы нам интересно, нет.

Повеселевший Дима заказал себе десерт.

Придвинув блюдечко с пирожным, он начал методично поедать его, облизывая ложку.

На столик упала чья-то тень.

– О, мужики, вы тут? – раздалось над головой. – Ну, что? Как доехали?

Лысый мужчина из джипа улыбался дружелюбной крокодильей ухмылкой.

Дима застыл, сунув ложку в рот, Егор вежливо кивнул:

– Спасибо, доехали хорошо.

Лысый тоже закивал.

Галогеновые светильники превращали его лысину в нимб.

Дима смотрел на него, как зачарованный.

Надо же, как светится! Даже удивительно. На дворе белый день, а тут от лампочки такой эффект!

– Вы же артисты? – спросил лысый.

– Да.

– Надолго к нам?

– Нет, артисты надолго не приезжают, – ответил Егор. – Мы – как цыгане. Приехали, нагадили и уехали. Сегодня вот тоже, в самолет – и вперед и с песней!

– Ну-ну, – усмехнулся лысый. – Удачи вам на вашем нелегком пути.

Когда он отошел, Дима наконец вынул ложку изо рта и положил ее на стол.

Егор внимательно посмотрел на нее.

На черенке остались отчетливые следы зубов.

– Ты чего с ним так долго разговаривал? – с тревогой спросил Димка. – Хочешь, чтобы он лучше нас запомнил?

– Он и так нас запомнил, – негромко произнес Егор. – Это особой роли не играет. Важно только то, что он видел еще, кроме двух идиотов на обочине.

– И что он мог видеть?– Думаю, что мы очень скоро это узнаем.

В Киеве все прошло по накатанной. На сей раз организация концерта была более-менее приличной. Народ аплодировал, размахивал оранжевыми флагами и славил свою кандидатку, темноглазую, раскрасневшуюся от волнения, с бубликом косы на голове. Кандидатка пронзительно верещала в микрофон, обещая народу сладкую жизнь. Публика внимала со сдержанным интересом.

Сколько их, таких, было, обещавших и так ничего и не исполнивших?!

Жизнь все ухудшалась, продукты и одежда дорожали, газовый вентиль то и дело грозили перекрыть.

Сатирик из дружественной страны каждый месяц поднимал верхушку украинской власти на смех, отчего ему запретили въезд в страну, а он и этот факт обыграл в свою пользу, отчего стал еще популярнее.

С загнивающего Запада обещали прислать помощь, да вот только народ этой помощи не видел и тянулся на заработки в Москву. Мужчины – на стройки, девочки – на Ленинградку, артисты – на сцену.

Словом, все было как всегда.

Через два дня, отработав в Киеве три концерта, Егор и Дима улетели в Москву, не дожидаясь банкета в честь кандидата в президенты.

Егора попытались вернуть из аэропорта, слезно умоляя провести корпоратив, однако он отказался наотрез, мотивируя срочный отъезд невероятной занятостью.

О Диме никто и не вспомнил.

Лицедеев на банкете хватало, чему он впервые в жизни был рад. Опостылевшие лица псевдодрузей набили оскомину.

Какие они друзья?!

Вот Егор – друг.

И пусть он зол, как тысяча чертей, пусть орет и обзывает его, Димку, дебилом, однако он не бросил его на дороге, не побоялся смотреть на покойницу, да еще такой план придумал!

Все-таки голова у него варит…

Дима покосился на Егора, сидевшего в соседнем кресле, с ожесточением перекатывающего во рту леденец.

Лицо Черского было угрюмым, поэтому Дима не решился задавать вопросы.

Это холодное лицо напоминало тяжелую банковскую дверь: хлоп – и заперто. Форт Нокс, неприступная крепость, сотня замков…

Хорошо, что до Москвы самолет летел час сорок минут.

Улыбчивая стюардесса прикатила тележку с едой, предложила выпить.

Дима схватил две маленькие бутылочки с виски. Егор, оторвавшийся от своего айфона, посмотрел на спиртное и чуть заметно скривился.

– Выпьем? – предложил Дима.

– Я же не пью в самолете, – отказался Егор. – Ты знаешь.

– Знаю. Но… может… по маленькой? Чтобы стресс снять.

– Нет у меня никакого стресса.

– У меня есть.

– У тебя тоже нет.

Дима упрямо поджал губы, вздернул подбородок и вылил обе бутылочки в свой пластиковый стаканчик.

Егор пожал плечами:

– Чем пить, лучше бы подумал, как в случае чего выпутываться будешь.

– Да перестань ты, – отмахнулся Дима. – Из чего выпутываться? Все хорошо кончилось.

Егор зашикал и торопливо оглядел полупустой салон:

– Не ори. Чего разорался-то? Хочешь, чтобы в курсе твоих проблем были все вокруг?

– Да ладно тебе…

– Вот тебе и ладно, – проворчал Егор и отвернулся к иллюминатору.

До конца полета они больше не разговаривали.

Как Дима ни старался расслабиться, ничего не выходило.

Совесть и страх, приглушенные двойной порцией виски, зудели где-то в животе. Он дал себе слово, что как только вернется домой, сразу же напьется в хлам, рухнет в постель и проспит сутки. А еще лучше – попросит Егора поехать с ним, и они напьются вместе за счастливое избавление от проблемы.

В конце концов, они не напивались вместе уже целую вечность!

Однако из планов Димы ничего не вышло.

У выхода из аэропорта Егора встречала дылда Рокси, в черных брюках, черной рубашке, с зализанными волосами.

На нее оглядывались, некоторые даже шли спиной вперед, чтобы не потерять ее из виду.

Подхватив Егора, не обремененного багажом, Рокси небрежно чмокнула его в щеку и, издевательски помахав Диме рукой, потащила за собой.

К тому времени, когда на широкой ленте показался его чемодан, желтая «Феррари» уже умчалась прочь.

Только тогда Дима понял, что никого не предупредил, и ему придется добираться из Шереметьево на такси. Завязнув в пробках, он приехал домой уже под вечер, голодный, усталый и злой.

Горячей воды не было.

Обнаружилось это, когда он уже стоял в ванне, голый, с мочалкой в руках, на которую выдавил гель. Дима долго дергал смеситель и даже пальцем поскреб по сетке, надеясь, что произойдет чудо и живительный поток хлынет, смыв с него пот.

Не дождавшись чуда, Дима швырнул мочалку в раковину и, как был, голый, прошлепал в спальню, прихватив из холодильника лайм и бутылку коньяка.

Резать зеленый плод на дольки не было сил и желания.

Дима потянулся было за бокалом, но потом подумал, что пить коньяк из горла и вгрызаться в лайм зубами – это очень эпатажно и оригинально.

Он даже пожалел, что под рукой нет фотоаппарата.

Надо устроить такую фотосессию: он, в одних трусах от «Дольче и Габбана», разобранная кровать, бутылка коньяка – в одной руке, в другой – надкушенный лайм…

Идея показалась ему забавной.

Искать фотоаппарат не хотелось, но телефон был под рукой.

Отставив бутылку, Дима потянулся за мобильным, который, словно специально ожидая этого момента, затрясся в истерическом припадке, сообщив дурным голосом о входящем ММС-сообщении.

Номер был незнакомым.

Впившись зубами в лайм, Дима зажмурился от кислоты, брызнувшей на язык. Вслепую нажав кнопку, он уставился на экран.

Лайм выпал из его руки и покатился по полу, подпрыгивая на укушенном бочке. Дима с вытаращенными от ужаса глазами смотрел на скрюченное мертвое тело фанатки, осознавая, что ничего еще не кончилось.Все только начинается.

Сгорбившись над снимками, Инна обхватила голову руками так, словно хотела ее раздавить.

Егор, сидевший на подоконнике, курил и пускал кольца в потолок.

Лицо его было отрешенным и мертвым, как будто на снимках была вовсе не незнакомая фанатка, а он сам. Дима вертелся на кресле и грыз ногти.

Снимков было несколько – смазанных, отвратительного качества, на которых и разобрать что-либо было невозможно.

Серый пейзаж, тьма и высвеченные, карикатурные фигуры, как будто слившиеся в объятиях…

Та, что побольше, тащит во мрак маленькую.

Отчетливо видна машина, вот только номера не разобрать. Еще на двух фотографиях машин уже две, и фигур снова две, потому что на месте происшествия появилось новое лицо.

И снова видна машина.

На самой темной виднелось два черных пятна в движении: серая линия движущейся машины с белыми искрами фар и черная клякса человеческого тела, отлетавшего от удара в сторону.

Фото с покойницей было четким, цветным и крупным, снятым с близкого расстояния.

– Как, ну скажи, как вы умудрились во все это вляпаться?! – застонала Инна. Дима уставился в пол и не ответил, и тогда она повернулась к Егору, сидевшему у нее за спиной:

– Ну ладно он, но ты-то?

– А мне надо было его там бросить? – ехидно осведомился Егор.

Дима вдохнул, чтобы возмутиться. Ему не нравилось, что Инна и Егор говорят так, словно его тут нет, но, подумав, он от своей идеи отказался.

Ноготь безымянного пальца был обгрызен до мяса, и Дима взялся за средний…

Ему хотелось, чтобы его жалели.

В конце концов, в этой истории он пострадал куда больше Егора, и уж точно переживал сильнее Инны!

О погибшей девушке Дима не думал. В конце концов, она сама полезла под колеса, никто ее не просил…

Жестокие Инна и Егор жалеть его не собирались.

– И что теперь делать? – уныло спросила Инна. – Это же скандалище будет на всю страну, а если точнее – на две. «Звезда российской эстрады убил свою фанатку в Украине».

– Чего он хочет? – раздраженно прервал Егор.

– Кто?

– Ну, этот… наш таинственный друг. Денег?

– Естественно, – теперь яд сочился из уст Инны. – И немало.

– Сколько?

– Миллион.

– Баксов, естественно? – уточнил Егор.

– Естественно. И где мы возьмем миллион?

– Мы? – округлил брови Егор.

Инна зло прищурилась и посмотрела на бывшего пасынка яростным взглядом.

Ах, как не вовремя случилась эта история!

Мертвое лицо фанатки сразу показалось ей знакомым. Инна вспомнила, что именно ее она видела у дома Димки. Узнав, что произошло, Инна долго не могла отойти от шока, а потом, отлежавшись в ванне, обретя возможность трезво рассуждать, удивилась: как девушка узнала, где будет выступать, а главное, проживать Дима?!.

Прошерстив просторы Интернета, Инна с разочарованием поняла, что особого секрета тут нет. Форумы пестрели сообщениями о приезде Димы Белова в Украину, сообщался гастрольный график, в трех местах даже гостиница была указана верно. Помянув недобрым словом изобретателя Интернета, Инна вызвала Егора, прилетевшего по первому зову с самыми недобрыми предчувствиями.

Предчувствия оправдались.

Помимо ММС-сообщения, на электронный адрес Инны пришло письмо, к которому были прикреплены снимки. Сопровождались они коротким сообщением: «Миллион долларов, или все узнают, кто ее убил. Ваша тачка нашлась».

Трясущийся от страха Димка не смог объяснить ничего вразумительного, потому рассказывать пришлось Егору.

– Естественно, мы, – холодно подтвердила Инна. – Или тебя там не было?

Егор криво усмехнулся, внимательно оглядел фотографии и промолчал. Воодушевившись, Инна продолжила:

– Лучше заплатить и забыть об этом раз и навсегда.

– Дашь слабину раз, придется платить всю жизнь, – покачал головой бывший пасынок. – И потом, я вовсе не собираюсь платить, неважно сколько, миллион или половину.

– И что ты собираешься делать? – быстро спросила она.

Егор пожал плечами:– Хотя мне не хочется этого делать, но придется подключать отца.

Только этого не хватало!

Больше всего на свете Инна не хотела, чтобы в дело вмешался Александр Боталов. Уж кто-кто, а она прекрасно знала нрав и привычки бывшего мужа. Узнав, что его любимому сыну грозит какая-то опасность, Боталов, как ураган, сметет на своем пути все и всех, включая Димку!

Без главного участника ДТП история смерти несчастной фанатки рассыпалась бы, как карточный домик. Инна вспомнила мать Егора – Викторию Черскую, которая таинственно погибла после ссоры с Боталовым по пути домой.

Инна ездила на похороны и как сейчас вспомнила лежащую в гробу женщину, ее пальцы, обглоданные лисами до костей…

Брр!

Виктория тоже пыталась шантажировать Боталова.

Правда, у Инны, забравшей из ее квартиры компромат, это получилось лучше. Благодаря документам, найденным за старой картиной, ей удалось развестись с наименьшими потерями.

Но сейчас укрепить свои позиции было нечем.

Что она могла предъявить Боталову? Подозрения? Их было сколько угодно, а вот с доказательствами туго…

Инна представила, что сделает Боталов, узнав о том, что из-за Димки Егор попал в неприятную историю, и поежилась. Перед глазами мелькнула картинка: распростертое на асфальте тело, утонувшее в крови, и газетные заголовки: «Звезда эстрады покончил с собой».

– Нет, отцу сообщать не надо, – торопливо сказала она.

– А что ты предлагаешь?

– Ну… – уклончиво сказала она, вспомнив неприметного человека в кафе. – Есть у меня одна мысль. Попробую разобраться сама. А пока давайте подумаем, кто мог нарыть этот компромат.

– Да кто угодно, – отмахнулся Егор. – Хочешь всю Украину перетрясти?

– Это точно лысый! – вмешался Дима.

Инна и Егор уставились на него с одинаково непроницаемыми лицами.

– Что за лысый? – требовательно спросила Инна.

Дима быстро поведал о мужчине, встреченном на дороге, а потом в отеле. Выслушав, она спросила у Егора:

– Это может быть он?

– Это может быть кто угодно, – раздраженно сказал Егор, взяв в руки фотографии. – Он или еще кто-то. Да, он видел нас там, видел в отеле и вполне мог сделать выводы.

– Номера машины ты не запомнил?

– Да я и не видел номера. Черный «Лексус». Все, что могу сказать.

– Но его ведь, наверное, можно найти? – оживился Дима. – Он ведь в том отеле останавливался.

– А искать кто пойдет? Ты? – ехидно спросил Егор. – Или я? Со словами: вы не знаете такого лысого мужика, который, возможно, видел нас на месте преступления?

– Если он там жил, то найти его реально, – задумчиво сказала Инна.

Егор подошел и сунул ей в руки снимки:

– Я не отрицаю, что это был он, но ты вот еще над чем подумай. Это снимали с дорожной камеры. Смотри, какое качество снимков, ну, и угол обзора. Сверху явно снимали, издалека. А вот фото покойницы четкое, цветное. Это уже фотоаппарат. Фото с наезда ночные, а фото трупа – дневное. Понимаешь, о чем я?

– Ты имеешь в виду, что шантажист пришел искать труп потом? – нахмурилась Инна.

Егор помотал головой:

– Я имею в виду что-то совсем другое. Видишь эту штуку рядом с лицом покойницы?

Инна пригляделась. В уголке виднелось что-то непонятное, вроде кусочка линейки или рулетки.

– Ну, – нетерпеливо сказала она. – Вижу. И что это такое?

Егор швырнул фотографии на стол, снова отошел к подоконнику, уселся на него и закурил. Выпустив красивое облачко, он сгорбился и потер ладонью лоб.

– Суммируем, – сказал он. – Первое: фото, сделанное дорожной камерой. Второе: фото трупа с линейкой. Третье: найденная машина. А теперь давайте подумаем, у кого была возможность добыть фотографии с камер слежения куска дороги, фотографию покойницы с замерами, или как там это называется в криминалистике, и кто мог найти угнанную у Димки машину?

Димка перестал грызть ногти и нахмурил брови, а Инна вдруг ойкнула и прижала пальцы к губам.– Господи, – простонала она. – Да ведь это менты!