Звезда

К началу следующего учебного года экспериментальный курс сократился на треть. Это был самый большой отсев в истории училища, но командиры оказались готовы к этому, главное — выдержать темп. Юра Москаленко прошел на следующий курс почти без проблем, как один из отличников боевой подготовки. Вроде бы всё было хорошо, но Юру сильно беспокоило одно соображение: если их так усиленно готовят к выполнению боевых задач в качестве пилотов ВМФ, то значит, собираются использовать именно в составе авианесущих группировок. Вообще-то Москаленко-младший не собирался всю жизнь летать в качестве офицера ВМФ. Он надеялся, что если станет одним из лучших в выпуске, ему помогут с направлением в Школу летчиков-испытателей, откуда — прямая дорога в Отряд космонавтов. Но если даже не сложится, даже если дорога к звездам ему заказана, служба испытателем куда интереснее и перспективнее, чем в обычной авиачасти. Но с переходом в авиацию ВМФ все планы на будущее приходилось похоронить — даже не имея практического опыта в этой сфере, Юра догадывался, что первый экспериментальный выпуск будет нарасхват, и от выпускников потребуют полной выслуги лет. Складывалась безвыходная ситуация — для того чтобы приблизиться к мечте своей жизни, Юре Москаленко необходимо было выйти из числа отличников, наделать ошибок при пилотировании и отправиться в обычную группу. Однако при таком исходе был бы нанесен серьезный ущерб его репутации — человек, не справившийся с трудностями учебы, вряд ли мог рассчитывать на место в Отряде космонавтов, для которых трудности являются частью профессии. А справившийся автоматически попадал на авианосец...

Расписанный на годы вперед план дал трещину. И это, конечно же, волновало Юру. Он никогда не выказывал своего возмущения, старался выглядеть бодрячком и даже занимался с большим усердием, чем прежде. Но на душе было муторно.

С другой стороны, Москаленко не мог не признать, что командование в своем праве. Оно не имело возможности учитывать пожелания отдельного курса — тем более что в мире творилось черт знает что!

Немцы ГДР, в основном жители Восточного Берлина, устроили самое настоящее восстание в стремлении объединить две Германии. Очевидно, кто-то в ФРГ решил, что сокращение советского военного пребывания дает возможность к изменению политического строя в Германской Демократической Республике. Кто-то из руководства СЕПГ, правящей партии ГДР, по глупости или из злого умысла заявил по Центральному телевидению, что границ между Германиями не существует, что «западные» и «восточные» немцы вольны ездить друг другу в любой момент и по своему желанию. Разумеется, это была неправда и провокация — для тех, кто готовился к восстанию, слова об отсутствии границ стали сигналом. Ночью сто тысяч берлинцев вышли на улицу и двинулись к стене, отделяющей Западный Берлин от Восточного. На одном из пограничных пунктов толпа смела ограждение, и берлинцы побежали на западную сторону. Подобное могло произойти и в других местах, что в условиях взаимного сдерживания в Европе было бы воспринято как начало вторжения. Чтобы предотвратить войну, пришлось вмешаться советским войскам, которые остановили разгоряченную толпу, не дав ей разрушить пограничные укрепления. К счастью, обошлось без жертв. Так или иначе, но вопрос о дальнейшей судьбе разделенной Германии надо было решать, и уже через две недели после инцидента в Брюсселе прошли переговоры представителей стран НАТО и Варшавского Договора. На них были приняты решения о постепенном выводе армий из Германий и о последующем объединении страны. Была назначена и дата референдума по вопросу объединения. Главное требование, которое на переговорах выдвинуло руководство СССР, — превращение объединенной Германии в демилитаризованную зону. Страны, участвующие в переговорах, под давлением европейских пацифистов, правозащитников «Фонда человека» и доводов министра иностранных дел Шеварднадзе согласились с этим требованием...

Саддам Хуссейн, иракский диктатор, вдруг взял и оккупировал Кувейт. За два дня иракская армия полностью взяла под контроль эту маленькую ближневосточную страну, в которой, правда, добывалось изрядное количество нефти. Все ведущие державы мира немедленно выступили с осуждением агрессии. Советский Союз, США, Япония и крупнейшие государства Европы ввели торговые санкции против Ирака, предусматривающие в том числе и блокаду его сухопутных и морских границ, чтобы предотвратить ввоз сырья, вооружения и техники. Собрался Совет Безопасности ООН, который принял резолюцию с требованием к иракскому руководству немедленно вывести войска из Кувейта. Хуссейн проигнорировал требование и попытался собрать Арабскую Лигу, чтобы получить от нее одобрение своим действиям. Если бы у него это получилось, положение в Персидском заливе резко осложнилось бы, но Саддам не успел — советская дипломатия сработала, как часы, и Арабская Лига собралась с большой задержкой и приняла резолюцию, переписанную почти слово в слово с резолюции ООН. Агрессор остался один на один против всего остального мира, но отказался вывести войска из оккупированной страны. Война стала неизбежной.

Уже через три недели после вторжения, в конце августа 1990 года, советский министр обороны маршал Соколов и новоизбранный американский президент Майкл Дукакис, объявили о мобилизации резервистов. Было очевидно, что это начало подготовки к войне с иракским агрессором.

Комментаторы всех мастей, и на Западе, и на Востоке, захлебывались от восторга: впервые, со времен Второй мировой войны, две мощнейшие державы, союзники по антигитлеровской коалиции, выступали плечом к плечу против нового диктатора, который противопоставил себя мировому сообществу. Реклама грядущей кампании возымела эффект: на Западе вдруг вошло в моду всё советское. Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов, по опросам, стал популярнее рок-звезд и голливудских актеров. За право проинтервьюировать его передрались богатейшие и старейшие информационные агентства, журналы и телеканалы. Но популярностью пользовался не только глава государства — западный мир вспомнил, что существует великая русская литература и достойный кинематограф. Секретариат Союза писателей, театры, киностудии, научные учреждения оказались засыпаны приглашениями на участие в различных конференциях, симпозиумах и съездах — все хотели услышать мнение «русских» по целому ряду вопросов. Целых три месяца самым ходовым товаром в США были матрешки и майки с надписью «USSR» и портретом Андропова.

Но войны не начинаются сразу — пришлось подождать до следующего года, пока союзники сконцентрируют на границах Ирака достаточную военную мощь. Только 17 января в три часа ночи по местному времени воздушные силы союзников приступили к локальным операциям против Ирака, составлявшим часть широкомасштабной операции «Буря в пустыне». В течение первого дня американские, советские, французские, британские и саудовские самолеты совершили свыше тысячи вылетов и нанесли удары по промышленным объектам Ирака, пунктам ПВО, аэродромам, учреждениям военного командования и коммуникаций.

Курсанты Оренбургского летного училища получали информацию о военно-воздушной операции практически без задержек. Анализировались как действия многонациональных сил в целом, так и действия отдельных подразделений: советских, американских, европейских. Давалась оценка и действиям иракской авиации, хотя она, в основном, состояла из устаревших советских самолетов в экспортной модификации, а потому представляла собой идеальную мишень для современных истребителей «Су-27» и «F-15». Уже на второй день американцы сбили четыре «МиГа-23», вылетевших на перехват бомбардировщиков, идущих к Багдаду, и очень хвастались по этому поводу. И вот что интересно, умом оренбургские курсанты понимали, что американцы в этой войне — союзники, но в душе переживали за наши «МиГи», которые были хоть и старенькие, но свои. Получалось, что американцы опять обскакали нас, продемонстрировав всему миру подавляющее превосходство американской военной авиации над советской. И ведь можно сколько угодно объяснять, что «бичеватель» (так называли «двадцать третий» в НАТО) — это вчерашний день для советских ВВС, что ее снимают с вооружения и скоро можно будет увидеть только в музее. Но кому всё это интересно? Профаны в подробности не вникают, для них важен факт: американский истребитель сбил в воздушном бою советский! Полегче стало, когда уже советские «Су-27» завалили парочку вражеских «бичевателей» и один из французских «Миражей», стоявших на вооружении ВВС Ирака и считавшихся наиболее «продвинутыми» из всех боевых самолетов противника. Теперь можно было расслабиться — счет побед сравнялся, и любому неангажированному наблюдателю становилось ясно: в войне против Ирака нахлебников нет, все воюют, как могут, и получается у них неплохо, а значит, боеспособность на высоте и победа не за горами.

Однако самая потрясающая операция в той войне была проведена еще позже — в начале марта, сразу после того, как сухопутные войска союзников по антииракской коалиции освободили территорию Кувейта и остановились у оборонительного вала, возведенного иракской армией на границе. Президент Дукакис сомневался, нужно ли входить в Ирак, продолжив войну до захвата Багдада и ареста Хуссейна. Ведь если освобождение Кувейта заняло чуть больше трех недель, то война в Ираке против отмобилизованной и хорошо вооруженной армии могла затянуться на месяцы — денег у американской администрации, и у ООН на такую войну пока не было. Но там, где пасует наемная армия, куда как эффективнее оказывается армия народная, и эту простую истину лишний раз подтвердила первая крупномасштабная операция, которую провели Авиакосмические войска в Ираке.

Ранним утром 2 марта 1991 года советские десантные дивизии на «экранопланах» (так называются особые скоростные суда, использующие для движения над поверхностью воды аэродинамический экран) пересекли акваторию Черного моря, высадились в малонаселенном районе Турции, выгрузили бронетехнику, прошли всю Турцию целиком, вторглись в Ирак и, практически не встретив сопротивления (все потенциальные зоны сопротивления незадолго до этого были подавлены массированными бомбардировками), вошли в Багдад. Вся операция была спланирована таким образом, чтобы к моменту вступления первых отрядов в столицу Ирака вторжение было поддержано воздушным десантом. Так оно и получилось, и к вечеру 4 марта Багдад находился под контролем советских оккупационных войск. Разумеется, после этого иракская армия сразу же капитулировала, и союзникам оставалось только доехать по хорошей дороге до столицы. К сожалению, Саддаму Хуссейну и его ближайшему окружению удалось сбежать от международного суда. Простые же иракцы встречали советских солдат как освободителей, сбрасывали монументальные фигуры диктатора с постаментов, вывешивали красные флаги на своих домах. Десантники Авиакосмических войск сразу же вязли под охрану важные городские объекты, банки и музеи, не допустив их разграбления мародерами, — достояние республики таким образом было сохранено.

Блестящая операция, проведенная с минимальными потерями, произвела эффект на весь мир. Даже самым далеким от военной проблематики наблюдателям стало очевидно, что операция по стремительному захвату столицы Ирака — это не просто демонстрация мощи Советской армии, обновленной в ходе глубоких реформ, это демонстрация новых методов ведения войны, которые станут отныне стандартом для развитых стран, если они собираются воевать и побеждать в XXI веке.

Разумеется, учащиеся экспериментального курса в войне против Ирака не участвовали. Но они в подробностях изучали опыт этой кампании и, как все прочие, были потрясены лихостью, с которой Советская армия захватила чужую столицу. При этом все уже были мальчики достаточно умные, с некоторым запасом соображений за спиной, а потому немедленно пошли разговоры о том, что, очевидно, этот несомненный успех повлияет на направление дальнейшего реформирования армии. Получается, что исход войны в новом веке не будут решать танковые армады или авианосцы вкупе с подводными лодками — нет, похоже, будущее за Авиакосмическими войсками, за скоростными «экранопланами», за десантными дивизиями и ракетами сверхточного наведения. В этом направлении и будет перестраиваться вся система советских вооруженных сил, как то и обещали руководители КПСС и Министерства обороны.

Но если предположения курсантов верны, то какое место в структуре обновленных вооруженных сил займут авианосцы? Ведь авианосец не может действовать сам по себе — он сражается в составе мощной авианесущей группировки. Но такая группировка — это инструмент военно-политического давления на слаборазвитые или развивающиеся страны. Если у потенциального противника имеются ударные средства авиакосмического базирования, то авианосцы ни к чему — они становятся уязвимы, как танки перед штурмовыми вертолетами. Следовательно, Советскому Союзу авианосцы нужны для тех же самых целей, для чего они нужны США, — то есть для проведения своей политики по всему миру. Однако это противоречило новой военной доктрине СССР, в основе которой лежал отказ от вмешательства во внутренние дела других стран. Эпоха, когда советские люди верили в Мировую Революцию и скорое торжество коммунизма в развитых странах, уходила в прошлое — во внешней политике возобладал прагматизм, что появлялось в более взвешенном подходе к использованию армии за границами СССР. Против кого можно выставить авианосец? Кто или что угрожает интересам советских граждан в Южной Америке, например? Или в ЮАР? Или в Антарктиде? То-то и оно. Если американцам нравится выбрасывать миллиарды долларов на обеспечение своего присутствия в «горячих точках» планеты, — это их выбор и их проблемы. Повторять американский опыт в этой области вряд ли стоит. Зачем нам еще один Афганистан? А проблемы с агрессорами можно решать кавалерийским наскоком, какой продемонстрировали десантные части, преодолев акваторию Черного моря, высадившись в Турции и за сутки пройдя тысячу километров по чужой территории, по пересеченной местности, подавив по пути уцелевшие при бомбардировке очаги сопротивления. Для осуществления поддержки такого десанта тяжелые авианосцы с истребительной авиацией не нужны — достаточно двух-трех вертолетоносцев для уничтожения танковых групп и эвакуации раненых.

Так и этак получалось, что авианосцы Советскому Союзу не нужны. Возможно, не случись вторжения Ирака в Кувейт, последующей войны и блистательной победы, то авианосцы еще послужили бы делу укрепления мощи ВМФ, однако в Генеральном штабе не могли не задуматься.

Опасения курсантов подтвердились в полной мере. Когда они заканчивали четвертый курс и готовились к полетам с посадкой на палубу «Тбилиси», о проблемах с авианосцами говорили уже не только в курилках. Советская армия менялась, в моду входила концепция «дистанционной» войны, подразумевавшей использование авиации дальнего действия и крылатых ракет с управлением через спутниковую группировку. Поговаривали также, что нынешнее поколение летчиков будет последним — скоро будут воевать только роботы.