Звёздная пыль
Шрифт:
Однажды Волик, по причине «полного выпадения в осадок», вынужден был остаться на ночь в моём «офисе» (так музыканты называли мою ночлежку). Среди ночи он добрался до банки из-под цветов, в которой плавали окурки и выпил из неё всю воду. Наутро он рассказал мне, что ему приснился сон, в котором он, якобы, пил домашний квас, процеживая сквозь зубы хлебные крошки. Как потом выяснилось, после этого случая он обоссал мой диван и мне пришлось после мыть его со стиральным порошком, а затем сушить феном, любезно предоставленным одной из сотрудниц нашего заведения.
Что же касается меня самого, то и я по части выпивки не особенно отставал от своих друзей-музыкантов. Чувствуя, что качусь по наклонной плоскости
Вот так сформировался наш пятничный джаз-клуб, который мы назвали «Jazz club Friday» 14 . Играли бесплатно, из чисто альтруистических соображений, исключительно из-за «любви к джазу», если, конечно, не считать то, что эту любовь подогревал «халявной выпивкой» небезызвестный Жора, или как его называл Волик «продюсер и спонсор в одном флаконе»
14
Джазовый клуб «Пятница» (англ.)
В конечном счете, всё получалось не так уж плохо. Вопреки утверждениям Христофора Аршаковича, что джаз – говно, народ к нам пришёл, более того, ему нравилось слушать нас. Не везло только с ударными. В течение всего месяца ни один барабанщик не перешагнул порог нашего джаз-клуба. Тот, который играл в «штатном» составе, был нами забракован. Играл он грубо, коряво, щёток вообще не знал, «хэтом» подчёркивал только слабую долю, к тому же, не выдерживал быстрого темпа и быстро сбивался.
Так прошёл май. Постепенно я стал втягиваться в новый, непривычный для меня образ жизни. Иногда в мою душу забиралась тоска. Липкая, отвратительная. Я не мог отвернуться от неё или спрятаться, она преследовала меня везде, давила и раздирала сердце. И ещё мучила совесть. Как они там? Светлана работала в общеобразовательной школе, преподавала пение. Зарплату выплачивали не вовремя, задерживали на месяц, а то и больше. Да и какая она была зарплата? Мы, работая вдвоём, концы с концами еле сводили. А теперь она одна. И двое детей.… Работая у Аршаковича, я не бедствовал, деньги у меня водились, хотя и пришлось потратиться на покупку необходимых вещей и одежды. Я хотел послать им денег, но не мог собрать сколь значительную сумму.
Однажды Яков Борисович посоветовал мне обратиться к хозяину, чтобы тот ссудил мне немного денег и я, в принципе, уже созрел для этой просьбы, но случилось так, что Аршакович сам помог мне решить эту проблему. Как-то утром, перед окончанием работы, он подошёл ко мне и попросил зайти к нему в кабинет.
Вначале я думал, что хозяин готовит мне неприятный разговор, но вышло всё иначе. Отсчитав десять зелёных двадцаток, он подвинул их мне и сказал:
– Это тебе.
– Мне? Так много? За что?
– Бери. Я на тебе заработал больше.
Я смотрел на него как на Бога, сошедшего с небес, и не знал, что сказать ему. Аршакович, видимо, понял мои чувства и уже помягче добавил:
– Завтра 1 июня. Отошли детям.
Дождавшись девяти часов, я помчался на почту, чтобы перевести деньги. Менять доллары на рубли я не хотел по причине того, что наши «деревянные» каждый день сбрасывали в цене, превращаясь в макулатуру.
На почте мне сказали, что переслать валюту можно только с Сочинского почтамта. Потратив полдня, мне всё же удалось переслать деньги Светлане, воспользовавшись придуманным обратным адресом. После этого я уже спокойно спал, с чувством выполненного долга.
Глава 6. Квартирант
…
Проснулся я рано, маленький будильник, который с вечера поставила мне на стол Валентина Ивановна, показывал всего пять минут восьмого. Распахнутое окно дышало утренней прохладой и убийственным запахом ночной фиалки. Я хотел быстро встать, но услышал вдруг голос Валентины Ивановны, которая, очевидно, собиралась на работу. Она что-то говорила Свете, и та ей отвечала; о чём они говорили – я не слышал, но вот то, что в их разговоре иногда прорывалось моё имя, это я могу сказать точно. Поэтому я решил пока не вставать, а подождать, пока Валентина Ивановна уйдёт на работу.Дождавшись момента, когда скрипнула калитка, я поднялся с кровати, быстро оделся и вышел в небольшой дворик, к месту, где стояла моя машина. День только начинался, но уже чувствовалось, что будет снова жарко. От недавно политых клумб исходил густой цветочный аромат и пряный, прохладный дух мокрой земли.
Возле угольного сарая я заметил белобрысого мальчугана, который, сидя на перевёрнутом к верху дном ящике, сматывал рыболовную леску на спичечный коробок. Я подошёл к нему и тронул его за плечо. Он повернулся в мою сторону и посмотрел на меня ясным взглядом больших, светло-серых глаз.
– А я знаю, ты будешь у нас жить целый месяц! – сказал он, не отрывая от меня своего взгляда.
– Буду, – ответил я, – а откуда ты знаешь?
– А я всё знаю!
– И что же ты ещё знаешь?
– А то, что ты хочешь жениться на Светке!
– Кто тебе это сказал?
– Дед Пихто!
Я засмеялся, потом потрепал по его лохматой голове и, как бы ненароком, спросил:
– А ты кто такой и как тебя зовут?
– Лёха. А ты пойдёшь со мной на рыбалку?
– Нет, Лёха, я не умею ловить рыбу.
– А я тебя научу. Это же очень просто! Нужно на крючок насадить наживку и подальше забросить! Сейчас сазан берёт на молодую кукурузу, я ещё с вечера стырил у Веретейниковых аж два кочана! Нам с тобой хватит на целый день! Пойдёшь со мной?
– Не знаю. Мне на работу надо. Скажи, а где Света?
– Она ушла за хлебом, сейчас придёт.
– А ты покажешь мне своё имение?
Мальчишка удивлённо посмотрел на меня, очевидно не понимая моей просьбы.
– Ну, это значит, всё, что у вас тут есть интересного, – повторил я свой вопрос и обвёл руками пространство вокруг себя.
Лёшка (так звали Светиного братишку) заулыбался, отложил спичечный коробок с леской и потащил меня за собой. Мы прошлись с ним вокруг дома, заглянули в огород и небольшой сад за домом.
– Это у нас погреб, а вот здесь вода, здесь летний душ, а это туалет…
Я посмотрел на покосившуюся деревянную конструкцию туалета и отметил про себя: «Надо бы починить. Непременно займусь по свободе».
– А это наш пёс – Лыско.
– А он не кусается?
– Что ты! Он за всю свою жизнь ещё никого не укусил!
– А что, если я окажусь первым? – спросил я Лёшку, протягивая к псу руку.
Мальчишка засмеялся.
– Никогда не укусит. Он добрых видит издалека. И никогда на них не гавкает.
Продолжая экскурс по территории Далматовской усадьбы, мы подошли к угольному сараю.
– А здесь самое главное, – промолвил мой новый знакомый, указывая на сарай. – Сейчас сам увидишь.
Лёшка открыл дверь, ведущую в сарай со стороны двора, и мы вошли в полутёмное пространство, заваленное пыльным хламом. Справа, у стены стоял верстак с набором слесарных инструментов, на полу валялись старые шины, стояли канистры, банки с краской и прочий нужный и не очень инвентарь. Посередине всего этого хаоса, у деревянных ворот, сбитых в «ёлочку», как видно, выходящих на улицу, стоял мотоцикл «Днепр» с коляской, из которой торчали рыбацкие сапоги, и виднелась смотанная крупноячеистая сеть.