Звёздная пыль
Шрифт:
– Так думаю… идём…
Мы не спеша двинулись дальше и за поворотом улицы снова попали на солнцепёк.
– А как ты узнала меня? Ну… я хотел сказать, про то, что буду жить у вас?
– Мама приходила на обед и рассказала, что к нам на квартиру едет студент-музыкант. А ещё знаешь, что она сказала?
– Что?
Света снова посмотрела на меня и вдруг засмеялась необыкновенно звонким и переливчатым смехом.
– Нет, не скажу. Потом как-нибудь.
Чем ближе мы подходили к центру, тем больше я волновался, мокрая от пота рубашка прилипла к спине, ноги становились тяжёлыми и непослушными. Успокаивала только Светина рука
Мы подошли к приземистому длинному строению с зелёной вывеской «Синегорское почтовое отделение связи». Тут уж мне совсем стало не по себе. Наше скоропалительное решение стало казаться мне, по меньшей мере, несерьёзным и желание поворотить обратно возобладало всем моим существом. Я посмотрел на Свету, она улыбнулась, и в глазах её вспыхнули весёлые зелёные искорки. Наверное, это придало мне решимости, и я открыл дверь в небольшой, но светлый зал, насквозь пропахший сургучом.
Светину маму – Валентину Ивановну – я узнал сразу, настолько они были похожи друг на друга. Меня она тоже заприметила – наградила такой же улыбкой с ямочками на щеках. Она вышла из-за стеклянной перегородки и (как мне показалось) совершенно не удивившись тому, что мы держались за руки, сказала:
– А вы уже и познакомились.
– Валентина Ивановна, я хотел бы с вами поговорить, – с трудом выдавливая из себя слова, произнёс я.
– Конечно, – согласилась она. – Пойдём на улицу.
Под любопытные взгляды двух её сотрудниц мы вышли на улицу и расположились на скамейке в тенистом парке, не далеко от почты. Я вытащил из нагрудного кармана рубашки вместе с промокшими от пота правами пятидесяти рублёвую бумажку и протянул Валентине Ивановне.
– Это вам за квартиру.
– Что вы, это много. Мы же договаривались за двадцать.
– Нет, нет, я же буду жить у вас целый месяц. И потом, может быть, иногда пить у вас чай.
Валентина Ивановна засмеялась, но деньги взяла.
– И не только чай, а всё, то, что у нас на столе.
После того, как она сказала мне «ты», я неожиданно осмелел и безотлагательно перешёл ко второму вопросу.
– И ещё. Знаете, мы решили со Светой пожениться. Вы не будете против?
Сказал и испугался. Сидел, вжавшись в деревянную скамейку, и ждал словесной оплеухи. Валентина Ивановна улыбнулась и, немного подумав, спросила:
– Так сразу? И ты согласна, дочь?
– Ну да.
– Во, дают! Ну что ж, я не против, только с одним условием: после того, как Светлана закончит школу. Остался всего один год. Согласны?
Мне выбирать не пришлось, согласился сразу, а Света как будто уже заранее всё знала и совершенно не удивилась сказанному.
– А можно мы погуляем со Светой по посёлку, и она мне покажет его достопримечательности?
– Ну конечно можно. К ужину возвращайтесь, хорошо?
Первым делом мы направились в дом культуры. У входа нас встретила девушка лет двадцати пяти. Представилась:
– Татьяна. Директор дома культуры. О вас я уже знаю, мне Лидия Ефимовна звонила.
– Меня зовут Саша. Александр Седихин. Я направление забыл в машине, можно я потом принесу?
– Это не важно. Хотите посмотреть дом культуры?
– Конечно. С вашего позволения.
– Ну, не будем такими официальными. Дом культуры наш построили давно, ещё до войны. Потом его несколько раз подстраивали. Здесь у нас библиотека. А это фойе. Зимой мы проводим здесь танцы. А это у нас зрительный зал, как видите, большой, на пятьсот шестьдесят
мест, есть комнаты для кружковой работы, музыкальная студия. Это уже по вашей части. Кстати, ребята из ансамбля «Синяя Гора», когда узнали о том, что к нам приехал специалист, очень обрадовались. Вы смогли бы сегодня в шесть вечера провести с ними репетицию? Заодно бы послушали их.– Конечно, смогу.
– Светлана тоже участник нашей самодеятельности, знаете, как она поёт? – продолжала Татьяна. – И мама её тоже пела в нашем хоре. Вы же у них будете жить?
– Ну да.
– Вот и уговорите её, пусть приходит к нам снова. Она у нас лучшая солистка!
Мы поднялись на сцену зрительного зала и вошли в небольшую комнату.
– Это мой кабинет. Хотя это не совсем правильно, потому, что мы собираемся здесь все, а бывает, что и репетируем.
– Уютно у вас. Мне нравится.
– А ребята собираются на втором этаже. Там и аппаратура. Идёмте, я покажу вашу комнату.
По деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж, где располагалась музыкальная студия. Это была довольно просторная комната со стандартным для тех времён набором музыкальных инструментов: пианино марки «Ростов-Дон», ударная установка Энгельсской фабрики, звукоусилительное устройство «Гармония 70», электроорган «Юность», стойки с микрофонами.
– Я видел у вас в кабинете усилитель «Регент 60». Разве он не для ансамбля? – поинтересовался я.
– Не только «Регент», мы ещё недавно получили электроорган «Матадор», он тоже у меня в кабинете. Просто у нас нет руководителя, ребята собираются стихийно, частенько подвыпившие, и я опасаюсь давать им дорогой инструмент.
– Всё понятно. Ну а если под мою ответственность?
– Нет вопросов. Можете уже сегодня подключить.
Я попробовал пианино – довольно расстроенный инструмент.
– А настройщик у вас есть?
– Что вы, откуда он у нас?
Я взял несколько аккордов, затем предложил Свете что-нибудь спеть. Она сразу же согласилась и попросила сыграть «Гляжу в озёра синие» в тональности си-минор. Пианист я не ахти какой, но всё же подобрал ей аккомпанемент. С первых же звуков я был просто поражён её голосом, чистым и стройным, с довольно большим диапазоном.
– Слушай, да ты талант! У тебя голос как у Эллы Фицджеральд! Тебе бы джаз петь!
– А кто такая эта Элла Фицджеральд?
– Это знаменитая американская певица. Я обязательно познакомлю тебя с ней. У меня есть несколько её записей, в частности Summertime.
– А что это?
– Это ария из оперы «Порги и Бес» Гершвина.
– Я оперу не пою. Никогда не пела.
– Это не просто опера. Это мюзикл, понимаешь?
– Нет, не знаю.
– Тебе надо учиться. В Ростове открыт джазовый факультет при училище искусств, тебе нужно поступить туда обязательно. Там есть вокальное отделение.
– Я училась здесь в музыкальной школе по классу домры, два класса закончила, а потом, когда папа умер, бросила.
Света спела мне ещё несколько песен, в основном это был народный репертуар, и я был просто поражён её пением. Мне было даже стыдно аккомпанировать ей на расстроенном пианино, да ещё с такой техникой игры, как у меня.
– Здорово! Ты просто молодчина! Тебе надо попробовать джаз. Хочешь, я помогу тебе?
– Я не пела никогда джаз, да и не слышала его, честно говоря. Сегодня вечером придёт Юлька. Вот она поёт здорово! Ты, когда её услышишь, то со мной и возиться не захочешь.